И тут Ирис вспомнила, каким он был много лет назад, когда еще была жива ее мать, а у них был свой дом. Куда приходили студенты и коллеги профессора. Как они засиживались до полуночи за кувшином подогретого вина, обсуждали научные проблемы, и Финеас читал стихи собственного сочинения о красоте математической гармонии. И вот теперь все вернулось.

Ирис тихонько вздохнула от удовольствия. Ее мечты сбывались. Члены ее старой и новой семьи сидели за одним столом, не спорили и не ссорились, но наслаждались обществом друг друга. Негромко позвякивали стаканы и вилки, Даниэль смеялся шутке профессора, а тетя Грета поглядывала на гостя с живым любопытством, ее щеки порозовели.

Арман бесшумно подходил то к одному, то к другому; заменял приборы, подавал блюда, старался, чтобы всем было удобно и хорошо. Ирис хотелось пригласить его за стол, чтобы он занял место, подобающее члену семьи. Но она знала, что ему не это понравится. Арман предпочитал оставаться тенью, и он гордился своей ролью. Что ж, ладно. Быть тенью не означает быть на второй роли.

***

Праздничный завтрак-обед в честь прибытия гостя закончился, все поднялись из-за стола в приятном расположении духа, полностью довольные друг другом.

Финеас отказался пойти в отведенную ему комнату, чтобы отдохнуть, а пожелал осмотреть дом. Ирис повела его на экскурсию.

Покидая столовую, она оглянулась на Армана. Он убирал со стола и не ответил на ее взгляд. Дворецкий определенно решил избегать с ней любых иных отношений, кроме как «хозяйка-слуга».

Ужасно хотелось схватить его за плечи как следует встряхнуть. Или поцеловать. После хорошей затрещины, которую она ему отвесит, чтобы он пришел в себя.

Что он еще выдумал? Что за игры в субординацию и отстраненность? Вроде разумный мужчина, а поди же ты! Она его чем-то обидела? Или он лелеет какие-то свои комплексы, принципы? Но следует разобраться. Потом, когда выдастся минутка. Сейчас нужно заняться Финеасом. Столько необходимо ему рассказать!

Однако сразу приступить к рассказу о последних событиях не получилось. Исследование дома захватило профессора с головой. Он одобрительно цокал языком, восхищался планировкой, мебелью, и на его лице появилось ностальгическое выражение. Он думает о той жизни, которую мог бы иметь и которую потерял, догадалась Ирис.

Изобретения барона Гвидобальдо привели Финеаса в восторг. Он повозился с откидной дверью, постоял возле часов-вязальщиков – за последние дни заправленный в них шарф удлинился на дюйм. Финеас прислушивался к мерным щелчкам спиц и колесиков, как к изысканнейшей музыке. Увидев цветочные горшки на колесиках, не удержался – достал складной нож и пользуясь им, как отверткой, убрал винты из крышки на горшке и изучил механизм.

– Твой отец обладал изрядной фантазией, острым умом и ловкими руками, – пробормотал Финеас с легкой завистью. – Понятно, от кого ты унаследовала эти качества.

– От тебя я их унаследовала, – безапелляционно отрезала Ирис. – У барона к этим восхитительным качествам прилагался скверный характер, насколько я успела понять. Кстати, в кабинете Гвидо еще больше всяких механических штук и куча чертежей. Посмотришь? Думаю послать их патентное бюро. Вдруг за них отвалят кучу денег!

– Охотно посмотрю, – согласился Финеас.

Поднялись в кабинет. И здесь, наконец-то, усадив отца за баронский стол, Ирис принялась описывать профессору все события и находки последних дней.

Финеас слушал внимательно, хотя нет-нет да поигрывал рычажками и задвижками в столе Гвидо.

– Странно, странно, – пробормотал он. – И, несомненно, опасно. Может, и не стоит тебе ворошить это дело? Умер да умер Гвидо. Пусть покоится с миром.

– Меня в него уже втянули, напав в лесу.

Ирис не стала описывать то событие в подробностях, об ударе по голове и вовсе умолчала. Кто же рассказывает родителям о таком! Финеас узнал лишь, что ее легонько толкнули, она упала, и, пока поднималась да барахталась, неизвестный уже замел следы. Но даже это скудное изложение встревожило Финеаса.

– Вот шкатулка-арифмометр. Что скажешь? Может в ней быть второе дно?

– Обязано быть, – подтвердил профессор, вертя шкатулку перед глазами. – Но взломать ее будет непросто. Видишь, какой прочный корпус? Если только кувалдой грохнуть.

– Не надо. Давай лучше подумаем.

– Думать я люблю и умею, – без ложной скромности заметил Финеас. – Не сомневайся, мы решим эту загадку. Тот пример, выцарапанный на столе – наверняка ключ. Плохой я бы был профессор математики, если бы не смог его решить. Дай мне время. Но расскажи мне еще, как тебе тут живется. Как куклы поживают, твоя Кло, Мими, Бу?

Ирис смутилась. Куклы теперь поживали в шкафу. Она не доставала их уже несколько дней. Странное чувство – легкий стыд, как будто друзей предала. Но не время сейчас играть в куклы, тут с людьми бы разобраться – с живыми и мертвыми.

– Хочу договориться с трактирщиком и дать спектакль для местных детей. Лишние кронодоры нам не помешают, – вспомнила Ирис старую идею.

– Прекрасно! – с энтузиазмом отозвался профессор. – Все-таки не стоит бросать любимое дело, даже если ты теперь хозяйка шикарной усадьбы и дочь барона. Я привез несколько новых кукол и свои инструменты. С удовольствием изготовлю для тебя любой реквизит. В бутафорских цехах Моррелей я научился многому.

Профессор зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью.

– Пойдем, отведу тебя в твою комнату, – Ирис встала. – Отдохнешь.

– Да, пожалуй… годы мои уже не те, чтобы скакать целый день. Но это я возьму с собой, изучу, – профессор сгреб со стола папки с чертежами Гвидо. – Уверен, тут отыщется немало интересного.

Ирис отвела Финеаса в его спальню. Комната уютная, с неброскими зелеными обоями и деревянными панелями, окна выходят в сад. Арман с горничной привели ее в идеальный порядок. Даже приготовили для гостя новенький халат из мягкого бархата и удобные тапочки. На столике лежали свежие газеты.

Ирис оставила отца отдыхать и спустилась в сад, раздумывая, чем заняться. Но дело само нашло ее.

– Госпожа Диль! – окликнул ее Арман.

Ирис нахмурилась: опять на «вы»! Но заметила, что у клумбы расположилась в шезлонге тетя Грета, и поняла, к чему эти церемонии.

– Да, Рекстон? – сладко улыбнулась Ирис, поддерживая игру. И даже легко подмигнула.

Дворецкий сделал вид, что никаких подмигиваний не заметил.

– Вам телеграмма, – он протянул ей бумажную ленту. – От господина Вальдемара Кроули. Вашего первого постояльца, председателя кружка оккультистов.

– Завтра наши мистические туристы будут здесь, – взволнованно объявила Ирис, пробежав глазами текст. – Пошло дело! Скоро денежки потекут в наш карман и будет на что починить фундамент. Арман, все ли у нас готово к приему гостей?

– Боюсь, нет, – сдержанно ответил Рекстон. – Трактирщик так и не прислал помощницу на кухню, как обещал. Также нужно с ним договориться, чтобы он продал нам ящик легкого вина: наш винный погреб почти пуст. Но не беспокойтесь, я схожу в Альсинген, как только проверю комнаты для гостей.

– Лучше отдохни, – негромко сказала Ирис. – У тебя ни минуты спокойной нет. А в Альсинген я сама схожу, все равно мне заняться пока нечем.

– Как вам угодно, госпожа Диль.

Ирис разозлилась. Быстро оглянулась – тетя Грета закрыла глаза и, кажется, задремала. Тогда Ирис шагнула к Арману. Протянула руку и пробежала пальцами по жесткому воротнику его рубашки. При этом мимолетно дотронувшись до его шеи. Не удержалась и очертила пальцем контуры твердого, прохладного подбородка.

– У тебя галстук на сторону сбился, – объяснила она провокационным тоном. Галстук у Армана был в полном порядке, но ей хотелось коснуться его кожи и посмотреть, что выйдет.

Арман не шелохнулся, а физиономия у него сделалась совсем похоронная.

Ирис с досадой покачала головой и отступила. Плохая из нее соблазнительница. Такую роль она не разучивала, в отношениях с мужчинами всегда предпочитала естественность и спонтанность. А может, зря? Может ей взять урок у барышни Лисси, как глазами хлопать да губки надувать? Чтобы дворецкий опять увидел в ней не хозяйку, а красивую девушку, и захотел ее поцеловать. Но нет, Армана такими штучками не проймешь.