Ирис содрогнулась, по коже пробежал озноб. Ей казалось, она спит под страшную сказку. Она всякого насмотрелась и наслушалась на улицах Сен-Лютерны, но темные разговоры о смерти и увечьях всегда были ей не по нутру. Ирис предпочитала яркость жизни.

– Продолжай, – попросила она онемевшими губами.

– Теперь я человек с механической начинкой, Ирис. И это дает многим основание не считать меня человеком.

– Что за глупость! Это всего лишь протезы. Как деревянная нога или стеклянный глаз. Ты же герой, ты пострадал на войне, чуть не погиб, но тебя вылечили!

– Увы, все сложнее. Помнишь, как люди относятся к артифисам? Их боятся, считают опасными и непредсказуемыми. Потому что они оказались не послушными машинами, а людьми с сильной волей и желаниями. Они боролись за свою свободу. Поэтому их больше не создают. А я теперь наполовину артифис. Я начинен механическими органами. Побывал на изнанке жизни. Практически был мертв два месяца, пока мастер Фукс и доктор Гризвольд не нашли кристалл, который запустил мое новое сердце. Помнишь, сегодня за столом зашел разговор о драгоценном камне, якобы спрятанном в доме?

– Ну да… клад, который все мечтают найти.

– Он здесь, Ирис.

Арман приложил руку к груди.

– Госпожа Мария настояла, чтобы барон отдал камень для моего спасения.

Ирис уставилась на его широкую грудь, обтянутую белой рубашкой. Пробежала взглядом по его плечам, рукам. Вот ладный, сильный мужчина, полный жизни. И он был мертвецом целых два месяца? А очнулся наполовину механизмом? И в груди у него – шестеренки и камень?

Она потрясла головой.

– Ты наверняка слышала о печально знаменитом мастере Жакемаре и его последователе Кланце. Они были первыми, кто стали соединять живое и неживое посредством сплетения эфирных аур предмета и организма. Чтобы пробудить механизмы, они использовали жестокие способы – забирали чужие жизни. Первым известным человеком, получившим железное сердце, был некий барон фон Морунген**. С тех пор прошло много лет, мастера династии Фуксов продолжили опыты, улучшали устройства. В результате были созданы артифисы и такие, как я. В наших механизмах используются кристаллы, заряженные эфирным полем. У барона Гвидо был подходящий изумруд – тот самый, оставленный в доме мастером Жакемаром. Барон отдал его ради меня. Барон не отличался щедростью и человеколюбием, им двигало любопытство изобретателя. Он даже дал механику Фуксу пару дельных советов, и тот ими воспользовался. Госпожой Марией двигала жалость. Она была привязана ко мне, как к сыну, – грустно закончил Арман.

– Теперь я понимаю, почему ты так предан этой семье.

– Да, обязан им жизнью. Но ни госпожа Грета, ни Даниэль ничего не знают. Никто не знает, кроме доктора Фалька – он наблюдал меня после операции, когда я вернулся в поместье. Теперь знаешь и ты. Мне бы не хотелось, чтобы о моих протезах стало известно другим.

– Но почему? – продолжала недоумевать Ирис. – Это же замечательное изобретение. Тебя спасли, дали жить полной жизнью! Или нет? – добавила она севшим голосом. – Как тебе живется с механическим сердцем?

– И с железным позвоночником, и каучуковыми легкими, – с кривой улыбкой добавил Арман. – Не беспокойся: я в прекрасной форме. Правда, год после операции заново учился владеть телом. Сейчас иногда мне досаждают боли в спине, но все реже. Тело привыкает к новому состоянию, процесс не быстрый. Зато теперь я выносливее обычных людей. Немного сильнее. Заодно избавлен от опасности заработать прострел в пояснице – профессиональную болезнь лакеев.

– Так в чем же дело, Арман? К чему тайна?

– Люди опасаются своих собратьев, которые стали другими. Несколько лет назад одна богатая дама приобрела дом в Альсингене. У нее был слуга-артифис. Ее вместе со слугой выжили в течение года. В Шваленберге служил в полиции патрульный с механическими руками. По требованию местных его перевели в другой город.

– Но откуда такие предрассудки?!

– Мы живем в мире предрассудков – тебе ли не знать. Что касается таких как я… «улучшенных людей», как называл нас мастер Фукс, – многие завидуют нашей «улучшенности», не думая о том, чем мы за нее заплатили. Другие считают эфирные кристаллы дьявольским подарком. Верят, что мы изменились и душевно, что мы ненадежны и непредсказуемы, и можем представлять опасность.

– Да ты самый надежный и предсказуемый мужчина на свете!

Арман усмехнулся.

– С «надежным» соглашусь, а «предсказуемый» оспорю. Не самый лестный комплимент для мужчины.

– Я в хорошем смысле, – Ирис положила ему руку на колено, и почувствовала, как напряглись его мышцы. – Тебя давно знают и любят в Альсингене. Неужели ты думаешь, что друзья тети Греты станут относиться к тебе с опаской и отвращением?

– Не хочу рисковать, – сухо сказал Арман. – Не только потому, что боюсь лишиться их расположения. Я нужен госпоже Эрколе и Даниэлю. И тебе. Если меня заставят уйти, вы останетесь без защитника.

– Ну, я-то уж могу о себе позаботиться, – проворчала Ирис. – Но если ты исчезнешь, я сильно огорчусь.

– И этот изумруд в моем сердце, – Арман опять приложил руку в груди. – Людям не понравится, что я ношу в себе фамильную драгоценность семьи Эрколе. Которая могла бы их выручить в трудную минуту.

– Можно подумать, они возьмут и распотрошат тебя, чтобы достать камень.

– Некоторые готовы на убийство ради денег, хотя и это меня не беспокоит. Я могу за себя постоять и смерти не боюсь. Уже был однажды мертв, и поверь – это не такое уж плохое состояние. Но жизнь, конечно, имеет свои прелести.

Ирис вздрогнула. Арман прав. В доме уже произошло одно убийство, в этом она была уверена.

Она приложила к вискам кончики пальцев и прикрыла глаза. А когда открыла, твердо сказала:

– Арман, ты хочешь защитить меня. Но и я обещаю: я тоже буду тебя защищать, если вдруг твой секрет выплывет наружу. Не дам этим старым болванам считать тебя механической куклой. Потому что ты человек, и ты намного лучше их всех, вместе взятых.

– Спасибо, Ирис, – мягко произнес Арман. – Но не нужно обещаний, потому что никто не знает, какие сюрпризы готовит жизнь. Буду благодарен, если ты не станешь распространяться о моих особенностях, однако решать тебе.

– Можешь на меня положиться! Я умею держать язык за зубами, когда дело касается чужой тайны. Я бываю несдержанной, лишь когда затрагивают мою гордость, – Ирис вздохнула. – Но всегда просчитываю последствия. Я не глупая болтливая девчонка, Арман. Это твой секрет, а не мой. Я ценю твое доверие. Но почему ты решил мне рассказать?

Арман молча вытащил из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и протянул Ирис. Это был документ, составленный и подписанный нотариусом, под названием «Договор передачи имущества во временное пользование на протяжении срока жизни».

– Что это?!

– Я изъял его из бумаг, которые передал тебе нотариус Шеффилд. Да, я не должен был так поступать, но ты была для меня подозрительной незнакомкой. Изучи его. Камень, что заставляет биться мое сердце, все еще принадлежит семье Эрколе. А именно, тебе, поскольку барон назвал тебя наследницей. Ты получишь его обратно, когда я умру.

Ирис даже охнула, услышав эти слова. Они обожгли ее грудь крайне неприятным чувством. Быстро просмотрела документ и с трудом проглотила застрявший в горле комок.

– Выходит… твое сердце… принадлежит мне?

– Именно так, моя госпожа, – подтвердил Арман, и она уловила в его голосе нотку юмора.

Ирис подняла голову. Арман прижал ладонь к груди и скупо улыбнулся. В его глазах мелькнул непонятный огонек.

Ирис издала слабый смешок.

– Вот так признание! Такого мужчины мне еще никогда не говорили.

– Сложно поверить, что никто не отдавал тебе свое сердце. Наверняка ты разбила не одно.

Ирис помотала головой.

– Твое сердце со мной в безопасности, Арман.

– Я бы так не сказал, – заметил он вполголоса, и Ирис залилась жарким румянцем, когда поняла, сколько смыслов таит обмен их репликами.