— Это я, — Лина остановилась на пороге, — можно войти?
В ней с трудом узнавались прежние черты: чёрные джинсы, чёрная водолазка, заправленная под ремень, туфли без каблука и чёрный классический плащ, — Макс едва смог поверить, что перед ним именно она, женщина, которую он любил так долго. Лина поняла, что Макс не в состоянии дать ответ и вошла сама. Комната, одна из тех, что находились у мастерской на Лемносе, была светлой и уютной — старинная обстановка, витающие в воздухе ароматы моря. Лина осмотрелась и задержала взгляд на Максе, его футболке и брюках, не скрывающих очертания красивого тела, его открытых руках, похожих на слитки треснувшего золота — так выглядел застывший ихор чистокровного бога после воздействия на него божественной силы. Аид был прав, Макс — сын богини.
— Как ты себя чувствуешь? — она постаралась вложить максимум доступного ей сочувствия в этот вопрос.
— Нормально... — соврал он. — Мы с Клесс переживём. — Равнодушие Лины в такой момент, как ничто иное, ударило по его чувствам, Макс отвернулся, поднял газету, переложил карандаш и несколько раз переставил кружку с места на место. Он заговорил снова после небольшой паузы: — Значит, царица Теней оставила своё царство... — с его губ сорвалась тихая усмешка. — Ради чего? Ради мира или мужчины, которого она любит? А может, ради себя?
— Я выполнила свой долг насколько смогла, — невпопад ответила Лина и стала говорить без разбора, не находя в себе сил остановиться. Их последний разговор закончился ничем, и сейчас ей необъяснимо хотелось высказаться, — царство Теней стабильно, защита восстановлена. Геката осталась, чтобы помочь Гипносу, а Макария уйдёт с Гермесом, но прежде поговорит с Афродитой... — воздух в лёгких закончился. Лина замолчала, осознав, что говорит слишком много совершенно ненужной информации. Зачем это Максу? Что может быть интересного в жизни богов, которых он на правах сына Гефеста привык презирать? Однако оказалось, что он готов поддержать тему.
— Как она? — Макс взволнованно сглотнул. — Афродита...
Лина удивилась.
— Не знаю. Я видела её мельком после Совета, а в царстве Теней с ней были Геката и Гермес. Я с ней не говорила... А почему ты спрашиваешь?
— Да, так... — Макс повёл плечами, будто сбросил с них неприятное ощущение, и снова стал передвигать вещи на столе. — Просто... она моя мать.
Слова Аида ярко вспыхнули в памяти: «Эта богиня никак не могла стать матерью сына Гефеста, но одновременно с тем я не могу и не доверять своим чувствам». Лина ждала объяснений и благодарила Ананку, что та позволила ей на время забыть о сильных эмоциях.
— Лирия Невская, — продолжил Макс, — и есть Афродита. Отец всё время знал.
— Я говорила с Гефестом, — произнесла Лина, — он сказал так много, а оказывается опустил самое важное. Ты сын богини, которая ненавидела меня много веков.
— Она хочет тебе помочь, — возразил Макс.
— Сомневаюсь. — Лина скрестила руки на груди. — Серьёзно, я сомневаюсь. У Афродиты могло быть сколько угодно причин завести сына от Гефеста, но только не помощь мне.
Макс не ответил, и разговор снова зашёл в тупик. Какое-то время они молчали: Макс продолжал создавать видимость активной деятельности, Лина наблюдала за ним. Она думала над хитростью и коварством Судьбы, а он размышлял над разговором, который необходимо было продолжить.
— Не уверен, что имею право задавать вопросы, — наконец, сказал Макс, — но что ты здесь делаешь?
— А? — Лина вздрогнула. Она совсем потеряла счёт времени, погрузившись в собственные мысли. — Я пришла к тебе сразу, как только Гефест рассказал, что случилось в «Протекте». В конце концов, перед лицом опасности я хотела бы остаться твоим другом и разрешить нерешённые вопросы, — Лина улыбнулась, повторяя когда-то сказанные Максом слова, — вдруг это в последний раз?
Он какое-то время очень серьёзно смотрел на неё, а затем тихо рассмеялся и покачал головой.
— Не понимаю, как мы оказались в этой точке времени и пространства? Как докатились до такого? Что стало с той девушкой, которая хотела навсегда забыть свою божественную природу?
— Она здесь, — сказала Лина, — и, кажется, хочет этого ещё сильнее. Я всё ещё я.
— Не ты. Нужно слишком хорошо тебя знать, чтобы за всей этой мишурой мрака и власти увидеть истинную тебя. Царица Теней, супруга Аида, богиня Персефона, богиня Кора, наследница крови Зевса, я с трудом могу понять, кто из них сегодня вошёл в дверь моей комнаты, — он взъерошил волосы на затылке. — Знаешь, Посейдон отдал под наше с Клесс руководство небесную стражу Зевса, теперь я глава небесной стражи, а ты тёмной. Получается, мы на одной стороне, но так далеки друг от друга, будто находимся в разных концах многомиллионного легиона.
— Судьба непредсказуема... — Лина посмотрела на Макса из-под длинных ресниц и сменила тему. — Может, расскажешь, какие у вас планы?
— Я сам не знаю. Сегодня, как я понял, собрание, там всё и расскажут, — Макс потёр переносицу, — кстати... наверное, тебе стоит это знать... когда мы с Клесс сражались в «Протекте», слышали разговор Деймоса и Амфитеуса. Похоже, что Арес обещал Амфитеусу линию власти Деметры за исполнение определённых приказов, но что-то пошло не так...
— Какой же бред, — возмутилась Лина, и её аура опасно заискрила рядом с Максом, заставив его отступить, — какой чудовищный бред! Арес собирается разрушить мир и создать новый. Амфитеус просто дурак, если думает, что там будет место богам Плодородия, место живой природе или живым существам, неспособным вести войну.
— В общем, согласен, но я не об этом. Что если у нас получится использовать Амфитеуса в своих целях? Или переманить? Может быть ещё не поздно? Идея, конечно, так себе, но мало ли?
— Макс, он же убил... — Лина не договорила, прерванная громким возгласом Клесс.
— Лина, наконец-то! — она ворвалась в комнату морским бризом, но, едва ощутив тёмную ауру, притихла, бочком пробралась к креслу и села. — Кошмарная аура, просто ужас, — Клесс перевела взгляд с одного на другого. — Я не помешала?
— Нет, я как раз собиралась уходить, — Лина ещё раз посмотрела на Макса и кивнула, — я подумаю об этом. Спасибо.
Она почти вышла за дверь, когда Клесс окликнула её.
— Подожди, Лин! Амфитрита просила тебя зайти к Гере... Не обязательно, но если захочешь...
— Я зайду.
***
Лина ждала Амфитриту у комнаты, где обосновалась Гера, но мысли её были далеко от этого места. Она думала об убийстве родителей, об Августе и о признаниях Амфитеуса в ночь их первой встречи — в детстве Амфитеус хотел подражать сестре, хотел видеть её, дружить с ней. Может быть, Макс был прав насчёт него? Может быть, ещё не поздно? А если да, то готова ли она простить его или хотя бы позволить ему объясниться? Сможет ли не злиться при виде него? Сможет ли принять?
— Персефона!
Лина обернулась, впервые по-настоящему отреагировав на это имя как на своё собственное. Амфитрита взглядом указала на приоткрытую дверь и вошла, удерживая в руках клубничные пирожные и плетёную корзинку с фруктами. Комната Геры отличалась элегантной роскошью и полумраком, который создавала тонкая бархатная ткань на окнах: здесь были и цветы, и уютные пледы, и мягкие подушки с изображением павлинов. Лина осторожно переступила порог.
— Поговори с ней, — попросила Амфитрита, опуская корзинку и пирожные на низкий столик. — Она не разговаривает со мной второй день, может, с тобой станет? Ты же знаешь, что случилось?
Лина знала, что Гера потеряла силу — Гефест поделился с ней подробностями — но ни ответить, ни даже кивнуть она не успела. Гера ответила сама.
— А что такого случилось? — её голос звонко разнёсся по комнате.
Гера вышла на свет, и Лина едва узнала её. Казалось бы, они виделись совсем недавно, на Совете Триединства, но тогда перед ней была властная царица мира, а сейчас — женщина, этим миром преданная. Уставшая, оскорблённая, злая.
— Как думаешь, что случилось, Персефона? — продолжила Гера, повышая тон голоса с каждым словом. — А я тебе скажу! Я потеряла силы! — она с грохотом поставила бокал на столик. — Я была одной из первых, одной из тех, кто прошёл весь этот ужас вместе с Зевсом, Посейдоном и Аидом! Почему я? Почему это случилось именно со мной?!
