— Вы сорвались сюда так поспешно, что не дослушали всех новостей, — он откашлялся. — Я не знал, к кому обращаться, поэтому пошёл к вам. В царстве Теней хаос. Великие Судьи помогают Харону сдерживать преступников, бежавших из Тартара, и взбунтовавшиеся огненные воды, старшие сыновья Гипноса помогают теням на Асфоделевых полях и в Элизиуме, а Морфей, сам Гипнос и Мирра сражаются с монстрами в песчаной буре на Пустынных землях.

Гермес сглотнул. Они находились в шаге от того, чтобы раскрыть себя смертным — и последней ниточкой, натянутой до предела, полупрозрачной ширмой, ещё спасавшей их тайны, была сила нескольких богов. Сколько они смогут так? Неужели на этот раз всё кончено? Если царство Теней не устоит, никакая божественная защита не спасёт города смертных.

— Об этом нужно было говорить сразу, — строго и спокойно сказала Геката. — Но это всё равно ничего не меняет, мне нужно войти во дворец. Нужно это исправить.

Геката ничем не выдала своего страха, хотя, конечно, испытывала его — Гермес слишком хорошо её знал. В начале той войны, когда Аид приказал вывести войско против Олимпа, Геката осталась самой светлой головой этого похода, она не убивала и не позволяла убивать тех, кто был рядом. Богиня, что веками указывала дорогу мёртвым, в те годы стала спасать живых. Может быть, Гермес именно поэтому принял решение жениться на ней вопреки воле великого отца, создав тем самым вторую пару, объединяющую царство Теней и Небесный город на Олимпе.

Гермес засмотрелся на Гекату, и чуть было не забыл, что они здесь делают.

— Я с тобой.

— Нет. Мне нужен Гипнос, но оставлять Морфея без присмотра нельзя. Ты сможешь заменить его?

— Морфея? — не понял Гермес.

— Нет, Гипноса. Ты уже встречался с песчаной бурей тех мест, а Гипнос уже имел дело с... — она выразительно кивнула на дворец, — этим. Мне нужна его сила.

Гермес покосился на Асклафа, сделал шаг в сторону и из воздуха достал золотую розу.

— Хорошо, — он протянул розу Гекате — тогда возьми, моя Многоликая богиня, и свяжись со мной, если будет совсем плохо.

Геката приняла розу и кратко, но очень нежно, поцеловала Гермеса.

— Всё получится.

(Золотая Эпоха Богов)

«Мы ничего не должны друг другу».

Геката солгала.

После того, как она вернулась в царство Теней, выдернула Аида из самоубийственного сна, поссорилась и помирилась с ним, все её действия были направлены на то, чтобы забыть Гермеса. Но он никак не желал забываться — слабый аромат мелисы и мирта, неизменно сопутствующий ему, будто бы прицепился к ней и следовал повсюду неотступно. Каждый день Геката мучилась опасениями, что Гермес явится к Аиду с чем-нибудь важным и придёт к ней, потому что с некоторых пор никак иначе, кроме как через неё, к Аиду и попасть было нельзя. И тогда вся её крепость, которую она с таким трудом возвела вокруг собственного сердца, рухнет, распадётся и оставит после себя лишь боль. Одну лишь боль. Дома, в редких свободных мгновениях, она разделялась на три своих ипостаси и позволяла себе отпускать эмоции — никто не должен был знать, что она чувствует, никому нельзя было рассказывать о том, как она была неосторожна и не заметила маленького проныру с луком, явившегося за Гермесом на их первую встречу. Однако был старый друг, умевший найти к ней подход, утешить, не расспрашивая, развеселить, не выведывая тайн. Были дни, когда Геката всерьёз собиралась наведаться к Афродите и высказать ей всё в лицо, однако старый друг всегда останавливал её в последний момент, напоминал, что эффект стрел юного Эроса не имеет обратной силы и не существует ни единого шанса это исправить, а значит, и смысла разводить ссоры тоже нет.

Сегодня дорога Мёртвых почти пустовала. Геката, указав путь немногочисленным теням, сошла с неё и спустилась к каменистому пляжу напротив Тёмных Врат. Босиком, она прошла вдоль берега туда, где он сходился со скалой, утопающей в море, и села. Лунная дорожка скользила по волнам, вода тихо перебирала камни, где-то в скалах гулял ветер. Сердце больше не саднило, оно томилось в предчувствии и неизвестности, почти не напоминая о себе. Море едва уловимо манило окунуться в прохладные воды, но Геката до поры игнорировала этот зов.

— Кого я вижу! — аромат вина заполнил собой всё вокруг, и рядом опустился Дионис. — А я вот к тебе как раз...

Геката неопределённо махнула рукой. Дионис и был тем старым другом — одним из Олимпийских богов, кто продолжал с ней общаться после ухода с Олимпа, и единственным, кто остался с ней после ситуации с Персефоной. Они дружили без обязательств: Дионис, каким-то образом прознав, как проникнуть к её дому под покров Нюкты, приходил без разрешения, приносил вина, делился историями, терпеливо выслушивал упрёки, иногда жаловался сам. Геката уже много дней воспринимала его как часть общего окружения — иногда неотъемлемую часть.

— Опять грустит трёхликая Геката, — поэтично произнёс Дионис. — Всё ещё надеюсь, что не я причина твоей тоски... — он взял из воздуха кувшин с вином, откупорил его и сделал большой глоток, — Ариадна не оценит.*

— Если б причиной был ты, ноги бы твоей в доме моём не было, — сказала она.

Дионис усмехнулся и спросил:

— Знаешь, что лучше всего помогает от печалей?

— Пить не буду, — сказала Геката. — Ты можешь идти, куда шёл, а я бы... я устала.

Дионис покосился на неё и тепло улыбнулся.

— Так я к тебе и шёл, а ты опять... — он вздохнул и, опрокинув в себя весь кувшин, задумчиво добавил. — Тогда я поделюсь. Меня глубоко оскорбили, я бесконечно оскорблён!

— Это же Олимп. Чему удивляться? — пожала плечами Геката.

— Я не удивлён. Я потрясён и разгневан! — Дионис убрал пустой кувшин и откупорил новый, чтобы тут же приложиться к нему. — Так поступить мог, кто угодно, но не Вестник!

— Гермес? — воскликнула Геката, но тут же спохватилась и равнодушно поинтересовалась. — И что с ним?

— Да так, — Дионис подозрительно прищурился, — хотел попросить его доставить кое-что, а он отказался. Видите ли, отдыхает у Артемиды на Геликоне в обществе Аполлона и муз, на Олимп поднимается только по требованию Зевса и не иначе... А ты что так забеспокоилась? У вас что ли... — Дионис в изумлении приоткрыл рот и, отставив кувшин в сторону, соединил указательные пальцы. — Ба-а-а, это ты из-за него что ли? А он... из-за тебя, получается?

Дионис хохотнул, хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга, как всякий желающий, чтоб его близкие друзья сошлись. Геката знала, что об оскорблении он сказал не всерьёз, хотя со стороны и могло так показаться — Дионис, Гермес и Аполлон давно были связаны узами дружбы, именно поэтому Геката, находясь по другую сторону этой связи, скрывала свои чувства. Что она могла дать Гермесу? Что он мог дать ей? Их любовь, как и любая другая, неугодная Зевсу, могла привести лишь к катастрофе. Геката поднялась на ноги и отошла к воде.

— Он мальчишка! Что мне до него? Кто вообще сказал тебе, что я беспокоюсь?

— Так совсем не очевидно. Нисколько!

— Да что ты знаешь? — набежавшая волна коснулась босых ног Гекаты, и она обняла себя, откинув голову, словно пыталась сдержать непрошеные слёзы.

— Достаточно, чтобы с одного взгляда понять тебя, — Дионис поднялся, отряхнул руки, и встал рядом с Гекатой, устроив свой локоть у неё на плече. — Чего бы ты там себе не накрутила, — он коснулся указательным пальцем виска, — с этим придётся что-то сделать. Ты должна поговорить с ним.

— Смешно! — она резко убрала плечо, и Дионис чуть не упал. — Просто смешно! Олимп сойдёт с ума, если узнает. Я не могу допустить, чтобы это стало известно, нельзя позволить Афродите пустить слухи...

— Она их не пустит, — высказался Дионис и вдруг замер, словно в него только что попала молния. Он проговорился.

Геката резко обернулась к нему, он отшатнулся.

— Ты что-то знаешь, Дионис?

— Я... ну... просто...

— Говори! — Геката распахнула руки, принимая неполную божественную форму — в раскрытых ладонях появился клинок, факел и ключ. Три её ипостаси, сияя алыми всполохами за спиной, угрожающе уставились на Диониса. Она уже знала, раз он пришёл сюда и проговорился, то расскажет всё, и стоит только пригрозить ему, как вся информация будет у неё.