— Ты мне скажи, — усмехнулся Дионис.

— На мосту Двух Светил, — проворчала Эос одновременно с ним, — ты шёл к отцу?

Гермес присмотрелся.

— Астрей, Эос... вы... вы не пошли с остальными? Что случилось?

— Мы уже вернулись. Зевс спасён, и я должна кое-что сообщить отцу, — Эос подхватила Астрея под руку, тот сильно хромал, — а у тебя какие новости? Ты нашёл Гекату?

— Нашёл. Мне нужно лично говорить с Гелиосом, и это очень срочно.

— Да, — Дионис хлопнул его по плечу, — срочность из всех щелей, друг. Ещё одно такое перемещение, и ты не сможешь говорить вообще ни с кем. Какого циклопа ты решил перемещаться на мост без предварительного перехода? Только с Эос так можно. Забыл?

Гермес покачал головой.

— Нет... я не помню, как переместился, — он посмотрел на Диониса, — а ты зачем здесь? Ты же остался защищать своих.

— Не все мои оказались в зоне моей защиты. Где Геката?

Взгляд Гермеса приобрёл холодность, и Дионис закатил глаза.

— Перестань! Прошлое остаётся в прошлом, ты не понял меня в тот раз... — он махнул рукой и, взяв прямо из воздуха бокал с вином, протянул Гермесу. — На вот, выпей. Полегчает...

Гермес оттолкнул его, выпрямился и пошёл вслед за Эос, которая уже вела Астрея по мосту в сторону дворца Гелиоса.

— Всё я прекрасно понял, — бросил он тихо.

Дионис услышал и снова схватил его за плечо, принуждая пойти медленнее.

— Гермес!

— Убирайся, пока я не...

— Дай объяснить! — во второй раз Дионис вцепился мёртвой хваткой и пошёл рядом. — Нас с ней связывает крепкая дружба, как брата и сестру, ничего больше не было и никогда не будет. Ты же знаешь, что волей Мойр нить Ариадны опутывает моё сердце, так к чему эта ревность?

— Любовь связывает многие сердца, но не тебе говорить мне, насколько ценятся эти связи на Олимпе. Никто не исключение...

— Даже ты? — Дионис неловко убрал руку и вздохнул. — Ладно, я хочу помочь, просто помочь. Я не прошу тебя сообщать, где она, но я прошу взять меня с собой, потому что... мир изменился, и боги должны перестать действовать в одиночку.

Гермес снова бросил на него взгляд, на этот раз с долей понимания — он совершил небезопасное перемещение, и новое, в обитель Мойр, может отнять у него все силы. Помощь Диониса была очень кстати.

— Подожди меня. Сначала Гелиос, а потом я возьму тебя с собой.

— Воссоединение сердец, как это мило, — сказал Арес, хлопая в ладоши, — пусть и несколько рановато для моего плана. Ну что ж, у нас будет время поговорить.

Лина слышала слова Ареса сквозь шум собственного сердца. Его аура оказалась такой неестественно тяжёлой, что не давала возможности нормально вздохнуть: мир расплывался перед глазами, сильно мутило. Лина не могла понять, откуда в нём столько силы, кто вообще может быть настолько силён, чтобы дать ему такую власть.

— Не хочешь разговаривать? — притворно расстроился Арес. Он прошёл вдоль ледяной стены, проводя по ней пальцем. — Жаль. А я как раз сделал всё, чтобы нам не помешали, — он постучал по льду, проверяя его прочность, и обернулся.

Арес был расслаблен, словно наверняка знал, что Лина не нападёт со спины. А она не могла. В ней бушевала стихия, новая сила в попытке слиться с её божественной сущностью грозила вырваться на свободу, но внешнее подавление не позволяло ей. И Лина в невозможности сделать с этим хоть что-то просто ждала. В её мучениях определённо были и плюсы: опыт прошлого напоминал, что лучше помолчать и выслушать, чем действовать и спорить.

— Вот как получается, сестрица, — наконец, сказал Арес, подходя к ней, — мы снова в том же положении, что и в прошлый раз... Когда я сказал, что ты уже не сбежишь, что игра началась, я не лгал. Игра длилась веками, и сегодня она закончится, — он расправил плечи и встряхнул ими, будто сбрасывал что-то. В этот момент его тело охватила золотая броня, а плечи покрыл кроваво-алый плащ — не царский гиматий, а символ войны, тот, что он всегда носил в прежних боях.

— Я уже умирала, — слабо произнесла Лина, пытаясь подняться, — и не боюсь, потому что на этот раз мне известны правила игры. Я здесь, я обошла все твои ловушки и пришла, и я выжила.

Арес внимательно посмотрел на неё и ухмыльнулся.

— А почему ты решила, что я желал твоей смерти? — наверное, лицо Лины изобразило такой спектр эмоций, что Арес хохотнул. — О, наивная Кора, прошло столько веков, а ты до сих пор так и не научилась разбираться в людях?

— Я достаточно разбираюсь в людях! — выпалила Лина, совладав с телом и, наконец, встав на ноги. Колени подгибались, но она не обращала внимания ни на них, ни на общее состояние. — И я не Кора, она умерла в тот день, когда ты проиграл!

Арес покивал своим мыслям.

— Коры больше нет, а глупость Коры осталась. Думаешь, ты самая умная? Думаешь, что знаешь всё? Нет! Ты знаешь только то, что я позволил тебе узнать. Я ждал вас с благоверным здесь живыми, и я бы не дал тебе умереть до того, как ты придёшь сюда! — уголок его губ приподнялся в издевательской ухмылке, когда Лина, не в силах скрыть своего удивления, посмотрела прямо на него. — Но, пожалуй, стоит начать сначала. Ты же хочешь узнать сначала? За этим ты здесь? — Арес стал ходить мимо неё из стороны в сторону, так что его голос звучал то справа, то слева, прилично действуя на нервы. — Правление моего отца всегда было неидеальным, и я тот, кто первым поставил его под сомнение...

Лина не хотела слушать его, но понимала, что в его словах может быть что-то важное, что-то, способное изменить ход событий в её пользу. Она упёрлась взглядом в ледяную стену, в надежде увидеть Аида, но смогла различить лишь отдалённо похожий на него силуэт. Арес проследил за её взглядом и решил, что она не слушает.

— Он не придёт за тобой, не поможет, потому что он такой же, как мой отец. Они все... — он махнул рукой на ледяную стену, — все хотят только одного. Удержать власть. Когда много веков назад я понял это, то стал искать шанс изменить положение вещей и спустя годы обрёл его в храме Пифии. Предсказание о сосуде, рождённом от союза двойственной богини и царя Теней, стало моим путеводителем и целью. План был прост: Артемида знала способ переноса сосуда в тело другого бога, и я решил, что просто перемещу сосуд, избавив ребёнка от мучений, и завершу свою цель. У меня не было желания вредить тебе и твоему мужу, он сам виноват. Он подслушал разговор о переносе и пророчестве, благодаря своему шлему, и сделал всё, чтобы задуманного не свершилось... Вы сами причина своих бед. Не поступи Аид так, я бы никогда не свалил на него вину, но, согласись, как удачно — вы подумайте! — как удачно всё вышло для меня. Тюхе благоволила мне в тот момент, и я не мог отказаться от столь щедрого дара. Легко было завербовать глупца-Морфея, ещё легче воспользоваться чувствами твоей матери... Это ведь я нашёптывал богам грязные сплетни, я внушил им ненависть к тебе, а когда Аид пошёл просить у Афродиты Адониса, чтобы успокоить твоё метущееся сердце, именно я подтолкнул её к согласию. Знаешь, зачем? Твоя сила мешала мне, твоя уверенность в себе, твои яркие чувства... твоё физическое воплощение оказалось сильнее божественной линии власти, которой ты управляла, и мне пришлось сначала сломать тебя... И вот ты привязалась к Адонису и потеряла его, утратила тёплые отношения с матерью, к тому же ты, хотя и не помнила об этом, тосковала по дочери... Я добил тебя, подтолкнув Деметру к Минфе, и ты пала к моим ногам, обманутая матерью, супругом, Афродитой, покинутая всеми.

— Безликие Сёстры... — Лина едва справлялась со сбившимся дыханием и гневом, готовым разорвать её на клочки, а заодно и всё вокруг. — Тюхе никогда бы не стала в этом участвовать!

— Она и не участвовала. Подвластные нам силы редко спрашивают разрешения, и её не спросили. Вот, например, ты... Сколько там тебя не было? Два тысячелетия? Три? И что? Природа перестала обновляться, времена года застыли, а цветы исчезли? Или, может быть, в отсутствие Аида мёртвые перестали спускаться в царство Теней, и мир канул во владения Тартара?