— Богомол так стремился схватить цикаду, что не заметил позади себя чижа... — сказал он без всякого намёка на угрозу.

Посейдон потерял дар речи и, казалось, совсем позабыл свою цель. Он не мог поверить своим глазам, как и все, кто ещё оставался в сознании. «Есть столько же причин навсегда отказаться от него, сколько и остаться с ним навеки», — вспомнила Лина слова Гекаты и подумала, что теперь на одну причину отказаться стало больше. Эта единственная причина перевешивала всё на свою сторону. Словно угадав её мысли Аид оставил Копьё и прошёл прямо к ней с такой уверенностью, будто Лина уже поняла его, будто между ними не было ни обид, ни тайн, ни разногласий. Лина зажмурилась, когда Аид присел перед ней, и вздрогнула, осознав, что он не коснулся её, а всего лишь снял ленту Ланы с запястья. Без всяких объяснений Аид переместился к Макарии и повязал ленту ей на волосы — он делал всё медленно с особым вниманием к деталям: поправил спутанные белые локоны, расправил платье и поднял дочь на руки. Он не только не утратил божественных сил, но и использовал их даже с большей лёгкостью, чем Посейдон.

Посейдон в оцепенении наблюдал за ним и затаил дыхание, когда оставленная в центре платформы Макария вздрогнула и открыла глаза. Лина, обратившая внимание на Посейдона, упустила момент, когда Аид вернулся к ней, поэтому, обернувшись, она наткнулась на протянутую ей руку и... не приняла её. Аид постоял над ней какое-то время, а затем бесцеремонно подхватил на руки и отнёс к Макарии. Он не проронил ни звука, раздражая Лину до такой степени, что она хотела оттолкнуть его, когда почувствовала под ногами твёрдый пол, но не стала, отвлечённая прикосновением Макарии — та взяла её за руку и потянула вниз.

— Что ты имеешь в виду? — Посейдон обрёл дар речи, преграждая Аиду путь к Опалу.

— Всё с момента твоего разговора с Хаосом и до этой самой минуты не было твоим выбором. Я знал, что должно случиться, и намеренно не вмешивался там, где это было не нужно, и действовал там, где необходимо.

Посейдон недоверчиво усмехнулся.

— Знал всё и ничего не предпринял? Смирился с тем, что должно было произойти с твоей семьей?

— Как ты сказал? — Аид говорил буднично спокойно, будто они вели светскую беседу на какой-нибудь встрече. — Так было нужно? Вот и мне нужно, и иначе нельзя... — он сцепил руки перед собой и сделал движение, будто собирался посмотреть на Лину, но сдержался в последний момент и замер. — Я ждал, надеялся, ты сделал правильный выбор, собрал нас здесь, чтобы объединиться и защитить мир от общего врага, но ты избрал иной путь, и мне пришлось вмешаться.

— Ты ещё ничему не помешал?

— Я помешал слишком многому, чтобы ты мог представить масштабы этого вмешательства. Я был избран им, тебе это прекрасно известно, и ты никого не обманул. Он использовал тебя, пока я... впрочем, это последствия моих ошибок. Ты лишь ведомый, как и все.

— Я не думаю, что... — Посейдон обрёл дар речи, но мироздание не позволило ему договорить, бросив мощь взбесившейся стихии на божественную защиту. Раздался чудовищный хруст, и защита пошла трещинами, а за границей платформы вместо воронки образовалось какое-то месиво из предметов, ландшафта, земли и воды, неба и гор — всё это находилось в постоянном движении и в какой-то момент вдруг сформировало в себе яркий образ, какой изображали художники смертных на картинах, представляя божество, сошедшее с небес. Образ человека в ярко-белом ореоле. Посейдон сделал шаг к Опалу и уже потянулся к нему, когда лента лазурного огня оттолкнул его руку.

— Нет! — воскликнул Аид, но тут же выдохнул и резко обернулся, обращаясь куда-то в пустоту. — Наконец-то, я почти решил, что ты не придёшь.

Воздух вокруг платформы пошёл рябью, и время за её границей замедлилось, останавливая любое движение. Лине показалось, будто они попали в странный кокон, за пределами которого не существовало ни времени, ни пространства — Макария сильнее сжала её руку и положила голову на плечо.

— Я пришла точно в срок, — Лина обернулась на голос, чтобы в следующий миг увидеть на краю платформы золотую каплю, медленно стекавшую прямо по воздуху. Капля оставляла за собой длинную линию, формирующую очертания человеческой фигуры, и когда контур был завершён, фигура встряхнулась и сделала шаг вперёд, обращаясь прекрасной женщиной. Тёмные пряди волос укрыла россыпь золотых камней, оплетённых тонкими серебряными нитями, одежды, лёгкие и плотные одновременно, окутали светящееся божественной энергией тело женщины — она взмахнула длинными ресницами и посмотрела на Аида. — Ты всё сделал правильно, юный Мрак, на этот раз всё получилось... — она взмахнула рукой, освобождая всех от гнетущих сил сдерживания.

— Я на это надеюсь, — сказал Аид, — и надеюсь, что на этот раз ты расскажешь всю правду, бабушка.

***

Клесс избегала смотреть на Макса, она знала, что он не любит её, и не хотела давать себе иллюзию надежды на взаимность, но поцелуй никак не шёл из головы. Клесс корила себя за это и не могла отделаться от чувства вины. Она плелась за Эросом и Максом вдоль скалистого берега по узкой тропе, сдерживая набегающие волны, и думала, что забрала нечто, принадлежащее другой. На душе было гадко.

— Это здесь?

Клесс вскинула голову и посмотрела вперёд — узкая тропинка закончилась небольшим песочным пляжем, скрытым скалами со всех сторон. Эрос успел опустить Психею, удобно устроив её у каменного выступа, и пройти к кромке воды.

— А? Да... — сказала Клесс, — да, это здесь.

Она приняла руку Макса, который помог ей сойти на песок, и сделала тихий щелчок пальцами — от воды подул свежий ветер, принося запах тины и скошенной травы, и вода отступила, открывая им узкую длинную цепь камней, убегающую далеко к горизонту.

— Чистое самоубийство, — выдохнул Макс.

— Прекрасная перспектива, — угрюмо поддержал Эрос и вернулся к Психее. — Ну что ж, богиня, веди, — он взглядом указал на тропу, — мы прямо за тобой.

Солнце почти зашло, когда Клесс осторожно ступила в воду, и её божественное зрение прорисовало тропу золотыми нитями — без этой способности легко было оступиться и упасть в пучину вод, которая только и жаждала этого. Клесс сделала тропу видимой и посмотрела на Эроса.

— Нет, ты идёшь первым, мы следом. Если там нас что-то и ждёт, то оно наверняка пропустит вперёд, чтобы отрезать от берега, и нападать будет сзади.

Эрос подхватил Психею на руки и кивнул.

— Доверюсь тебе. Мне плохо знакомы эти места, — он ступил на тропу и пошёл по ней. Океан был спокоен, волны мягко касались ног.

Клесс собралась идти следом, но Макс поймал её за руку.

— Подожди. Что с тобой?

— Что? — не поняла она, чувствуя, как всё внутри сжалось от его прикосновения.

Он тепло улыбнулся.

— Я чувствую тебя, ты забыла? Что-то происходит с тобой, Клесс, ты не собрана, — нить их связи на миг появилась на запястьях и снова исчезла.

Клесс мысленно выругалась, но вслух сказала:

— Ничего. Просто думаю, что нас там ждёт... что вообще ждёт этот мир?

Макс промолчал. Он ждал честного ответа, но настаивать на нём не хотел, и потому просто отпустил руку и жестом предложил идти вперёд.

— Будь готов защищаться, — тихо сказала Клесс, — и поставь Эросу защиту, я посмотрю, что там под водой, — она развела руки в стороны, раскрытыми ладонями вниз и сосредоточилась на тропе и её окружении.

Золотая сфера защиты накрыла Эроса, Макс осмотрелся и догнал Клесс, осторожно ступая по исчезающим золотым следам. Впереди, в последних лучах заката, маячили выступающие из воды камни.

— Что это?

— Где? — раздражённо спросила Клесс, отвлекаясь от исследования воды.

— Там, — Макс рукой указал направление.

Клесс недовольно вздохнула.

— Всё в порядке, мы туда идём. Это последний островок перед большим переходом к дому Эвра, а почему ты... — она присмотрелась к камням и почти прошипела. — Сирены...

— Предвестницы Сциллы, — тихо добавил Макс.

— Не нагнетай! — Клесс снова раскрыла руки и сосредоточилась, — и не паникуй раньше вр... — она не закончила, потому что сирены встрепенулись и начали петь. На богов их пение действовало мало, и раз они пели, на острове был кто-то ещё.