— Да, ты не он, — рядом с Наргилаем появился очень похожий на его собеседника тоже мускулистый, но не настолько молодой парень с ярко-синими, мудрыми глазами, от него настолько веяло Звездным Огнем, Светом, Тьмой и много чем еще, что Воин злобно зашипел и отшатнулся. — Вот таким ты был когда-то! Сияющее чудо! Ты спешил каждому на помощь! На тебя было приятно смотреть! А во что ты превратился? В тусклое, убогое, серое нечто! В мерзость какую-то! Что с тобой случилось, старый друг? Как ты мог стать тусклым и убогим⁈ Как ты мог отказаться от Звездного Огня⁈ Ради чего⁈ Ради того, чтобы топтать других разумных и считать себя выше всех? Ты же раньше презирал таких!

— Я был глуп и неопытен, — столь же спокойно, как и прежде, сказал «сверх», разве что во взгляде, направленном на себя прежнего, на мгновение промелькнула откровенная брезгливость. — Как глуп и ты, не желая понимать и принимать высшие истины.

— В чем же они заключаются, эти высшие истины? — ирония буквально истекала из голоса психомастера. — Просвети меня, невежду. Пока что я вижу вместо мастера миров ничтожество, не способное создать ничего нового. В чем я ошибаюсь?

— Во всем, — устало ответил Воин. — Мироздание должно быть изменено и упорядочено, поскольку ныне являет собой хаос. Каждый должен знать свое место и никогда не претендовать на чужое. Мы первые поняли и приняли это. А значит — мы мерило всего, суть и основа нового мироздания. Именно мы указываем другим на их место, и они должны покоряться, не смея даже подумать о своеволии. А если нет, то должны быть уничтожены.

— Кто вас превратил в такую мерзость? — прищурился Наргилай. — Кто изменил вас? Я не верю в то, что можно так измениться самостоятельно.

— Можешь верить во что хочешь, скоро ты вернешься в заточение или примешь великую истину, — ровным голосом произнес «сверх». — А пока верни мне средоточие и убирайся отсюда.

— Прежде ответь мне на один вопрос, — психомастер создал иллюзию мясокомбината дикарей, где заживо разделывали разумных. — Это вы сделали?

— А что не так? — явно удивился Воин. — За счет ненужных выживают нужные.

— И это говоришь мне ты, который бросался спасать всех, кого мог спасти⁈ — с изумлением выдохнул психомастер. — Да что же с вами сотворили⁈ В какой кошмар вы превратились⁈

— Да что такого-то? — явно растерялся «сверх». — Что такого страшного ты в этом увидел? Ничтожные твари пожирают ничтожных тварей. А я в прошлом был дураком, как я уже говорил.

— Нет, тот ты был настоящим, а этом — фальшивка, — грустно улыбнулся Наргилай. — Ты даже не понимаешь, что творишь? Ты не понимаешь, что они тоже разумны и им больно точно так же, как и тебе?

— Их боль не имеет ни малейшего значения, — брезгливо уронил Воин. — Только моя. Но хватит слов. Верни средоточие!

— Нет, не верну… — с грустью посмотрел на него психомастер. — Ты слишком много вреда причинил и слишком много причинишь еще, если тебя не остановить, — он повернулся к эмо-поэтам. — Давайте, ребятки!

Те, не теряя ни мгновения, грянули «Элегию Света и Тьма», от них во все стороны прянул такой поток Силы Творения, что все вокруг буквально засияло, от чего «сверх» задергался, словно его ткнули электрошокером.

— Не-е-е-е-ет!.. — взвыл он, в отчаянии пытаясь прорваться в центр пентаграммы. — Не делай этого, Наргилай, мы же были друзьями!..

— Мой друг Эрхалад мертв, — холодно возразил тот. — Я вижу перед собой подонка без чести и совести, тварь Закона и Единого. Да-да, я понял, кому ты служишь, идиот! Впрочем, ты даже сам можешь этого не понимать, Единый очень любит использовать таких, как ты, вслепую.

— Ты ничего не понимаешь!!! — взвыл Воин. — Да пойми же ты, наконец, что мы — мерило всего в мироздании!

— Нет, вы не мерило, вы пыль под ногами мироздания, — покачал головой Наргилай. — Пришло твое время отвечать за содеянное. Сгинь!

Он взмахом руки словно плеснул бензина в расширяющийся кокон Звездного Огня, тот полыхнул во все стороны, протянул пару языков к средоточию и буквально слизнул его, не оставив даже следа. Воин взвыл, как шакал, которому прищемили причинное место, и провалился сквозь землю. Некоторое время еще слышался затихающий вой, а затем он стих.

— Мы немедленно отправляемся к двум другим некрополям, подозреваю, там тоже чьи-то средоточия. Благо, глупые твари сыграли плохую шутку с самими собой, скрыв их при помощи инферно. Из-за этого остальные двое не поняли и не заметили, что произошло только что — сила боли и горя отсекает все. Но времени нельзя терять ни минуты, они могут что-то понять и прийти, а это, пока средоточия не в пентаграммах, опасно. Твари очень сильны.

— Пространственные мины к двум остальным некрополям уже доставлены, но не взорваны.

— Передай своим, пусть немедленно взрывают и сразу же уходят, — велел Наргилай. — Дальше средоточиями займемся мы. Я подозреваю, что одно из них принадлежит Лейране, она же Госпожа. А это та еще мразь. Именно она сыграла главную роль в моем пленении…

Он отошел к Кержаку, начав что-то обсуждать с ним. Николай связался с Т’Редом и Иреком, передав им приказ.

— Активируйте мины на подрыв через пять минут и на форсаже уходите в космос! — строго приказал он молодым офицерам. — С любыми перегрузками. Иначе погибнете ни за собачью душу! Все ясно, башибузуки?

— Так точно! — отозвались друзья, отключаясь. — Будет исполнено!

Маг нервно похрустел пальцами, надеясь, что молодые сорвиголовы справятся и не станут лишний раз рисковать. А то с них ведь станется!

Эссеан Ал Таоран с недоумением, отвращением и страхом смотрел на свои морщинистые, покрытые старческими пятнами, трясущиеся руки, и ничего не понимал, он не знал, что вообще происходит и как такое вообще возможно. Ведь у всего должны быть причины! Лучшие биологи и генетики, невзирая на все старания, никак не могли понять, что происходит с народом аллерие, почему бессмертные, вечно молодые и никогда ничем не болевшие существа внезапно начали очень быстро стареть, болеть и умирать. Массово! Только те, кто был моложе ста пятидесяти лет, еще сущие дети, ведь совершеннолетие наступало в сто двадцать, остались относительно молодыми.

Исследуя примитивные разумные расы, перворожденные, как часто называли себя гордые аллери, узнали о таких странных и неестественных явлениях, как старение и смерть. Это вызвало у бессмертных и вечно юных существ надменный смех по отношению к подверженным такому несчастным. Убогие! Им не дано вечно жить! Им не дано быть вечно молодыми! Они и пары сотен лет не живут, уже к шестидесяти, когда аллери еще ребенок, превращаясь в развалину. Перворожденные относились к другим разумным равнодушно, с легким пренебрежением, не уважали, не понимали и не признавали короткоживущих за равных. Так, полуживотные, которые смеют что-то там требовать от тех, кто неизмеримо выше их, из-за чего аллери то и дело приходилось давать наглецам пару хорошо запоминающихся уроков. После того, как они вбомбили в каменный век освоившую несколько планет цивилизацию разумных ящеров, остальные соседи старались держаться от территории надменных перворожденных как можно дальше. А теперь аллери внезапно стали короткоживущими сами — это было единственным, что ученые сумели установить точно.

— Творцы миров, за что вы нас так страшно наказали?.. — в отчаянии простонал ветхий от старости аллери, с трудом опускаясь на колени перед древним молитвенным алтарем, а ведь всего две декады назад он был молод и полон сил. — Что мы такого сделали?.. За что⁈.

Никто, конечно, не ответил — в последний раз высшие отвечали аллери много тысяч лет назад, а затем навсегда умолкли. К сожалению, далеко не все перворожденные поняли, что короткая жизнь — это наказание за что-то, а жрецов никто слушать не захотел. Опять, мол, начнут панику нагнетать своими мрачными прогнозами. Эссеан, в отличие от большинства, поверил Слугам Неба, поскольку ничем иным случившееся быть не могло. Тем более, что жрецы выяснили — со всего народа сняли благословение, что сорвало с них оболочку души, дававшую бессмертие и молодость. Биологический предел тела аллери не превышал двухсот лет, однако благодаря упомянутой оболочке души старение прекращалось, едва он достигал тридцатилетия. А когда ее не стало, время очень быстро взяло свое, и сейчас аллери массово умирали от старости, совсем скоро никого старше предельного возраста просто не останется. Народу придется приспосабливаться к короткой жизни и заводить детей не после трехсот, как было принято, а сразу после тридцати, если не раньше. Самое страшное, что вместе со старшими уходят бесценные знания и опыт, которые молодым придется приобретать самостоятельно.