«День сейчас или ночь? - думал Мариус, совершенно потерявшийся в пространстве и времени. - Сколько я проспал?»

— О, хвала богам, вы очнулись! - услышал он нежный голосок.

Мариус с трудом повернул голову на звуки этого голоса и увидел леди Солану. Она сидела на стуле подле него, склонив свою хорошенькую головку в обрамлении изящных белокурых локонов.

— Я так счастлива, милорд, - она коснулась его руки, лежавшей поверх простыни, своими тонкими пальцами и растянула розовые губы в обворожительной улыбке, - я ни минуты не сомневалась в том, что вы поправитесь, вопреки расхожему мнению.

— Долго, - он поморщился, услышав свой хриплый голос, - долго я пролежал здесь?

— Три дня, - ответила Солана, подавшись ближе к нему. Её глаза широко распахнулись и заблестели, словно она готовилась пролить слёзы, а голос перешёл во взволнованный шёпот. – Три долгих дня.

Затем поправив и без того идеально лежавшую прядь волос, она вновь села прямо.

— У вас была лихорадка, - продолжила Солана, заламывая руки на коленях, - тизийская, милорд, и лекарь, он… Ох, простите, я не могу...

Она не договорила, и зашлась тихими рыданиями, при этом её лицо не скривилось в безобразной гримасе, как обычно бывает во время слёз, а осталось таким же прекрасным.

— Леди Солана, - Мариус осторожно приподнялся в постели, почувствовав при этом, что голова всё ещё слегка кружится, - не стоит так удручаться.

— Если бы вы только знали, что я пережила за эти три дня! Моя матушка бранилась, говорила, что я совсем себя не берегу, и настаивала на том, чтобы я прилегла хоть на мгновенье, а я... - она всхлипнула, прижав платок к глазам изящным движение руки. - Как я могла спать, зная, что вы, мой будущий супруг, страдаете и мучаетесь здесь? Я не посмела оставить вас наедине с этой ужасной болезнью и боролась за вас как могла. О, это были самые ужасные три дня в моей жизни! Если в вас есть хоть капля сострадания ко мне, милорд, никогда, слышите, никогда больше не заставляйте меня переживать такое вновь! Я не смогу вынести этих страшных мук ещё раз!

— Вы, - он оглядел комнату, но больше никого здесь не обнаружил, - вы сидели со мной всё это время?

Мариус не сумел скрыть удивления в голосе. Неужели эта хрупкая, совсем юная девушка не испугалась трудностей и оставалась с ним день и ночь? Неужели его болезнь не напугала её? Смелая девушка. Отважная. Мариус повёл взглядом по лицу Соланы, поражаясь тому, что за всей этой красотой скрывается доброе, самоотверженное сердце. А ведь он считал иначе.

— Разумеется, милорд! Как вы можете такое спрашивать? - стерев выступившую на глазах влагу, ответила Солана, и голос её был полон негодования. Мариусу стало совестно, что он мог усомниться в своей невесте. Действительно, кто ещё мог ухаживать за ним, как ни Солана? Девушка, которая вскоре сделается его законной женой, не могла поступить иначе. - Я и ваша матушка, да даруют ей боги долгих лет жизни!

— Простите, миледи, я ни в коем случае не хотел вас обидеть, - сконфузился Мариус.

— Что вы, милорд, как я могу сердиться на вас? – Солана взмахнула пушистыми ресницами, а Мариус принялся внимательно рассматривать её. Солана была как никогда обворожительна в своём платье из нежнейшего шёлка серо-зелёного цвета. Яркие изумруды украшали её шею, а золотистые локоны, расчёсанные до блеска, рассыпались по покатым плечам. На щеках играл румянец, даже слёзы, что она пролила минутой ранее, ничуть не портили её, а наоборот, придавали её лицу некое очарование. Глядя на неё, Мариусу бы и в голову не пришло, что леди Солана провела у его постели три дня без сна и отдыха.

Ему внезапно всомнилось, как однажды мать просидела рядом с больным отцом две ночи напролёт. От недосыпа и постоянных хлопот её лицо осунулось, кожа приняла бледный вид, под глазами пролегли синеватые тени, а волосы спутались и потускнели, словно в жизни не знавали гребня. Леди Солана же выглядела безупречно, словно над её образом часа два трудилась умелая служанка. Где-то глубоко внутри него свербело странное, назойливое чувство, которое не давало ему покоя, но, с другой стороны, у него не было причин сомневаться в словах Соланы. За прошедшую неделю, что его невеста провела в стенах Риверсайса, она показала себя только с хорошей стороны. Он ни разу не уличил её во лжи или грубости, она не спорила, не перечила, не кричала, срывая голос, была учтивой, и старалась во всём угодить ему.

Всё в ней было ладно, всё в её облике вызывало восхищение. Без сомнений, из Соланы выйдет идеальная жена, только вот... Только вот почему-то знание этого не приносило Мариусу должного успокоения. Должно было, но не приносило. Он всё ещё смотрел на Солану, но видел перед собой лицо совершенно другой женщины.

«Почему она не пришла ко мне? Неужто совсем не беспокоилась?», - неожиданно для себя подумал Мариус, и ужаснулся от собственных мыслей. Боги, о чём он только думает? Что это на него вдруг нашло? Он поспешно отвёл взгляд от Соланы, словно боялся, что она разгадает его постыдные помыслы.

За окном сверкнула молния, прочертив на тёмном небе сверкающую полосу, а через долю секунды грянул гром.

— О, боги! - Задрожав, Солана взяла его за руку и сжала тонкими пальцами. - Я так боюсь грозы! Она пугает меня.

— Это всего лишь дождь, леди Солана, - Мариус улыбнулся, и в ответ сжал её руку. - Не стоит его бояться.

— С вами мне ничего не страшно, - сказала она и свободной рукой поправила простыню на нём. - Отдыхайте, мой лорд, а я останусь оберегать ваш покой.

Мариус закрыл глаза, ощущая тепло, что исходило от ладони леди Соланы. Рука именно этой женщины, его будущей жены, отныне должна будоражить его кровь, и никак иначе. Он не должен поддаваться глупым фантазиям. Он не вправе делать этого.

За окнами барабанил дождь, разрезая тишину комнаты своим мерным монотонным стуком, и через какое-то время сон, словно бездонная чёрная яма, поглотил его. Уже засыпая, Мариусу показалось, что над ним склонилась женщина, но то была не леди Солана. Она осторожно коснулась его своими маленькими ладонями, и чудилось ему, что у неё длинные тёмные волосы и лазурные глаза...

Когда он проснулся, Соланы в комнате больше не было, а у его постели сидела мать. Заметив, что он пришёл в себя, она мягко улыбнулась, и помогла ему устроиться поудобнее, подложив подушки под спину. Во рту у него сделалось сухо, и словно почувствовав это, мать протянула ему чашу с какой-то жидкостью. Сделав глоток, он поморщился. Напиток на вкус оказался горьким, и Мариус с трудом проглотил его.

— Не прикидывайся, Мариус! Не такой уж он и противный, - заметив его лицо, упрекнула Кейла. - Кроме того, благодаря этому отвару ты поправился.

— Я бы на твоём месте не спорил, Мариус. А то кто знает, вдруг в следующий раз лекарь Илистер вздумает лечить тебя одной из настоек, сделанной из конского навоза и жуков. Я как-то раз видел у него на полке нечто подобное, - откуда-то из глубины комнаты послышался насмешливый голос Рована, и Мариус повернулся, заметив брата у окна. Хотя Рован и шутил, но его напряжённая поза говорила о том, что он тоже волновался.

— Жуткое, должно быть зрелище, - ответил Мариус.

— Уж поверь мне, - сказал Рован, подходя ближе.

В этот момент в комнату вошли Бриам и Джорли. Стоило им увидеть Мариуса, как на их лицах расцвели улыбки.

— Лорд Мариус, рада, что ты поправился, – произнесла Джорли и поспешила к кровати.

— Мы все жутко волновались о тебе, Мариус, - следом послышался голос Бриама.

— Не приставайте к своему лорду, - одёрнула их Кейла, - он ещё слаб. Вы же слышали, что сказал лекарь Илистер? Мариусу нужны покой и тишина. Это для него сейчас лучшее лекарство. А вы что тут устроили?

— Не волнуйся, мама, мы вскоре уйдём, - ответила Джорли, присаживаясь на краешек кровати.

— Может, принести ещё мёда? - спросила Кейла, положив свою ладонь поверх его руки. - А хочешь, я остаться с тобой? Вдруг тебе что-нибудь понадобиться.