— Зато ей почти удалось заморочить голову Филиппу! — едва не со слезами рассказала Ева про игру Карины.

— Ты же, если что, не будешь его осуждать? — примирительно пожал ей руку Лева.

— Как я посмею, — всхлипнула Ева.

— Я бы тоже в такой ситуации не выдержал, — признался Лева. — Да и Маша в прошлом году, желая помочь мне, едва не наделала бед. Близкие и друзья — наш якорь и маяк, но они же в руках искусного манипулятора могут стать ахиллесовой пятой, помогая открыть ящик Пандоры.

Ева вспомнила произошедший, казалось, так давно разговор с Кариной, ее угрозы. Возможно, Еве еще в какой-то мере повезло, что не пришлось выбирать между возлюбленным и теми же родителями, которым дочь олигарха могла нанести вред вполне законными способами, не прибегая к помощи магии. Но Карина тогда не стала тратить время и силы на шантаж, зато сейчас, кажется, приблизилась вплотную к своей цели. Неужели они проделали этот путь зря?

— Еще не все потеряно, — напомнил Лева.

— Давай пройдем сегодня побольше, — взмолилась Ева.

— Это уж как получится, — развел руками ее проводник. — Впереди гористая местность, почти как в окрестностях Наукограда.

Они распределили багаж Ксюши и Маши. Ева настояла, чтобы ее рюкзак тоже нагрузили. В конце концов, Лева не нанимался ей в носильщики, да и шаманский плащ с бронзовыми оберегами весил почти как папин бронежилет. К тому же им сейчас приходилось нести с собой даже воду. Встречавшиеся на пути источники либо грозили превратить в козленочка или кого похуже, либо обещали мгновенное бесплатное путешествие за реку Смородину в один конец.

— Это ты еще скажи спасибо, что нам Калинов мост не надо переходить, — подбадривая и страхуя Еву на особенно крутых склонах, объяснял Лева. — Хотя брод через Почайну, который нам придется отыскать, тоже еще то испытание.

Ева, как ни старалась, а довольно быстро выбилась из сил, но поблажек себе делать не хотела и уверяла провожатого в том, что ходить по горам для нее дело привычное. Все-таки во время каникул в Наукограде она не только собирала малину и жимолость на даче у бабушки, но ходила с родителями в горы, да и в Португалии успела полазать по скалам. Правда, тогда воздух пах не серой, а хвоей и морем, а плечи не отягощал нагруженный для двоих рюкзак. Другое дело, что тогда на груди, ободряюще поглаживая или предостерегая, не лежало заветное перо.

Пройдя несколько километров по осыпающемуся крошкой, неустойчивому и коварному, как болото или горная река, куруму, они с Левой долго карабкались на какой-то особенно крутой кряж, на вершине которого сделали передышку. Подкрепляя силы водой из одолень-ключа, путники переводили дух и рассматривали расстилавшийся перед ними суровый, если не сказать устрашающий, пейзаж.

Искореженные елки и березы как могли цеплялись корнями за обрывистые склоны. В распадках еще кое-где встречались пожухлые кусты волчьей ягоды и бузины, но на крутых склонах с трудом выживали даже мхи. А лишенные растительности каменные лбы напоминали клепаные шлемы подземных исполинов.

Там, откуда они пришли, вдали виднелись золотые верхушки осеннего леса, чуть в стороне оставались крохотные домики селений и волостей Медного, Серебряного и Золотого царств, тех самых Чертогов предков. А на другой стороне хребта, откуда ветер доносил запах серы, то и дело мелькали алые всполохи, и в низких тучах, черным, густым войлоком закрывавших ту часть небосклона, вспыхивали зарницы. Там пролегало русло огненной реки Смородины.

Ева невольно глянула на Леву, вспоминая обрывочные рассказы о его прошлогоднем путешествии. Немалым мужеством следовало обладать, чтобы по доброй воле стремиться на здешние негостеприимные берега, а потом пробираться через Навь. Но таков путь кудесника.

— Мне говорили, ты недавно прошел посвящение? — чувствуя легкую неловкость, обратилась к спутнику Ева. — А в каком возрасте ты пережил шаманскую болезнь?

Она спрашивала не из праздного любопытства. Если удастся спасти Филиппа, ему придется как-то свой дар подчинять.

— Мой путь начинался иначе, — улыбнулся Лева. — Мне не исполнилось и пяти лет, когда меня позвал с той стороны дед, в смысле прапрадед по отцу. И я, почти как герой сказок, пришел на полянку, где стоял пряничный домик. А когда вырос, дошел до Молочной реки, проложил дорогу до Чертогов предков, а там вместе с ребятами и за реку Смородину махнул. По поводу болезни тебе лучше узнать у Маши. Она же дальняя родственница Филиппа. В отличие от Ксюши, которая на этом берегу провела детство, она свой дар лишь в прошлом году полностью осознала, а до того только видела сны.

Лева говорил так спокойно и с такой уверенностью, что Еве даже стало завидно. Он не имел особых причин сомневаться в скорой встрече с любимой. Ах, если бы Филипп чуть раньше приобщился к путям тонких миров! Впрочем, пока существовали проблемы куда актуальнее. Неужели ее сокол сдастся, неужели сломается, приняв фальшивку за чистую монету?

Ночь застала их на равнине. Хотя Ева уже едва двигалась, первую вахту она отстояла сама, дав Леве короткую передышку после бессонной ночи. Ближе к полуночи провожатый ее сменил, и Ева, едва забравшись в спальный мешок, сразу провалилась в сон.

Она опять видела кузницу, в которой Филипп, облитый потом и кое-где кровью, безуспешно пытался соединить обломки знакомой иглы.

Скипер, следя за каждым его движением, готовый пресечь любую попытку неповиновения, раздувал огонь в горне. Карина в прежнем наряде укротительницы, разве что без хлыста, нетерпеливо прохаживалась вдоль стены.

— Вы видите, она даже не нагрелась, — в сотый раз ударяя по наковальне, где так и лежали разрозненные обломки, хмурился Филипп. — Может быть, тут горн другой нужен.

— Наковальня другая нужна, — сурово глянул на него Скипер. — И молот твоего дяди Миши.

— И как вы предлагаете это все добыть, если я застрял в вашем тридевятом царстве? — с раздражением переводя взгляд с бычары на его хозяйку, поинтересовался Филипп.

— Наследие предков ты можешь обрести в любом из миров, когда сам пожелаешь, — отозвалась Карина.

— И потом вы вернете меня в мое тело и отпустите Еву? — уточнил Филипп.

— Как только ты восстановишь иглу, — заверила его Карина с таким видом, будто вправду собиралась выполнить обещание.

Впрочем, она же не просто так усердствовала в поисках, надеясь получить на руки дополнительный козырь. Тем более что пока, похоже, все шло по ее плану. Или все-таки Филипп притворялся?

— Могу я хотя бы Еву увидеть? — продолжил он торг.

— Хватит и записи с камер, — сурово глянула на него Карина. — Ноутбук я, так уж и быть, тебе снова одолжу.

Оставшись один, Филипп почему-то не стал торопиться узнавать о судьбе возлюбленной. Он долго и с наслаждением плескался в душе, затем переоделся в чистую одежду, с сожалением проведя рукой по колючей щеке. Бритвенные принадлежности ему оставить побоялись. Покончив с водными процедурами, он основательно поел и только потом нашел нужную папку. На этот раз Елань после всех потрясений мирно спала, уютно свернувшись на постели. Синяки и ссадины хотя полностью не сошли, но сделались бледнее.

Впрочем, на этот раз Филиппа интересовали не они, а привеска в виде сокола, хорошо различимая на шее. Приблизив изображение, Балобанов долго и придирчиво рассматривал детали, даже толком не глянув на полускрытое растрепавшимися волосами лицо спящей. Потом закрыл папку, воровато смахнул с постели клок черной, явно кошачьей, шерсти, зашел в систему, покопался в настройках. Затем накинул на веб-камеру майку и достал из кармана точно такую же, как у Елани, только настоящую привеску.

Ева не успела удивиться, как видение пропало, сменившись непроглядным мраком липкого ледяного кошмара. Тьма окутывала ее каменным саваном, набрасывала на грудь тонны влажной земли, душила и давила. Ева пыталась выпутаться, стряхнуть с себя оцепенение, но не могла даже расправить грудь, слыша только властный призыв, парализующий волю.