Впрочем, понятная радость быстро сменилась разочарованием. Судя по всему, ноутбук не имел подключения к интернету, а все программы, с помощью которых Филипп взламывал рабочий компьютер Карины, остались в Яви.

Ева с тоской вспомнила о пропавшей привеске. Ведя опасную игру с дочерью олигарха, Филипп скинул на замаскированный под кулон накопитель не только резервные копии документов, раскрывающих теневые схемы деятельности Фонда экологических исследований, но и свои хакерские наработки. Хорошо, что Карина об этом не догадывалась. В суете сборов Ева немного забыла, что обручальный кулон ее сокола содержит ценные данные. Хотелось верить, что подарок утащил Нелюб. Но зачем флешка понадобилась бабушкиному питомцу?

Тем временем Филипп, приняв душ и рассеянно дожевывая остававшиеся на подносе круассаны, пролистывал одну папку за другой, потом зашел в настройки, что-то там изменил и открыл видео, на котором Никита методично и деловито, словно отрабатывая движения на боксерской груше, избивал принявшую облик Евы привязанную к стулу Елань.

Подделка выглядела настолько качественной, что, если бы Ева не знала всей подноготной, она бы решила, что у нее появился двойник или потерянный в детстве близнец. Особенно тревожно и неприятно выглядела привеска в виде сокола, которую Никита во время одного из ударов впечатал в обнаженную ключицу Елани, а потом и сам выругался и затряс рукой, с которой слегка ссадил кожу. Неужели все похищенные с таким трудом и риском файлы вернулись к Карине, а ее прогеры в качестве бонуса получили написанные Филиппом коды, ключи и даже отмычки?

Впрочем, сам бедный сокол привеску вряд ли заметил, с перекошенным от ужаса лицом глядя на лже-Еву. Он просмотрел запись несколько раз, под разными ракурсами, пытаясь отыскать признаки монтажа и не обнаружив даже следов подделки. Потом вцепился в волосы руками, скукожившись на постели, словно нахохлившаяся птица. Даже когда Скипер выдирал у него плетью ремни из спины, он не выглядел таким испуганным и потрясенным.

Услышав в коридоре постукивание каблучков Карины, Филипп вышел из системы и выключил ноутбук, однако затравленное выражение на лице говорило о его состоянии слишком красноречиво.

— Ах вот он где! — картинно обрадовалась гаджету Карина и, мельком глянув на пленника, спрятала удовлетворенную усмешку в напоминающих выглядывающие из ножен кинжалы углах миндалевидных глаз и губ. — Хочешь, могу оставить.

И в это время из коридора снова донесся истошный женский крик и звуки ударов. Все, как Филипп только что видел на записи.

— Где Ева? — спросил он почти заикаясь. — Зачем вы ее мучаете?

— Не понимаю, о чем ты? Похоже, Скипер тебя слишком сильно приложил головой, — проговорила Карина с мнимым сочувствием. — Или твое тело, которое ты так беспечно бросил в клинике на произвол судьбы, начало отказывать, — добавила она, с интересом глядя на пленника. — Чем дольше продолжается кома, тем сложнее из нее выйти. Даже при помощи магии. Так что вместо того, чтобы беспокоиться о девчонке, которая, небось, тебя уже и забыла, подумал бы лучше о своей судьбе. Родителей хотя бы пожалел. Они-то точно переживают.

На этот раз Карина не стала погружать пленника в сон, оставив его терзаться страхами и сомнениями. Вскоре вместо нее явился Скипер.

— Пойдем прогуляемся, — не терпящим возражения тоном распорядился он. — Только без глупостей.

Филипп нехотя поднялся и на деревянных ногах двинулся к выходу, предчувствуя очередную экзекуцию.

— Да не парься ты, — успокоил его бычара, провожая по полутемному коридору. — Хозяйка велела проверить, умеешь ли ты с кузнечным молотом обращаться.

Они и в самом деле пришли в просторное помещение, оборудованное как самая настоящая кузня с набором инструментов. На монументальной наковальне лежал брусок железа, а в горне пылал огонь.

Взор бедного пленника озарила безумная надежда. Каждый из находящихся здесь атрибутов почетного, истинно мужского ремесла в умелых руках мог превратиться в оружие. Конечно, Филипп не имел соответствующей подготовки и единоборствами не занимался. Однако отчаяние, разгоняя в крови адреналин, придавало ему сил.

— Только без глупостей! — считав все эмоции с лица, предупредил Скипер. — Пасть порву! — добавил он, для убедительности завязав узлом одну из заготовок.

Филипп молча снял майку и повязал фартук, берясь за молот. Ева со вздохом глянула на еще не до конца зажившие рубцы, которые от тяжелой работы начали кровоточить. Но Филипп не собирался показывать перед тюремщиком слабину.

Раскалив в горне скрученный Скипером прут, он снова его распрямил, а потом принялся обрабатывать молотом, придавая форму розы.

— Неплохо для городского белоручки, — оценил работу раздувавший меха Скипер.

Все это время он не упускал пленника из виду, и его взгляд давил не хуже молота.

— Однако выковать такую пустяковую побрякушку по силам даже девчонкам. Вопрос, сумеешь ли ты соединить иглу.

— Не буду и пытаться, — отложив молот, демонстративно снял фартук Филипп.

— Дело твое, — пожал плечами Скипер, на этот раз воздерживаясь от рукоприкладства.

Настаивать на продолжении работы он не стал, а повел пленника назад по тому же коридору. Еще издали они услышали женский крик. Кричала Елань, старательно подражая голосу Евы, насколько это возможно, когда причиняют боль. Или кикимора, защитив себя чарами, все же искусно притворялась?

Воплям прислужницы вторил грозный голос Карины:

— Попалась, тварь! Теперь ты точно не отвертишься, пока не отдашь мне перо.

Ответа Елани Ева не расслышала, зато увидела, как Филипп рванул вперед по коридору в сторону одной из камер или комнат, дверь в которую оказалась почему-то открыта. Скипер только лениво ускорил шаг, с усмешкой глядя в спину пленника. В бычьих глазах с хитрецой сквозило удовлетворение. Ему явно нравились людские страдания. Увидев взопревшего Никиту, который, как и на записи, старательно упражнялся, отрабатывая удары, бычара, правда, скривился и, кажется, что-то даже промычал про ленивых салаг.

Привязанная к стулу Елань страдала вполне артистично. Она истошно вопила, плакала, извивалась, умоляла, как и положено деве в беде, прекратить. Ева, со смешанными чувствами разглядывая свое разбитое, заплывшее синяками лицо, подумала, что на месте кикиморы вряд ли сумела бы держаться более достойно. Хотя представать перед возлюбленным в таком непотребном виде было стыдно и противно, следовало оценить тонкость задумки. Выглядевшие весьма натурально синяки не делали лже-Еву неузнаваемой, зато маскировали чужие бесстыжие глаза. Да и на Филиппа произвели нужное впечатление.

— Прекратите! — вскричал он, бросаясь между Еланью и Никитой. .

Скипер равнодушно сгреб его в охапку, скрутил и выпинал в коридор.

— Так что ты там говорил про иглу? — поинтересовался бычара, со стуком захлопнув дверь и вталкивая Филиппа обратно в его комнату. — Может быть, все-таки подумаешь на досуге?

Ева, подобно юным зрителям в театре, хотела крикнуть: «Не верь им, это все обман, я иду к тебе, Филипп, я рядом, держись и не верь никаким морокам!»

Но ее странная способность подсматривать за дочерью олигарха и ее пленником, оставаясь при этом невидимой, имела и неприятное ограничение. Сквозь пелену видения она не могла докричаться до Филиппа, и он не догадывался о том, что его не бросили, и помощь уже близка.

Проснувшись с рассветом, Ева хотела сменить Леву, но тот сказал, что ему отдых не нужен, хотя осунувшееся лицо и тени под глазами красноречиво говорили об обратном.

— У нее все хорошо! — имея в виду Машу, поспешила обрадовать спутника Ева, рассказав о своем видении.

— Ушла через междумирье к бабушке с дедушкой в Ирий, — сразу просиял Лева. — Там и твоего Филиппа родня где-то обитает. А я-то надеялся, что она навестит моих в Медном царстве. В этот раз мы к ним вряд ли успеем. С другой стороны, путь туда куда проще отследить, а в Верхний мир Карине хода нет.