На Центральной усадьбе Лехе было уже многое знакомо. Виталька один раз захватил его на мотоцикле к прокатил с ветерком.

Запомнил тогда Леха большой дом с колоннами — колхозный клуб, объяснил Виталька, и сельсовет с красным флагом на крыше, флаг был как аист: все время рвался, хотел улететь в небо. Но вот этих домов с балконами он тогда почему-то не заметил. А может, их просто не было. Дома построили недавно для тех, кто переезжал из деревни Старики.

«Неужели мы будем жить в таком доме?» — екнуло радостно сердце у Лехи. И Стригунок, словно почуяв его радость, повернул к одному из домов с балконом.

— Подождите здесь, — сказал отец и куда-то ушел.

Ждать было скучно, и Леха, увидев, что Натка занялась с тетей Алисой, спрыгнул с телеги и подошел к дому поближе. Больше всего его интересовали балконы: а вдруг обвалятся?

На балконе появилась девочка и как ни в чем не бывало стала прыгать на одной ножке.

«Смелая», — подумал Леха.

У девчонки белым чистым бинтом было перевязано ухо.

— А ты кто? Сосед наш? — заметив Леху, крикнула девчонка, перестала прыгать и свесилась через перилки.

— Не знаю, — признался Леха. Он боялся, что она упадет.

Девчонка помолчала, раздумывая. И тогда Леха решил действовать сам.

— Что это у тебя? — спросил он и тронул собственное ухо.

— А, — махнула она рукой, — просто так. Вчерась с мальчишками не из нашей деревни подралась. Я страсть как люблю драться, — засмеялась она и позвала Леху: — Иди ко мне.

Лехе стало хорошо и весело на душе: это не то, что Танька-Манька. Чуть пальцем тронь — в слезы. А эта сама в драку лезет. И у Лехи тут же зачесались от нетерпения кулаки.

— Только, чур, по больному уху не бить, — предупредила девчонка.

— Что я, дурак? А тебя как зовут? — спросил он: не мог же он драться с человеком, которого не знал, как зовут.

— Марусей. А тебя?

Леха не успел ответить, потому что увидел возвращающегося отца. Рядом с ним шагал председатель, хотя Леха не сразу узнал его. На председателе был новый черный костюм и белая рубашка, поэтому он и шел по улице как хозяин. Подойдя к телеге, он помог тете Алисе слезть с нее.

— Ишь, леший, — сказал он, — какую красу из лесу приволок. А я и не знал, что у вас, в Стариках, такие водятся.

Алиса засмеялась его словам, а отец нахмурился, и тогда председатель поспешил перевести разговор.

— Значит, все-таки решили свой хутор бросить? Ну, с новосельем вас!

Он вытащил из кармана ключ и открыл новую скрипучую дверь.

— Вот вам квартира. Ни строиться, ни маяться, живите и меня добром вспоминайте.

Отец сразу же по-хозяйски стал разглядывать квартиру, а тетя Алиса, не теряя времени, расстелила на подоконнике полотенце и выставила бутылку водки.

— Иван Захарыч, за новоселье!

— Не могу, — сказал председатель, — сегодня общее колхозное собрание.

— Ну, хоть пригубьте со мной.

Леха попросил отца открыть балкон и выскочил поскорей из комнаты. Второпях он даже забыл испугаться и только почувствовал, как захватило у него дух не то от высоты, не то от радости.

Отсюда, с балкона, вся Центральная была видна, как с большой елки, с длинными и широкими улицами, с аккуратными домиками. Лишь удивился Леха: на крышах чуть не каждого такого домика торчали кресты.

— Это не кресты, — пояснила со своего балкона Маруся, — это антенны. Для телевизоров. — И добавила: — А нам скоро газ подключат.

— Какой газ? — не понял Леха. Он знал: газ можно давать машине, чтоб быстрей бегала, а зачем его давать, скажем, Марусе?

— Эх, ты, — упрекнула его Маруся, — на газу можно яичницу жарить. Как в печке. Деревня…

Леха обиделся: как будто сама из города. Он уже хотел было уйти с балкона, как вдруг Маруся ласково предложила:

— Так будем мы драться?

— Нет, — сказал Леха, — с воображалами я не дерусь. Да и некогда мне тут балакать.

С балкона он увидел, как понуро стоял внизу Стригунок и Красуля нетерпеливо крутила рогами, стараясь отвязаться от телеги. Леха пожалел Красулю и отвязал, пустил пастись, а отец заругался:

— Сам все сделаю. Иди с Наткой побудь. А то навалили все на Алису.

Никто ничего на тетю Алису не наваливал, она сама как угорелая носилась из комнаты в комнату, ставила стол, стулья, взбивала на кроватях подушки, а на кухне еще и блины затеяла печь. Увидела вдруг Леху, бросила и блины, и подушки, умчалась в магазин.

— Погоди, я сейчас…

И правда, не прошло и получаса, как она появилась на пороге радостная, протянула Лехе блестящий портфель, даже не портфель, а ранец, пояснила:

— Чтоб на спине книжки носить, как по науке.

Леха чуть не взвыл от счастья. Он схватил ранец и выскочил с ним на балкон: похвастаться перед Марусей. Но Маруся смерила его презрительным взглядом и обозвала:

— Первачок-дурачок, зацепился за крючок.

— А ты, а ты, а ты! — закричал в сердцах Леха. — Рваное ухо — вот кто ты!

— Зато мой папа — тракторист! — ничуть не обиделась Маруся.

— И мой будет трактористом! А захочет — бригадиром.

— Вот тогда я тебя уж точно отлуплю!

Скоро они помирились с Марусей, потому что та не выдержала и пришла помогать устраиваться на новом месте. А еще пришел Виталька и тоже стал помогать.

— Не трусь, — сказал он Лехе, когда они диван вносили, — теперь я каждый день буду катать тебя на своем мотоцикле.

— А как же Галина? — спросил Леха.

— Что Галина?

— Она ж тебя бросила.

— Ничего, — вздохнул Виталька, — не такая ж она дура, опомнится. Я подожду.

Кроме балкона, Лехе понравилась и кладовка, темная и таинственная. Вот где можно будет от Натки прятаться. А еще понравилась уборная. Ну, разве это не чудо? И никуда бегать не надо, особо в мороз.

Уходя, председатель пригласил всех на собрание в клуб, и Лехе уже не терпелось, хотелось и туда сбегать, чтоб поглядеть своими глазами, что там да как.

Отец не пустил:

— Заблудишься. А еще, — сказал, — в школу пойдем записываться.

— Когда?

— А вот как только устроимся.

Леха снова вышел на балкон, стал ждать, пока в доме управятся. Под балконом рос клен, ветки его чуть не в окно лезли, и Леха попробовал перепрыгнуть на него прямо с балкона. Не рассчитал и чуть не грохнулся наземь. Добро штаны за сук зацепились. Но сук закачался, и штаны затрещали. Леха молчал. Увидят — прибьют. Висел на суку и размышлял, что же делать дальше.

Первой его увидела Маруся.

— Правда, там хорошо? — сказала она и попросила: — Ты немного повиси, я тоже к тебе прилезу.

Только тут Леха испугался.

— Не смей! — крикнул он. — Убьешься!

Этот его крик и услышал, видать, Виталька. Но он был хорошим парнем и не стал никому докладывать, а просто подставил лестницу и снял Леху с дерева, лишь мазнул по затылку ладонью.

— Ну, ты — летчик! Летать можно с парашютом, а не так!

После обеда отец повел Леху в школу. Тетя Алиса тоже хотела с ними пойти, но надо было доить Красулю.

Леха шел и одной рукой держался за полу отцовского пиджака, — не будет же он, как маленький, держаться за руку. А на плечах скрипел новенькими ремнями ранец.

— Зачем он тебе? — спросил отец. — Нам ведь только записаться сегодня.

Леха не послушался. Записаться или не записаться, а у него, как у солдата, все должно быть с собой. Ранец за спиной, синий камень в кармане. Учительница посмотрит на него, скажет:

«Этого обязательно надо в школу принять, настоящий солдат».

Учительница так и сказала:

— Ишь, какой бравый.

Только она оказалась вовсе не учительницей, а директором школы и пожелала Лехе достойно начать свою трудовую жизнь.

— Учеба — это труд, — сказала она.

Леха усмехнулся: какой же это труд — ходить с новеньким ранцем за спиной. Не труд это, а счастье.

Правда, вслух он этого не сказал, про себя подумал. А тут пришел еще один мальчик записываться, и директор стала проверять его на сообразительность: сколько пальчиков на левой руке, сколько на правой. Леху она почему-то об этом не спрашивала. Но когда они уже собрались уходить с отцом, директор вдруг сказала: