— Значит, — подытожил князь, — посвящаем Луганских. Другого выхода нет. Иляна, подготовь финансовый план на вывод пятидесяти… Нет! Шестидесяти процентов свободных активов для помощи «Княжичу».

Рада, мне нужна срочная агитационная программа для привлечения в «Племя» добровольцев. Чтобы в каждом новостном портале была реклама и статьи с видео о героических буднях народного ополчения. Пока ничего не запускайте. Нужно вначале с Луганскими договориться. Этим завтра с Ратибором и займёмся. Ох… Думал, ещё с десяток лет спокойной жизни имеется… Недодумал…

За работу все! Нечего кресла задами протирать! Считать всем, что Род Тулиных находится на военном положении!

Утром Луганские прибыли в наше представительство. Отец и дочь не понимали, в чём смысл подобного неожиданного приглашения, но ничего хорошего не ждали, поэтому оба были настороже.

— Слав, — начал разговор Борис издалека. — Мы с тобой вместе через многое прошли. Было всё: общие дела, претензии, конкуренция, только всегда умудрялись оставаться друзьями. Так ведь?

— Да. К чему такая прелюдия?

— К тому, что после сегодняшнего разговора мы можем перестать ими быть. Более того, ты сможешь легко выиграть эти выборы, не дожидаясь следующих.

— Что-то мне хочется встать и прекратить эту намечающуюся опасную беседу.

— Нет. Придётся всё выслушать, хотя мне самому нелегко её вести. И Злата должна услышать… Это касается не только нас с тобой, но и будущего Славянского Княжества. Начну с первой шокирующей новости. Он, — показал Борис на меня, — не является кровным наследником Рода Тулиных. Это двойник из программы «Зеркало». Настоящего своего сына я убил.

— Как⁈ — вскочил со своего места ошарашенный боярин. — И ты так спокойно заявляешь о своём поступке⁈ Да ты хоть…

— Сядь. Я недоговорил. Начну с самого начала… Мой настоящий сын Ратибор Тулин оказался предателем не только Рода, но и всего государства. Те покушения на Глав и их наследников, из-за которых и началась операция «Зеркало», были совершены при его содействии. Как только я выяснил это, то сразу же взял в оборот. Был раскрыт серьёзный заговор представителей некой секты, поклоняющихся существу по имени Неназываемый.

Кстати, Злата столкнулась с ними на Немане. Ты в курсе. Встал выбор: признаться в грехах сына и развалить Род Тулиных или принять двойника в Род. Тем более что парень оказался достойным человеком. Что бы ты выбрал как Глава Луганских, свались на тебя такая беда?

— На наш Род подобная мерзость никогда не сойдёт!

— И всё же? Покаяться, вызвав смуту, или выдать двойника за сына, чтобы распутать заговор и сохранить спокойствие в стране?

— Неважно! Понимаю, к какому ответу ты меня подводишь, Борис!

— Я бы выбрала двойника, отец, — неожиданно подала голос боярышня. — Ради сохранения Рода стоит пожертвовать некоторыми правилами… Иногда даже пойти на преступление. Давай дослушаем князя, а потом сделаем собственные выводы, оставив эмоции в стороне. Неспроста же нам открыли эту тайну. Боюсь, что услышим ещё немало интересных откровений, которые мне заранее не нравятся.

— Хорошо! — немного успокоился Славута и сел, скрестив руки на груди. — Выслушаю, но ни в чём участвовать не буду!

— Придётся, Слав, — грустно покачал головой Борис. — Всем нам придётся. Есть очень нехорошая информация, которую сегодня ночью подтвердил мой лучший аналитик Артемий, вы его знаете. Ожидается в ближайший месяц война Родов.

— Чушь! Не вижу никаких серьёзных разногласий в Думе, чтобы за оружие хвататься!

— Ты не понял. Будем сражаться бок о бок против тех, кто готовит переворот. Сектанты Неназываемого нанесут удар в день выборов или где-то рядом с ним, когда обстановка и неразбериха накалятся до предела. Среди Родов однозначно есть предатели, которые желают получить власть любой ценой, поэтому пошли на сговор с Неназываемым.

А то, что тихо сейчас в Думе… Удар в спину отбить труднее всего. Имён, к сожалению, предоставить не могу: у сектантов конспирация на высшем уровне.

Далее произошёл очередной длинный рассказ о моих похождениях и обо всём том, что мы нарыли про сектантов. В процессе повествования Славута Луганский всё больше заводился, вслушиваясь в историю. Когда Борис закончил, он раздражённо встал и произнёс:

— Это всё слова! То, что твоя ведунья Маруша рассудком двинулась, никак не может быть доказательством наличия заговора некоего Неназываемого! Сдаётся, что ты с какими-то своими, мутными целями подогнал события под сказочку.

Что ты задумал, Борис? Сделать себя Великим Князем пожизненно, с последующей передачей трона наследнику, выставив Род Тулиных спасителем Славянского Княжества и убрав конкурентов? И ещё… Я не верю, что Ратибор ненастоящий! Ты слишком серьёзно всегда относился к безопасности Рода, чтобы допустить чужака в наследники.

— Подожди, отец, — перебила его задумчивая Злата. — Скажи, Борис… Перед своим уходом из «Княжича», Рат намекал на какой-то «поводок», который ты держишь в руках. О чём это он?

— Хм… Ладно, скажу и про это, пусть и стыдно признаваться. Да чего уж теперь! Славута прав: я всегда недоверчиво относился к посторонним людям. Ратибор находится под Кровавой Клятвой. Как только он, ещё двойником, появился в нашем мире, то я сразу же провёл обряд в целях обезопасить Род от чужака. Поэтому и смотрел спокойно на ваши выкрутасы с «Народным княжичем», зная, что в любой момент могу всё прекратить.

Последняя несанкционированная выходка с народным ополчением окончательно переполнила чашу терпения, и я отдал сыну приказ ничего не предпринимать без моего разрешения. К сожалению, он просчитал всё заранее и успел передать бразды правления «Княжичем» тебе.

— Теперь многое становится понятным, — задумчиво произнесла боярышня, внимательно посмотрев на меня. — Круто с тобой обошлись.

— Ага! — вдруг взвился Луганский. — Ты назвал его своим сыном! Значит, про двойника ложь! И всё остальное тоже неправда!

— Нет, Слав… Теперь считаю его действительно своим сыном. Безо всяких там различных «но». Даже Рада приняла нового Ратибора в своё сердце. И остальные, знающие правду, признали родичем. Делай выводы, стоило ли поменять предателя на достойного человека, близкому нам по духу.

— Пойдём, дочь! — схватил боярин Злату за руку. — У Тулиных нам больше делать нечего!

— Ну и что ты обо всём этом думаешь? — спросил меня отец, как только Луганские покинули представительство.

— Ничего. Теперь думать будет Славута.

— Да. Такие перспективы перед ним открываются. Но боярин — человек хоть и вспыльчивый, недоверчивый, но очень осторожный. Уверен, что сотню раз перепроверит мои слова, взвесит свою выгоду при различных вариантах действий и лишь только после этого примет окончательное решение.

На какое-то время о Луганских можно забыть. Если Славута в течение ближайших двух-трёх дней не примет новое положение дел, то перебираемся в Тулу и составляем планы по обороне родовых земель. Не думал я, что так моё княжество закончится… Позорище…