Неожиданно в свете утра Глеб заметил там и здесь разбросанные на берегу круглые каменные площадки, погружённые заподлицо в песок. Полустёртые полосы, борозды и точки на их поверхности (Глеб вздрогнул от догадки) походили на… те, что обозначились у окаменевшего Убо.

Кладбище Убо! Вон их здесь сколько. Перевёрнутых. Кем-то и когда-то. Глеб даже затосковал, представляя громаду времени, застывшую вмести с умершими чудовищами, и необыкновенные события, похороненные с ними.

Сколько же здесь на берегу, забытой людьми и богами, речки разыгралось трагедий? И явно запрограммированных прозрений у тех, кто попадал сюда по милости очередного Убо и приходил к одному и тому же решению.

Глеб даже поёжился, вспомнив, как он безумно метался в поисках рычага, пыжился, переворачивая Убо, а потом пытался его вернуть в нормальное положение, подстёгиваемой, возможно, чужой волей: Убо ли или ещё кого.

И что теперь будет с ним самим?..

Наступил жаркий день, Глеб искупался в реке, кишащей всякой живностью, с которой следовало держать ухо востро. Но он был уверен в своей полной безопасности – он отпугивал от себя всех.

Искупавшись, лёг на разогретый камень Убо, и не было у него иных чувств, кроме как радости избавления от опеки непонятного порождения природы.

К вечеру он прибежал в лагерь строителей. Встретили его сдержано, хотя и вздохнули с облегчением. Выслушав подробный рассказ о недельном отсутствии бригадира, Щербаков тяжело перевёл дыхание, стараясь не смотреть на молодое, даже юное лицо Глеба.

– Работай пока, – сказал он невнятно. – Передам о твоём возвращении Шелепову. Он обещал сразу сюда приехать и… пусть с тобой сам разбирается. – Щербаков махнул рукой, иди, мол, с глаз моих долой. В след добавил-обнадёжил: – Завтра поговорим.

– Поверь, Игорь. Со мной всё в порядке, – приложил руку к груди Глеб.

– Оно и видно. Скоро бриться перестанешь…

Год спустя Глеб Дудко выиграл первенство с раны в марафоне, удивив специалистов, своих взрослых детей, друзей и сотрудников.

А ещё через полгода он ехал по прекрасному шоссе, которое недавно строил сам, а Ото Камилл взволнованно пересказывал ему то, что Глеб уже знал – в окрестностях появился новый Убо. Намечаемый посёлок у дороги вымер – жители ушли из него после нескольких несчастных случаев, якобы из-за Убо. Дорога опустела. Многие предпочитали по ней не ездить. Убить или как-то нейтрализовать Убо не удавалось. Да и нельзя того было делать – табу!

И вот единственный в мире «специалист» по Убо Глеб Дудко вылез из машины и посмотрел назад, на вереницу машин с кинооператорами и телевизионщиками, зоологами, палеонтологами и другими …ологами. Он махнул рукой Камиллу и второму помощнику посла страны, неуверенно ответившего ему кивком, и, под прицелом объектив направился к памятным местам.

За плавным поворотом у обочины горбилась полусфера Убо, ярким серебром отсвечивающаяся глазами-плошками.

Убо двинулся навстречу человеку. Глеб несколько секунд постоял в нерешительности, потом сделал первый шаг навстречу зверю.

Радость охватила его, он упал на спину Убо.

– Мы опять вместе…

– Фиксация – ноль!.. Началось!.. Как самочувствие?

– Нормальное.

На пульте управления загорелся зелёный огонёк.

– Авторежим… Перешли полностью на энергию, выделяемую тобой. Ты уже уменьшился на семь сантиметров, а масса твоя на… девять килограммов.

– Рассасываюсь, стало быть.

Оператор, привычно поглядывая на экраны мониторов и приборы пульта, усмехнулся реплике испытателя, повернул лицо, чтобы обменяться мнением со специалистами и наблюдателями.

– Нервничает.

– Я бы просто не решился на такое, – буркнул кто-то.

На полчаса повисла бездеятельная тишина. Испытатель, помещённый в капсулу в ста сорока километрах от пульта управления в лесной глуши на сонном берегу зарастающего пруда, укорачивался в росте, терял массу.

– Второй этап! – напомнил оператор. – Прямое полное превращение. Слышишь?

– Слышу. Никаких изменений в себе не ощущаю.

Присутствующим трудно было поверить его словам. От рослого, ста восьмидесятисантиметрового мужчины к тому времени оставалось всего двенадцать сантиметров и едва ли сто пятьдесят граммов мышц, костей, крови и всего остального.

Он ещё не чувствовал, но все уже заметили изменения, происходящие с ним с неправдоподобной быстротой. Его бронзовое до того тело темнело, всё ещё уменьшаясь, уплощалось с боков и покрывалось хитином. Руки и ноги тончали, членились, а между ними стремительно вытягивалась ещё одна пара конечностей.

И вот…

– Прекрасный образец геррис лакутрис, – со знанием происходящего преобразования человека оценили специалисты результат окончившегося процесса и обеспокоились: – Как он там?

– Сейчас узнаем от него самого, – пообещал оператор, ожидая, когда, согласно программе, испытатель подключиться своими вновь обретёнными рецепторами к системе и начнёт передавать информацию о впечатлениях, ощущениях и желаниях.

– Хорошо!.. Как хорошо! – раздался похожий на вопль крик испытателя. – Скорее на воду! Скорее!.. Скорее!

Помедлив и убедившись в полном завершении процесса перевоплощения и в том, что ни бита информации не пропадёт, оператор осторожно утопил жёлтую кнопку на пульте.

Верхняя полусфера капсулы у пруда распалась на две части и отступила от берега, готовая снова сойтись и вернуть испытателя в первозданный человеческий вид.

Испытатель, ловко перебирая обретёнными конечностями, пересёк основание капсулы и, мягко прогибая в шести точках воду, заскользил по глади пруда.

Все видели: под жарким солнцем, радуясь жизни и свободе, выделывая немыслимые траектории, по воде бегала водомерка в поисках пищи и себе подобных. Все слышали: захлёбывающийся от радости голос нёс мощный заряд эмоций через датчики, линии связи и блоки кодирования и декодирования, анализаторы и синтезаторы:

– Необыкновенно!.. Восхитительно!.. Навсегда здесь останусь!..

Под ликование испытателя наблюдатели – учёные и исполнители – поздравляли себя с успешным претворением в жизнь нового трудного эксперимента.

– У него появились друзья! – приподнято объявил оператор. – Они… приветствуют его? Что… что они делают?!

Голос испытателя пресёкся. Потом послышались испуганные возгласы:

– За что?.. Кто вы?.. А!.. А-а-а!!!

На сонном минутой раньше пруду творилось невесть что. Не виданный доселе никем из специалистов клубок из водомерок катался в центре пруда притопленным теннисным мячом.

Никто не успел и ахнуть, как клубок рассыпался, разбежался отдельными насекомыми, оставив на месте тёмную капельку бесчувственного создания. На пульте россыпью горячих углей вспыхнули аварийные огоньки.

Над днищем капсулы взвилось тонкое щупальце, подхватило безжизненный комочек и перенесло его под сень надвинувшейся полусферы. Началось срочное оживление и обратное превращение испытателя.

У бледного оператора подрагивали руки: такое случилось впервые.

– Что могло произойти? – терзал каждого вопрос.

Ведь до этого проведены успешные опыты, правда, с животными, но с внедрением испытателей в различные сообщества.

Томительно ожидали мгновения, когда испытатель придёт в себя. Только он мог пролить свет на произошедшее с ним. Наконец он открыл глаза и, с трудом подбирая слова, объяснил:

– Я ничего не понимаю… Такое… Но они сказали… Да! Они сказали, что не для того летели сюда из другой галактики и колонизировали эту планету, чтобы бестолковые аборигены так бесцеремонно совали нос в их жизнь и дела…

– Вот смотри, Василий. Когда тебе в руки попадёт такая вещица, ты многое поймёшь…

Слова деда Тараса Василий Семаков вспомнил сразу, как только его внук ткнулся ему в щёку холодным с улицы носом – поцеловал, а потом, с заученными словами поздравления подарил ему этот брелок с цепочкой. Для ключей к новым «Жигулям», купленным с месяц тому назад. Подарок преподнёс, значит, ко дню шестидесятилетия…