Просто сработал материнский инстинкт — перед ней был мальчишка, который находился в глубоком отчаянии, и которого надо было утешить.

— Держись, парень… — Вершинин похлопал его по плечу.

У него самого в глубине глаз плескалось отчаяние, но он изо всех сил крепился. Ожидание было мучительным. Олег то принимался бегать по больничному коридору, то опускался на стул, апатично глядя в одну точку. Вершинин время от времени вставал и мерил шагами помещение, постоянно натыкаясь на парня. Лариса больше сидела, судорожно комкая в руках носовой платок, который подносила к глазам. И за всем происходящим наблюдал верный охранник Олега. Парень несколько раз порывался его отпустить, но тот ни в какую не хотел уходить.

— Всё будет хорошо… — как заклинание повторял Вершинин, обнимая Ларису за печально поникшие плечи.

И неизвестно кого он больше убеждал в этом — жену или себя самого.

Наконец, вышел врач. Все сразу бросились к нему.

— Ну как? — прерывающимся от волнения голосом спросила Лариса.

— Пришлось сделать повторную операцию, — коротко объяснил хирург. — У пациентки началось внутреннее кровотечение. Ей выполнили переливание крови и провели мероприятия интенсивной терапии…

— Доктор, она будет жить? — напрямую спросил Вершинин.

— Будем надеяться, — уклончиво ответил врач. — Операцию она перенесла нормально. Организм молодой, должен справиться…

— А к ней можно? — Лариса тронула его за рукав.

— Не сегодня, — сказал врач. — Сейчас она ещё не отошла от наркоза. Завтра сможете навестить.

Он быстро попрощался и ушёл. Остальные стояли, не решаясь последовать его примеру.

— Олеська нормально перенесла операцию — это уже хорошо, — Вершинин попытался извлечь позитив из того, что сказал врач. — Нам, наверное, надо пойти домой. Нет смысла здесь торчать…

— Я останусь… — сразу заявила Лариса.

— Не надо, Лора, — мягко произнёс Вершинин. — Дочка спит. Лучше мы завтра приедем с самого утра.

— У меня завтра утром самолёт, а вечером концерт, — вдруг вспомнил Олег. — Могу всё отменить…

Он понемногу стал приходить в себя.

— Поезжай! — твёрдо проговорила Лариса. — Столько людей от тебя зависят… Мы с Сергеем Владимировичем будем здесь. А ты нам звони, как освободишься.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Олег. — Не знаю, смогу ли сейчас выступать…

— Сможешь, — жёстко сказал Вершинин. — Просто обязан. Ради Олеси и сына. Мне, знаешь, не один раз случалось выходить на сцену, когда в жизни творилось чёрт знает что… И ничего — собирал себя в кучку и играл. А потом даже становилось легче. Поезжай.

Олег кивнул. Они обменялись номерами телефонов и двинулись на выход.

После всего пережитого у Олега в душе что-то перевернулось. Он уже не казался себе беззаботным парнем, которому просто в кайф колесить по стране, носиться по сцене, заряжая зал энергией, и распевать о любви, в сущности, ему до сих пор неведомой. Теперь Олег чувствовал нечто такое, чему пока не мог дать определения — бесконечную нежность, тревогу и ответственность за эту хрупкую девушку, что спасла ему жизнь ценой своей собственной (дай бог, чтобы это было лишь фигурой речи!) и, оказывается, подарила сына. Сын! Какой он, их маленький человечек? Ему вдруг захотелось стать для них с Олесей самым главным, защитить, укрыть от невзгод. Быть может, это и называется любовью?

Олег думал, что у него не получится выступить, как всегда, с полной отдачей, но, удивительное дело, несмотря на обстоятельства, почувствовал необыкновенный прилив сил. «Только бы Олеська выжила! — думал он, выбегая на сцену. — И всё у нас будет отлично!»

Концерт прошёл на ура. Олег превзошёл самого себя. А в финале вдруг объявил:

— Я спою песню, которую посвящаю самой любимой женщине на свете — моей жене! Ей сейчас очень трудно, она борется за жизнь, но непременно справится и победит!

При этих словах его помощник за кулисами покрутил у виска — мол, с ума сошёл, кто же сообщает поклонницам-фанаткам о какой-то там любимой женщине! Это же полный провал! По негласной традиции, личная жизнь кумиров держалась в тайне. Конечно, у взрослых исполнителей были семьи и дети, но лучше, чтобы они находились в тени, а кумир пусть для всех остаётся свободным. Он как бы парит в облаках на недосягаемой высоте, внушает пылкие чувства и завоёвывает сердца новых поклонниц. А женатый и обвешанный детьми любимец публики — это уже не то.

Услышав заявление знаменитого Чародея, зал на несколько секунд замер, так что наступила полная тишина, а потом разразился громом аплодисментов.

— Счастья тебе, Чародей! — кричали зрители. — Здоровья! Она победит!

И Олег пел, видя перед собой глаза Олеси и вспоминая, как они исполняли песню дуэтом. Пел и словно посылал ей свою энергию, своё горячее сердце, свою любовь. Да, это была любовь! Теперь он отчётливо осознал это. И был счастлив!

Зрители долго не отпускали его. Он несколько раз выходил на бис, но совсем не ощущал усталости, а словно заряжался энергией зала и чувствовал, что способен свернуть горы.

— Лариса Ивановна? — уже поздно вечером позвонил Олег. — Какие новости?

Странное дело, тревоги не испытывал, потому что откуда-то точно знал, что Олесе стало лучше.

— Она открыла глаза, и жар спал! — радостно сообщила Лариса. — Мы завтра будем там с самого утра. Хотели уже сегодня прийти, но нам, конечно, не разрешили. А как ты? Как концерт?

— Отлично! — бодро отрапортовал парень. — Всё просто замечательно! Теперь у меня целая неделя перерыва в выступлениях. Я завтра прилечу!

— Ждём тебя, — Лариса тепло с ним попрощалась.

Всю обратную дорогу Олег улыбался, представляя встречу с Олесей. В аэропорту купил огромный букет — решил не выбирать из тех, что подарили поклонники. «Пусть у Олеськи будут цветы только от меня», — подумал он. Прибавил к этому фрукты, печенье и конфеты — вдруг ей захочется вкусненького! — а в ювелирном отделе приобрёл оригинального дизайна кольцо с мелкой россыпью бриллиантов.

В больнице ему опять не сразу удалось добраться до цели — его то и дело останавливали и просили автограф и фото на память. Сегодня он явился без охраны — сказал, что так будет лучше. Ему не хотелось присутствия рядом посторонних людей. Наконец, Олег взялся за ручку заветной двери.

— Подождите, пожалуйста, — к нему поспешила дежурная медсестра. — С цветами нельзя.

Она виновато посмотрела на знаменитого Чародея, но правила нарушать не стала.

— А куда же букет? — немного растерялся он.

— Если не возражаете, давайте его поставим в холле… — предложила она.

— Давайте… — махнул рукой парень.

— У больной пока посетители… — предупредила медсестра. — Подождите немного.

Олегу пришлось подчиниться. Вскоре из палаты вышли Лариса с Вершининым.

— Здравствуй, Олег, — улыбнулась ему Лариса. — Олесе уже лучше. Она как раз о тебе спрашивала…

— Здравствуйте! — встрепенулся Олег. — Так я пойду?

— В добрый час, — Вершинин расплылся в широчайшей улыбке.

— Что-то мне подсказывает — всё у них сладится… — задумчиво проговорила Лариса, когда Олег скрылся за дверью.

— Дай-то бог…

— Привет, Олеська! — Олег в нерешительности остановился, перебрасывая пакет с продуктами из одной руки в другую.

— Проходи, не стесняйся… — Олеся во все глаза смотрела на него, не зная, чего ожидать.

— Сегодня выглядишь гораздо бодрее! — обрадовался он, усаживаясь на стул и пристраивая пакет сбоку.

И, правда, исчез этот нездоровый лихорадочный румянец, да и взгляд у девушки уже был совсем другим.

— Мне уже лучше, — сообщила Олеся, хотя ещё чувствовала сильную слабость.

— Рад это слышать, Олесенька… — парень взял её за руку. — Я привёз тебе разные фрукты и сладости… Может, поешь?

На него вдруг напала удивительная робость. Только что он мчался к Олесе и представлял, как объяснится с ней, а тут будто язык прирос к нёбу.

— Спасибо, чуть позже…

Олег так и продолжал держать в руке её маленькую ладонь.