Девочка лежала на скамейке, не в силах подняться, а из неё продолжала вытекать жизнь. Сверху равнодушно взирало вечернее звёздное небо. Вдруг одна звезда отделилась и стала падать. «Наверное, это моя душа», — успела подумать она и потеряла сознание.

Очнувшись, увидела не звёзды, а белый потолок. Она лежала на кровати, и к ней тянулись какие-то трубки. Рядом дремала бабулька в белом халате.

— Очнулась, детка, — встрепенулась та, будто и не спала.

И столько в её голосе было доброты и участия, что по щекам девочки потекли слёзы.

— Поплачь, милая, — добрая старушка-нянечка ласково накрыла её ладонь своей морщинистой рукой, похожей на лапку зверька. — Ты чудом осталась жива… Можно сказать, родилась заново.

— А что со мной случилось? — еле слышно спросила девочка.

— Кто же тебя так изуродовал? — вместо ответа задала вопрос нянечка. — Кому ты позволила с собой такое сделать?

— Она… меня… было очень больно… — бессвязно забормотала девочка, а слёзы всё бежали по щекам.

— Да разве так можно? — продолжала старушка. — Нет теперь твоего ребёночка…

— Зинаида Семёновна! — раздался строгий женский голос.

— Ох, что же это я, старая, с тобой разболталась… — испуганно подхватилась нянечка и поспешно удалилась.

На пороге стояла женщина средних лет в медицинской форме и внимательно смотрела на пациентку.

— Хорошо, что ты пришла в себя… — проговорила она, приблизившись и изучая показания приборов. — Ну, всё неплохо. Будем из реанимации переводить в обычную палату. Тебя нашли без сознания с сильным кровотечением. И никаких документов не было. Как твоё имя?

— Булка… — еле ворочая языком, проговорила девочка.

Она была ещё очень слаба.

— Булка? — врач удивлённо вскинула на неё глаза. — При чём тут прозвище? Имя и фамилия у тебя есть?

— Марианна… Цветкова… — прошелестел тихий ответ.

— Какое красивое имя! — улыбнулась врач.

Сама девочка так не считала. И всегда стеснялась того, что её, такую толстую и нескладную, зовут Марианна. Марианна, как ей казалось — это существо воздушное и неземное. Ну в крайнем случае пусть это будет девушка обычная, но непременно высокая стройная с длинными ногами и пышными белокурыми волосами. Не то что она! Она — Булка. И точка. Да ещё фамилия у неё Цветкова! В школе из-за этого её постоянно дразнили.

— Ой, глядите, Цветочек аленький идёт! — ржали мальчишки. — Сейчас ветром сдует!

Грузная неуклюжая Марианна инстинктивно сжималась в комок, чтобы стать хоть чуть-чуть меньше, и старалась быстрее проскочить мимо обидчиков, но всякий раз щёки её предательски вспыхивали. А ещё родители подливали масла в огонь.

— Мы хотели дать тебе имя покрасивее, — с сожалением глядя на неё, однажды призналась мать. — Я — Марина, а ты — Марианна. Вот, думали, как будет здорово… В кого же ты выросла такой уродиной? Какая там, к чёрту, Марианна! Булка и есть Булка.

Сама-то мать до того, как стала пить, была очень даже симпатичной — невысокого роста стройной брюнеткой с выразительными карими глазами. Вот только теперь в них можно было разглядеть лишь отражение бутылок, к которым она тянулась дрожащими руками.

— Надо твоим родителям сообщить, что ты здесь, — сказала врач. — Куда позвонить?

Девочка продиктовала номер телефона. Женщина черкнула у себя в блокноте.

— Ты знаешь, что с тобой случилось? — строго спросила врач.

— Я, кажется, была беременна… — прошептала она.

— И что было дальше? — врач подалась вперёд.

— Мама отправила меня к своей знакомой… Я даже не знала, зачем…

— Ах, мама… — жёстко проговорила врач. — И как имя этой знакомой? Где она живёт? Ты именно туда отправилась?

Вопросы следовали один за другим.

— Я там была, но не знаю её имени и адрес забыла… — испуганно проговорила девочка. — В кармане куртки должна быть записка с адресом…

— При тебе ничего не нашли — ни документов, ни записок, — заявила врач. — Понимаешь, всё очень серьёзно. Эта женщина сделала тебе подпольный аборт на большом сроке беременности — и крайне неудачно. Началось сильное кровотечение, она испугалась, что ты умрёшь у неё на руках, и выкинула тебя на улицу. Просто выкинула, как собачонку, понимаешь? А должна отвечать по закону. Мы обязаны сообщить в полицию.

Услышав суровую правду, Марианна замерла. В её глазах стояли слёзы. Значит, вот как с ней обошлась собственная мать! Без малейших колебаний отправила к этой мясничке! Хотя чему удивляться? Поначалу она ведь, вообще, намеревалась выгнать дочь из дома.

— Значит, ребёнка не будет? — дрожащим голосом спросила она.

— У тебя теперь совсем не будет детей. Никогда, — сказала врач. — Пришлось удалить матку — иначе мы не смогли бы тебя спасти. Я должна об этом сказать. Мне очень жаль.

Взгляд женщины потеплел, и в голосе прозвучали нотки искреннего сочувствия. Конечно, в её практике случалось подобное, но тут девчонка, похоже, не по своей вине попала в эту переделку, за которую будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь.

— Мы сообщим твоим родителям, — ободряюще произнесла врач. — Скоро ты поправишься и поедешь домой.

«Нет! — хотелось крикнуть ей. — Только не туда!» Но внешне она оставалась безучастной. На неё вдруг накатила жуткая апатия. Ну, не будет детей — и не надо. Всё равно её жизнь кончена.

— Сейчас мы переведём тебя в обычную палату, — сказала врач и вышла.

Глава 10

Олеся

В просторном лифте, большем похожем на украшенную зеркалами комнату, они поднялись на последний этаж и вскоре оказались в огромной прихожей, где при желании можно было бы кататься на велосипеде. «Вот это да!» — восхищённо подумала Олеся. Ей никогда не доводилось видеть такого.

— Проходи, не стесняйся, — обернулся Вершинин, заметив её смущение. — Тапочки надевай. А то влетит нам от Агриппины…

— А кто это? — машинально спросила она.

— Это наша царица и богиня… — загадочно улыбнулся отец.

В прихожую из недр квартиры подтянулись парень и девочка-подросток.

— Привет, пап, — хором поздоровались они.

— Дети мои, вот вам сестра… — вместо приветствия проговорил Вершинин. — Олеся Хрусталёва. Прошу любить и жаловать…

На минуту повисла тишина.

— Это Влад, стало быть, твой старший брат, — обратился отец к Олесе, указывая на парня. — А это Регина — младшая сестрица…

На Олесю уставились две пары глаз.

— Ну, пап, ты даёшь… — удивлённо воскликнул парень, с улыбкой разглядывая гостью.

— А ты из деревни, что ли? — презрительно поджала губы девочка.

Волосы у неё были какого-то умопомрачительно кислотного цвета, а в каждом ухе поблескивало множество мелких серёжек.

— Почему — из деревни? — обескураженно спросила Олеся.

— Да видок у тебя тот ещё… — фыркнула девочка.

— Ладно, Регинка, не заносись! — строго посмотрел на неё брат. — Что ты напустилась на человека?

— А Агриппина где? — поинтересовался Вершинин, снимая ботинки. — Уже ушла?

— Конечно, ушла, — хмыкнул Влад. — Ночь ведь на дворе.

— И что с ужином? — озадаченно спросил отец.

В бытовых вопросах он был беспомощен, как ребёнок.

— А кто это — Агриппина? — снова спросила Олеся, на этот раз Влада.

— Наша помощница по хозяйству, — объяснил тот. — Здорово готовит. Там, кажется, осталось кое-что от обеда…

Они с сестрой топтались на месте и не спешили на кухню. Похоже, хозяйство тоже не было их стихией.

— Давайте я приготовлю! — предложила Олеся, освобождаясь от небольшой дорожной сумки. — Где у вас кухня?

Она отлично умела справляться с домашними делами — мама её всему научила, так что не видела никаких проблем в приготовлении ужина.

Регина жестом показала, куда идти, и вновь презрительно поджала губы — мол, что взять с неотёсанной деревенщины. Но всё же из любопытства отправилась за гостьей на кухню, демонстративно встала посередине, скрестив руки на груди, и принялась наблюдать за её действиями.