Столица встретила его весьма дружелюбно. Но самое главное — к своему огромному удивлению, он поступил в Академию музыки имени Гнесиных! С первого раза. И безо всяких там «волосатых рук». Просто на экзамене вышел и спел свою любимую казачью песню. С огоньком, удалью, как в последний раз. У Олега внутри словно лампочку зажгли, и сработало его всегдашнее залихватское «сейчас я вам покажу!», которое выручало на сцене. Он обладал счастливой особенностью не бояться выступлений, а, наоборот, чувствовать себя как рыба в воде, если к нему были обращены взгляды зрителей.

Педагоги, принимавшие экзамен, лишь заслышав этот грудной ярко окрашенный голос с неповторимыми народными интонациями, которые в исполняемой песне были как нельзя кстати, заулыбались и непроизвольно вытянулись в своих креслах. А к концу выступления Олега стали переглядываться и перешёптываться.

— Что за парень?

— Откуда он?

— Здорово!

Талантливый провинциал буквально околдовал их.

— А что ещё вы можете спеть? — спросила председатель приёмной комиссии.

Она уже не сомневалась в том, что Олег будет принят, просто ей хотелось подольше послушать этот чарующий голос, да и харизма парня, его манера поведения на сцене, пластика движений и открытая улыбка пришлись ей по душе. Судя по тому, как оживились остальные, они испытывали те же самые чувства. Олег рискнул исполнить песню собственного сочинения. Она была о любви, и написал он её совсем недавно. Парень сел за рояль и запел — сначала тихо и проникновенно, а затем всё более мощно и страстно, пока, наконец, его голос не заполнил зал и не проник в душу каждого слушателя, переворачивая её, будоража и заставляя вспомнить сокровенные мечты и желания. Когда он замолчал, в глазах некоторых членов комиссии стояли слёзы. Они словно попали в особую магическую ауру и некоторое время сидели молча, боясь нарушить эту хрупкую волшебную тишину.

— Можете быть свободны, — наконец, опомнилась председатель комиссии, ещё до конца не придя в себя и не совсем понимая, что же сейчас произошло.

В положенное время, Олег нашёл своё имя в списке студентов-первокурсников. И место в общежитии ему предоставили. Он не стал отказываться, и формально оно оставалось за ним, чтобы в случае чего можно было переночевать. Но жил парень на съёмной квартире — благо за время работы в ресторанах ему удалось скопить приличные деньги. Часть средств он, конечно, оставил матери, а остальные взял с собой и снял приличную современную «однушку», чтобы в свободное от учёбы время ему никто не мешал писать песни.

Глава 9

Она

— Некуда мне идти… — продолжала всхлипывать девочка.

Она по-прежнему стояла без одежды, в одних трусах, такая несчастная, толстая, нескладная, да ещё и с этим выпирающим животом. В глазах матери промелькнуло подобие жалости.

— Ладно, Булка, — смягчилась она, — с кем не бывает… Есть у меня одна знакомая. Она тебе поможет. Я её однажды выручила, так что за ней должок.

Через пару дней мать, у которой был перерыв между запоями, заглянула к старшей дочери.

— Собирайся, — жёстко сказала она. — Возьми с собой чистое бельё и пелёнку — вон хоть Сонькину детскую…

— Зачем? — испугалась девочка.

— Вернёшься пустая, — изрекла мать непонятную фразу. — Только смотри мне, больше не блуди! А то выгоню вон!

Дочь сделала так, как ей велели. Матери лучше знать, что делать.

— Поедешь вот сюда, — мать протянула ей записку с адресом — смартфона у неё не было, да она и не умела им пользоваться, поэтому действовала по старинке. — Там написано, как добраться. А к вечеру вернёшься домой. И чтобы никому ни звука!

Девочка молча кивнула. Быстро собралась и отправилась по указанному адресу.

— Кто? — спросил хриплый голос, когда она позвонила в дверь.

— Я дочь Марины… — больше ей нечего было сказать, так как и сама не знала, зачем приехала.

— А, понятно…

Послышалось бряцание открываемых замков. Наконец, дверь отворилась. Перед ней стояла тётка неопределённых лет с желтоватой сморщенной кожей и шеей, напоминавшей куриную ногу, которая выглядывала из ворота поношенного свитера. Видно было, что это курильщица со стажем. Она и сейчас не расставалась с сигаретой, ловко перебрасывая её языком из одного угла рта в другой и пристально рассматривая гостью.

— Так ты от Марины? — уточнила тётка и зашлась надсадным кашлем.

— Да, но… — начала было девочка.

— Проходи в комнату и раздевайся, — приказала тётка.

— Зачем? — испугалась она.

— Милая, как же я тебя почищу, если ты будешь в одежде? — тётка скривила губы в подобии улыбки.

Видно, нечасто ей приходилось улыбаться, вот она и отвыкла.

— О чём вы? — девочка непонимающе уставилась на неё.

— Да ты что, с Луны свалилась? — тётка, казалось, начала терять терпение. — Не знаешь, зачем приехала?

Девочка пожала плечами.

— Некогда мне с тобой разговаривать, — жёстко отрубила тётка. — Марине я по гроб жизни обязана, так что помогу. Раздевайся и ложись!

У неё был такой суровый вид, что девочка побоялась задавать новые вопросы. Раз мать прислала, значит, так надо. Ей указали на странного вида кровать с поручнями.

— Срок у тебя, похоже, большой… На-ка, хлебни, — тётка что-то плеснула в стакан.

— Зачем это? — удивилась девочка, почувствовав неприятный запах.

— Пей, тебе говорят! — прикрикнула хозяйка.

Она испуганно глотнула.

— До дна! — последовал новый окрик.

Пришлось выпить.

— Привяжу тебя на всякий случай… — тётка стала деловито пристёгивать ремнями её ноги и руки.

— Ой, не надо… — заплетающимся языком проговорила девочка.

Стены комнаты поплыли у неё перед глазами, и она ощутила во всём теле странную слабость, так что и пальцем не могла пошевелить. И вдруг её пронзила острая боль. Она хотела было закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип.

— Потерпи немного, девка, — издалека донёсся до неё голос.

Боль стала нестерпимой. Казалось, её рвут на части. Она хрипела и хрипела, мечтая лишь о том, чтобы скорее прекратился этот ад. Внезапно перед ней будто опустили чёрный экран, и всё исчезло.

— Эй, — донёсся до неё голос, и кто-то хлопал по щекам. — Очнись, девка.

Она открыла глаза и увидела прямо перед собой испуганное женское лицо. Ах да, это знакомая матери. Что произошло? Где она находится? Девочка попыталась было подняться, но у неё закружилась голова. Всё тело ужасно болело.

— Что-то крови много… — озабоченно проговорила тётка. — Никак не останавливается…

И пихала какие-то тряпки, а из неё всё вытекало и вытекало. Это же кровь… Как много… Вон какая лужа на полу…

Тётка стала бить её по щекам, чтобы скорее привести в чувство.

— Вставай и одевайся! — приказала она. — Я тебя провожу.

— Куда? — еле шевеля губами, спросила девочка.

— Домой… — бросила тётка, пытаясь её поднять.

Хозяйка оказалась очень сильной и даже сумела её посадить. Поспешно натянула на девчонку вещи и, обшарив карманы, обнаружила записку с собственным адресом.

«Хорошо, что нашла, — мелькнула у неё мысль. — Выброшу — и концов не найдут. Надо торопиться, а то, не дай бог, эта росомаха окочурится прямо у меня в квартире…» И она, рывком подняв девочку, потащила её к двери.

— Сама иди! — прерывающимся от натуги голосом приказала ей. — Ишь, здоровущая корова…

Еле переставляя ноги, та побрела к выходу. В лифте тётка прислонила её к стене. «Это кто? — подумала девочка, увидев мертвенно-бледное отражение в зеркале. — Неужели это я?»

Но тут лифт остановился, и тётка поволокла её дальше. «Куда она меня тащит? — подумала девочка. — Вроде бы сказала — домой. Но как я смогу дойти? Может, она такси вызовет?»

— Вот, подыши тут пока свежим воздухом… — проговорила тётка, тяжело сбрасывая её на скамейку.

— А вы?

— А я сейчас приду… — сказала та и исчезла.