Военачальник Редгард с полминуты стоял, держась за толстый прут решётки и молча смотрел на заключённого, пока не встретился с ним взглядом. Ниидхард давно не испытывал такого счастья: последние пять дней тянулись, казалось, дольше, чем всё его посмертие. Он встал с койки и чуть было не кинулся вперёд, но сдержался, увидев, как магистр неторопливо поворачивает ключ в замке.

Редгард вошёл в камеру и протянул узнику склянку со знакомым зельем. Ниидхард кивнул в знак благодарности и тут же выпил всё содержимое. Мгновенно стало лучше: тело медленно наполнялось энергией, ткани восстанавливались.

— Твоя королева… — Неторопливо начал магистр. — Ты же знаешь, чего она хотела на самом деле?

От упоминания об Аренетте Ниидхард помрачнел.

— Вы спрашивали меня об этом много раз. Я же говорю, что сам перестал что-либо понимать в тот день, когда уехал с вашими.

— Да, но ты высказал замечательные домыслы, которые многое прояснили. Мы собрали совсем чуть-чуть информации и поняли, что провокация, действительно, должна была дать серьёзный толчок к началу войны.

— Это очевидно. — согласился Ниидхард.

— Также ты утверждал, что лично тебе об этом было ничего не известно, и королева ни к какой войне не готовилась, верно?

— Конечно, она не готовилась, потому что я сдерживал её и не допустил бы введения войск куда-либо. Именно поэтому она решила пойти в обход, чтобы война сама нашла меня и загнала в угол.

— Как же ты так просчитался? Был так к ней привязан, глаз с неё не сводил, и упустил из виду самое главное. — В тоне Редгарда послышалась издёвка.

— Я не стану этого отрицать. Это, действительно, моя грубая ошибка. Я только теперь начал понимать, что обманывал сам себя, стараясь видеть в Аренетте лишь хорошее. Я закрывал глаза на некоторые вещи, не придавал значения её причудам, а она, в свою очередь, очень хитро и незаметно вела к тому, чего хотела. Скажи, командующий, ведь она этого добилась? Гердейлия сама нападёт на Тирдасад?

— Вряд ли. Я не буду от тебя ничего скрывать: наш юный лорд Вильдерра озадачен, с него требуют отчётов из столицы, и завтра он туда отправится. Доказать нашу непричастность будет сложно. Дело даже не в некроманте, который это всё устроил. Дело в той отраве, которую когда-то зачем-то создал ты. Знал же, что копаешь себе могилу, из которой будет не выбраться. Она могла убить тебя на месте, неужели уровень вашего доверия был так высок?

— Настолько же высок, насколько бесполезен. Только я доверял ей всё без остатка. Аренетта лишь делала вид, чтоб завлечь меня и поменять моё отношение к войнам. Сколько бы я ни объяснял, она не понимала, потому что не видела настоящую войну своими глазами.

Ниидхард сел на свою койку, обхватив голову руками. Самодовольное лицо королевы вновь всплыло в памяти. “Убей их” — полушёпотом говорил сладкий голос. Ниидхард представил, что бы было, выполни он приказ. Убийство вильдеррских посланников стало бы ещё большей ошибкой, чем побег из родного Тирдасада.

— Если ты не избавишься от своей привязанности, я никогда не выпущу тебя отсюда. Ты же это понимаешь? — Редгард подошёл ближе и пристально взглянул на пленника.

— А ты хотел меня отпустить? — Удивился Ниидхард.

— Я не знаю. Доверия к тебе, как ты понимаешь, ни у кого нет. С другой стороны — ты один из нас, и это нельзя отрицать. Если уж ты самовольно нам сдался, то, наверное, рассчитываешь на тёплое место в храме, ведь так?

— Ни на что я не рассчитываю. Просто сбежал, поджав хвост, от всех своих обязанностей, от королевского двора, от войны. Может, она была права? Может, лучше было пойти на Гердейлию и достойно отобрать кусок земли? Но у меня не укладывается в голове возможность такого успеха.

— Даже если у вас и был шанс победить, то вряд ли можно было бы считать это успехом. Против ведьм скорее всего попросили бы выйти нас. Ты сам помнишь, что такое живые против мёртвых.

Ниидхард закивал. Вильдеррский военачальник продолжал пристально смотреть на него, будто пытаясь что-то вычитать во взгляде одного глаза. Вдруг косая улыбка тронула его губы.

— Представь, если бы всё случилось, мы бы с тобой встретились уже совсем при других условиях. Кажется, у меня появился ещё один интерес, чтобы быстрее отпустить тебя на волю.

— Хочешь дуэль со мной?

— Да. Я думаю, ты станешь интересным соперником.

— С радостью выйду против тебя, как только мне дадут возможность.

— Я постараюсь ускорить процесс. — Редгард, продолжая улыбаться, вышел из камеры и закрыл решётку на ключ. — А знаешь, даже если магистрат будет против твоей свободы, я всё равно возьму то, чего хочу. Пока что попрошу передать тебе ещё несколько зелий.

Шаги военачальника быстро стихли в тёмном коридоре. Ниидхард отдалённо слышал, как перекинулись парой фраз стражники.

Его заключение растянулось ещё на несколько дней, и всё время он думал лишь о том, как успокоить свои мысли и принять случившееся. По дороге в Вильдерр было проще: его спутники постоянно отвлекали разговорами. Здесь же, оставшись в одиночестве, Ниидхард снова погрузился в отчаяние. Вспоминались счастливые дни, когда Аренетта только и думала, как бы закатить очередной светский бал, или шумный городской праздник. Тогда весь дворец решал проблемы украшения залов, стиля нарядов, готовил заклинания для фейерверков и репетировал танцы. Мирная жизнь в Тирдасаде была прекрасной и, как Ниидхарду казалось, ничего в этом укладе не требовалось менять. Однако взбалмошной королеве, похоже, наскучили и праздность, и наука, которую та любила не меньше. Да и её престарелая мать всё никак не желала прощаться с короной.

Ниидхард тряс головой, чтобы откинуть мысли, которые возвращались к нему снова и снова. Редкие отдалённые шаги в конце тюремного коридора заставляли его вздрагивать, но быстро затихали. Он ждал хотя бы того, что пообещал ему Редгард — дуэли с ним. Искусный бой ведь не всегда предполагал вражду: дружеские поединки среди военных были обычным делом. Руки заскучали по мечу, а тяжёлые антимагические браслеты ещё больше напоминали Ниидхарду о его беспомощности. Он снова подумал, что неплохо было бы вздремнуть, но очередной звук шагов разогнал все посторонние мысли.

— Ты готов, отбросив все свои страхи и сожаления, стать полноценным жителем храма? — Голос Редгарда прозвучал громко, вселяя решительность.

— Да! — Ниидхард поднялся и подошёл к решётке.

— Тогда идём. Сперва ты ещё раз встретишься с магистратом, подпишешь кое-какие бумаги. Поначалу тебе придётся потерпеть меня. Подчиняться чужим командирам ты не привык, но иного выхода мы пока не видим. Первое время я послежу за тобой, а потом — как пойдёт.

Ниидхард не возражал и против такого. Сейчас его пугало лишь то, что он не раскрыл ещё всех своих секретов, которые могли в скором времени сами выползти наружу. Редгард же ну никак не располагал к себе в качестве доверенного лица. Оставалось лишь пустить всё на самотёк и ждать того, что невозможно было предугадать.

С появлением Ниидхарда многие в храме оживились. Он привлёк внимание и магистров, и простых жителей. Некоторые ждали с нетерпением, когда его выпустят из темницы. Однако Гвиг`Дарр достаточно пообщалась с тирдасадским беглецом по дороге, чтобы игнорировать возникший ажиотаж. Её возвращения тоже кое-кто ждал, но в первые три дня она и носу не казала из своей комнаты. Сперва Гвиг, приняв снотворное, проспала почти целые сутки, затем долго приводила себя в порядок косметическими процедурами, и наконец, стирала и штопала одежду после похода. Во время домашних дел к ней дважды заходили Норксис с Антонисом, чтобы поговорить и уточнить некоторые детали поездки. Гвиг не была сосредоточена и мало чем оказывалась полезна. Единственное, что заставляло работать её голову, это то, что она видела, как тяжело приходится Антонису. Все эти дни он помогал магистрату выяснять, были ли всё-таки для Вильдерра и всей Гердейлии какие-то угрозы со стороны Тирдасада. Странный поступок военачальника вызывал много вопросов.