Жадно, хоть и без особого интереса, впитывала она знания. Ей хотелось быстрее достичь какого-то конкретного результата, но она понимала, что без постижения основ это сделать невозможно.

Время шло, Гвиг видела прогресс, но его было всё ещё недостаточно. Иногда она чувствовала, что озлоблена на весь мир, на всё, что её окружало. К ней возвращались те самые эмоции, которые испытывала она в день своего пробуждения у Антониса на алтаре. Ненависть к нему, боль и отчаяние от невозможности всё изменить, скорбь по своей же собственной смерти — всё это выжигало её изнутри.

Однажды она осмелилась поделиться этими переживаниями с Джанис. Та сказала, что мыслить нужно материально: делать то, что есть возможность сделать, и не кусать локти от того, что недоступно или утрачено навечно. Гвиг`Дарр тогда чуть не погругалась с той, кого могла считать единственной подругой в храме. Разговаривать с Джанис ей не хотелось после этого ещё несколько дней.

Однако долго её обида не продлилась. Она оттаяла, когда ей вновь понадобилась помощь в освоении заклинаний.

Гвиг`Дарр всё ближе подбиралась к выполнению божественной прихоти. Антонис в который раз твердил, что провести на немёртвом теле небольшую операцию, после которой заработают слёзные железы, довольно просто, хотя эти его слова Гвиг не воспринимала всерьёз. Некроманту было без малого четыреста лет со дня его воскрешения, и его опыт мог сказать всё за него.

Науки и новые знания затягивали.

Дни пролетали, а для Гвиг`Дарр время как будто остановилось, и никто не собирался ей говорить, что минул уже год с того дня, как она спустилась с алтаря.

Она сама ходила в морг и просила выделять ей тела для опытов. Сперва было страшно и мерзко. Иногда её всё же одолевали приступы тошноты, но Гвиг держалась, заставляла себя сперва просто смотреть на вскрытие трупов, потом прикасаться, держать в руках внутренние органы, изучать их вид и свойства. При том, она с каждым днём всё реже и реже вспоминала о том, чего когда-то хотела больше всего: она стала забывать, что мечтала о настоящей смерти.

Повелитель больше не представал перед ней, не подавал знаков, и вера в его сделку как-то сама собой угасла. Теперь она смотрела на всё с другой стороны. В мыслях осталась лишь цель: она постигнет науки, сделает операцию и уже собственными слезами вновь призовёт божество, чтобы уйти вместе с ним, или принять то, что он посчитает нужным сделать

— О, Повелитель! Пришло моё время. Забери мою несчастную душу, и не дай мне больше навредить ни одному существу живому, ни собрату моему! В этом мире я не могу больше быть твоей верной слугой.

Магический сизый туман окутал театральную сцену, заиграла тихая мелодичная музыка. Зрители “Янтарного ока” замерли, завороженные трагичным финалом. Фигура женщины в доспехах медленно осела на пол, а стоящие вокруг неё воины склонили головы в знак почтения.

Публика долго восторженно аплодировала. Новая роль Джанис, совсем для неё не обычная, вызвала восхищение у её поклонников и друзей. В этот раз она сыграла героиню военной драмы. Воительница, не знавшая ни единой радости, кроме битвы не сумела перенести окончание войны. Все её попытки стать мирным жителем оканчивались неудачно: она не прониклась наукой и новыми возможностями, не поняла человеческих чувств, которые так стремились познать остепенившиеся немёртвые. Совершая ошибку за ошибкой, героиня пришла к выводу, что на войне оставила всё лучшее, что у неё было, и теперь лишь один путь казался верным: просить смерти у Повелителя, который снизошёл и забрал несчастную душу к себе.

После окончания спектакля Джанис, дождавшись, пока толпа разойдётся, выбежала к друзьям из-за кулис. Было непривычно видеть её в латном доспехе, с мечом на поясе. На сцене актриса могла перевоплощаться в кого угодно, но после занавеса становилась всё той же привычной для всех кокетливой хохотушкой и сплетницей.

— Ты великолепна, хотя фехтование у тебя хромает. — Подстегнул её Антонис.

— Ну чего ты хочешь? Я никогда не играла военных, а тут сразу главная роль! Я чуть с ума не сошла, когда Нойт мне об этом сообщил. В следующий раз подучишь меня, если, конечно, мне дадут ещё что-то подобное. Гвиг! Как тебе пьеса?

— Чудесно! Ты точно справилась, можешь не переживать об этом.

— Спасибо вам, что пришли! — Немного помолчав, сказала Джанис.

Нельзя было не заметить, что время разговора она вглядывалась в редеющую толпу в надежде заметить там того, кого всегда мечтала увидеть хоть на одном своём спектакле. Зрители, будто песок в часах, вытекали сквозь узкий выход за высокую ограду, отделяющую зал от площади, но Золо`Ней среди них совершенно точно не было. Гвиг и Антонис знали об этом давно: девочка никогда не ходила на выступления сестры, о чём могла заявлять во всеуслышание, демонстрируя свою ненависть к Джанис. Та же в свою очередь верила, что когда-нибудь ситуация поменяется.

— Что теперь? Переодевайся, да пойдём, отметим твой триумф. — Попытался отвлечь её Антонис.

— Конечно, я мигом, ждите здесь!

Девушка сорвалась с места и убежала за кулисы. Некромант обменялся понимающим взглядом с Гвиг`Дарр. Они не пропускали ни одного спектакля, даже если у их подруги была там самая незначительная роль. Гвиг втянулась в культурную среду Вильдерра и даже немного, с помощью Джанис, стала разбираться в театре, музыке и живописи. Все актёры “Янтарного ока” отличались талантом. Несколько сотен лет они радовали зрителей выступлениями. В театре ставились пьесы по известным современным и старым произведениям, а также проводились концерты и танцевальные шоу.

Гвиг иногда впечатлялась спектаклями настолько, что бралась читать и сравнивать оригинальные произведения с постановками. До какого-то момента она и не думала, что со времён окончания войны руками немёртвых было написано столько замечательных книг, как и не подозревала, насколько начитана была её подруга. Сама похожая на героиню незамысловатых любовных романов, Джанис быстро могла осилить толстенный философский трактат, мрачную трагедию, или сборник стихотворений. Она не только читала, но и по долгу службы запоминала наизусть большие отрывки текста. Давалось ей это с трудом, но и подготовка к новым спектаклям никогда не была быстрой. По её словам, на репетиции могло уходить и несколько месяцев. Самую сложную и долгую постановку труппа готовила почти год.

Успех в новом амплуа приободрил Джанис, и последующие несколько дней она ходила, будто окрылённая: всем улыбалась, много говорила и вообще, всячески показывала, насколько счастливой в очередной раз её сделала работа.

— Бред и показуха все эти её спектакли! — Тоненький голосок Золо всегда выделялся на фоне остальных, и Гвиг не составило труда узнать, что маленькая недоброжелательница снова крутилась где-то рядом.

На круговом балконе, опоясывающим башню храма, собралось много народу. Все они пришли передохнуть после трудового дня, полюбоваться закатом и поболтать обо всём и ни о чём. Джанис так увлеклась разговорами с компанией знакомых, что не заметила, как Гвиг отошла от неё и направилась в сторону, откуда услышала неприятные комментарии.

— Интересно, почему ты так считаешь? — Не все привыкли к её хриплому голосу, поэтому девушка, стоявшая рядом с Золо, слегка вздрогнула от неожиданности.

— Да потому что! Вы никогда не поймёте, насколько Джан прогнила на своей сцене, скольких своих поклонников втоптала в грязь и скольких ещё обманет. Она просто зазвездилась. Всё делается лишь ради внимания!

Гвиг понимала, что Золо имела ввиду бесчисленных мужчин, с которыми Джанис заводила краткосрочные отношения.

— Это не повод так её оскорблять! Она твоя сестра. Родных нужно любить и ценить.

— Хватит учить меня! — Тут же взъелась девочка. — У меня был брат, и я его любила. Когда он превратился в гулящую девку, наши семейные связи разорвались. Она сама виновата, что мы перестали быть такими уникальными.