Женщина за стойкой начала печатать на своем компьютере, и вскоре он был направлен в отделение интенсивной терапии. Подойдя к двери отделения, он остановился. Хитроумные устройства и аппаратура издавали странные звуки — словно роботы чертовски тяжело дышали вопреки резиновым трубкам и металлу. Белая и светло-голубая внутренняя отделка почти ослепляла, а смесь хлорки и других странных запахов заставили его живот напрячься. Хантер сделал один шаг внутрь палаты, затем другой. На больничной койке с закрытыми глазами лежал Ной.

Темные короткие волосы, небольшая щетина и изможденное лицо. По виду можно было сказать, что Ной стоял на пороге смерти.

Черт… Он выглядит как гребаный скелет.

Ной всегда носил волосы длиннее, как минимум до плеч. Также у него была пышная борода, и он всегда был, что называется, в теле. Он никогда не был худеньким. До нынешнего момента. Теперь он выглядел изможденным, едва похожим на себя. Совершенно другим человеком. Звук смывания воды отвлек его внимание от друга. Из ванной вышла сестра Ноя, Кайли, застегивая на ходу молнию на своих узких джинсах.

— Привет, Хантер, — ее длинные русые волосы были разделены посередине пробором и убраны за уши, в которых красовались маленькие бриллиантовые серьги-гвоздики, выглядевшие, правда, немного больше, чем у нее в носу. Она грустно улыбнулась, сверкая голубыми глазами. — Ты приехал.

Обняв, она прижала его к себе. Хантер напрягся, когда его личное пространство было попрано молодой женщиной. Он посмотрел в сторону, на Ноя, не обняв ее в ответ, не зная, что делать со своими проклятыми конечностями или что сказать. Он не чувствовал себя ласковым, добрым или любящим. Он хотел, чтобы она отошла от него. Сейчас же. Жар ее тела, сладость аромата ее волос, то, как она слишком долго его обнимала, действовало ему на нервы. Это была не ее вина, но он все равно ненавидел ее. Мягким толчком он освободился от ее хватки.

— Иди сюда и присядь, — молодая женщина, казалось, не почувствовала его отвращения. Взяв Хантера за руку, она подвела его к синему стулу. Это был тот же оттенок синего цвета, что был на его с Ноем тюремных комбинезонах…

— Итак, ты сказала, что не хочешь обсуждать это по телефону. Я проделал весь этот путь сюда, так что… — он пожал плечами, говоря тихим голосом. — Как это произошло с ним? Что случилось?

Плечи Кайли опустились, когда она села на край больничной койки возле своего спящего брата.

— Он долго болел, Хантер. Он сказал, что пару раз говорил в тюрьме, что плохо себя чувствует, но они думали, что он это придумывает, — Хантер опустил взгляд на свои ноги, а затем снова посмотрел ей в глаза. — Он отсидел почти весь свой срок, поэтому, думаю, в тот момент им было все равно, — она пожала плечами. — У него цирроз и рак печени. Это сделала выпивка, — она опустила взгляд и начала рыдать. — Я до сих пор не могу поверить. После всех этих недель я с трудом могу сказать, что это диагноз. Это…

— Смертный приговор, — сказали они одновременно, глядя друг на друга.

Ненадолго воцарилось молчание. В палате было холодно, словно смерть уже сплела свою ледяную паутину, и на ловушке было написано «Ной». Этот крошечный паук собирался выползти и украсть его друга, утащив его в ночь…

Внезапно Ной начал кашлять. Это началось мягко, а затем стало жестоким, когда он крутился в кровати, морщил лоб и размахивал своими костлявыми руками самым странным образом. Это выглядело так, словно кто-то привязал к нему веревки, растягивая его как марионетку в разные стороны. Кайли тут же подскочила. Схватив стакан воды с торчащей из него соломинкой, она подошла к нему как медсестра. Хантер смотрел, как она вкладывает белую пластиковую соломинку в его сухие потрескавшиеся губы. В промежутке между глубокими вдохами мужчина потянул воду и медленно глотнул. Ной моргнул несколько раз своими светло-карими глазами, затем осмотрел палату и их взгляды встретились. Глупая ухмылка сморщила лицо ублюдка, и они улыбнулись друг другу.

— Гребаный Тиран! Ты сделал это, чувак! — Ной сверкнул своими белыми зубами с множеством промежутков. Хантер дразнил его и говорил, что между ними достаточно пробелов, чтобы назвать своих первенцев-близнецов Джин и Деним (Прим.: с англ. сленга Jean — прореха, Denim — дыра). Они выбирали между двумя вариантами, подшучивая друг над другом, все ради развлечения. Кайли присела рядом с братом, а Хантер, поднявшись на ноги, подошел ближе к кровати, чтобы лучше разглядеть павшего солдата. Наклонившись вперед, он положил руку на плечо мужчины. Тот был похож на разбитое стекло внутри воздушного шара — острые костистые фрагменты, обернутые тонкой бумажной кожей.

— Я давно пытаюсь дозвониться до тебя, Ной. Теперь я знаю, почему ты не мог перезвонить, — они смотрели друг другу в глаза без слов некоторое время.

— Возьми стул и сядь ближе ко мне, — сказал Ной. — Кайли, можешь дать нам минуту?

Глаза его сестры расширились, и она села от удивления.

— О, да, — поднявшись с кровати, женщина схватила сумочку и направилась к двери. — Дай мне знать, если тебе что-то понадобится, Хантер, — сказала она и вышла из палаты. На лице Ноя появилась глупая улыбка.

— Прошли годы, а моя сестра все еще влюблена в тебя, чувак. Иисус Христос. Я сказал ей, что ты не в дерьме, но она не слушает, — Хантер пододвинул стул к больничной койке и, смеясь, плюхнулся на него. — Итак, как дела, чувак? У тебя все хорошо?

— Да, все в порядке, — Хантер провел ладонью по своей ноге вперед и назад. Джинсовая ткань нагрелась от его прикосновения, когда нервы взяли над ним верх. Он откинул капюшон, показав свежую стрижку, где пряди сверху были длиннее, чем по бокам.

— Ты хорошо выглядишь, но не в порядке, Тиран… ты врешь. — Ной закрыл глаза и, улыбнувшись, почесал левую щеку. — Что происходит, чувак?

— Не важно. Моя жизнь такая, какая есть. Мой лучший друг здесь умирает, так что, какое бы дерьмо не лежало на моей тарелке, это ни хрена не значит. Это меркнет в сравнении.

— Умираю? Ты всегда говорил правду. Не юлил вокруг да около, — Ной приподнялся и, ссутулив плечи, сел. — Кайли не хочет в это верить. Она все еще думает, что я могу выздороветь. Она знает, что вероятность мала, но все еще надеется, — он цыкнул. — Хантер, это конец, чувак. Это дерьмо не повторится, — Ной поднял вверх руки.

— Если бы у нас была кнопка «Повторить», многое дерьмо не случилось бы. Но, эй, что мы всегда говорим? Нет времени для сожалений.

— Ни секунды… ты прав. Что сделано, то сделано. Позволь мне сказать тебе, что ты должен был увидеть сканы, чувак, — он помахал пальцем. — Хантер, моя печень похожа на гребаную луну. Она выглядит так, словно испещрена угрями и ощущается тяжелой, как кирпич.

— Как остальные члены твоей семьи восприняли эту новость?

— Мама тоже не хочет в это верить, но я верю. Я не знаю, что говорят остальные, потому что не спрашивал, и они не говорили, потому что не притащили сюда свои задницы, — лицо парня потемнело. Было очевидно, что его друг страдает от этого. — Все хорошо, — Ной широко улыбнулся. — Должно быть, потому что я ничего не могу с этим поделать. У меня не так много времени, — Хантер, опустив голову, глубоко вздохнул, а затем выдохнул как можно тише. — Вот он я, умираю в тридцать четыре года, мужик…

— Говорят, хорошие люди умирают молодыми. Ты доказательство того, что это ложь, — они оба рассмеялись, а затем наступила тишина, словно маленькие пальцы скользили по гладкому оконному стеклу. Словно там была крошечная, призрачная рука, преследующая, странная, заметная, но легко игнорируемая, если кто-то этого хотел.

— Я даже не знал, что болен. Я имею в виду, что знал, но я думал, что это был какой-нибудь желудочный вирус или подобное дерьмо. Печень убита в хлам. Я слишком много пил, — он засмеялся, как будто это было смешно.

— Мы все делаем слишком много, верно?

— Да, думаю, ты прав. Так скажи мне, что случилось, Хантер. Мне нужно знать. Это поможет мне отвлечься от собственного дерьма для разнообразия.