Переводчик: Оксана Ржевская

Редактор: Анна Артюхова

За обложку благодарим Маргариту Волкову

Кто Трясет Твою Клетку?

— Полное имя Хантер Энтони Вульф. Раса: белый. Пол: мужской. Рост 190 см, вес 123 кг… Шестнадцать татуировок. Самые заметные: волк на левом бицепсе, слово «Тиран» на спине, дьявол на животе и кобра на икре. Два шрама: один, маленький, на правом глазу, второй на левой руке. Цвет глаз светло-зеленый, — адвокат облизал большой палец и пролистал листы в манильской папке, переходя к следующему разделу.

— Бандитские связи не имеет. Однако у него есть друзья и родственники, которые связаны с радио «Белый Кролик» и «Альянсом висельного дерева Вотана» (Прим.: White Rabbit Radio, Gallows Tree Wotansvolk Alliance — сообщества расистов, расположенные в штате Мичиган; вотанизм или одинизм — расовая религия, названа по имени верховного божества в верованиях древних германцев Вотана, известного также как Один), — гремел адвокат Даг Рейнольдс. Цепи и наручники вокруг запястий Хантера звякнули, когда он сел на стул. Подошедший охранник снял их и исчез так же быстро, как и появился в тюремном кабинете.

Хантер был уверен, что он обезвожен, его язык был толстым и тяжелым. Растирая свои ладони, он чувствовал сухость костяшек пальцев, вены и крошечные рубцы, которые он заработал за более чем два десятилетия боев. Его желудок бунтовал из-за сегодняшнего отвратительного завтрака: яиц, плавающих в старом сале, полосок жирного бекона и черствого хлеба.

— … Детройтский входной центр, окружная тюрьма Сагино, исправительное учреждение Сагино, исправительное учреждение в Центральном Мичигане, Мичиганский исправительный департамент и даже окружная тюрьма Флинта. В течение шестнадцати лет, мистер Вульф, вам были предъявлены обвинения в преступлениях, включающие, помимо прочего, три случая кражи со взломом второй степени, четыре случая нападения при отягчающих обстоятельствах, один случай похищения, два случая угона транспортного средства, один случай покушения на убийство первой степени, один случай убийства второй степени, один случай убийства по неосторожности, два случая запугивания потенциального свидетеля, три случая уничтожения имущества, один случай сопротивления аресту и два случая незаконного проникновения.

Адвокат с глухим шлепком швырнул бумаги на стол, затем закрыл глаза и покачал головой.

— Не все из вышеперечисленного было отдельными случаями. Вы читаете это так, будто это были индивидуальные обвинения, пытаясь доказать правоту при этом передергивая правду. Некоторые из этих обвинений произошли одновременно, а некоторые преувеличены или ложны.

— Это была тяжелая битва, мистер Вульф, — заявил мистер Лайл. Хантер встал и посмотрел на него и другого адвоката. Оба адвоката разыгрывали в этом кабинете глупую игру в хорошего адвоката и плохого адвоката. Это место воняло дешевым кофе и превосходством. Хантер почти забыл, что ублюдок был на заднем плане, словно какой-то бэк-вокалист. Он напомнил ему раздувшегося энцефалитного клеща, полного крови и с маленькой головой, застрявшего в своем темном костюме.

— Ваш испытательный срок каким-то чудом одобрен. Мистер Вульф, не думайте, что это произошло благодаря вашей заслуге. Я уверен, что в большей степени связано с переполненностью, но говорю вам, если вы не так чихнете — вас запрут на всю оставшуюся жизнь.

Хантер почесал шею, когда вернулся раздражающий зуд. Сухие, крошащиеся бруски тюремного мыла всегда оставляли какие-то крупинки на его коже, независимо от того, как тщательно он вытирался. Он часто покупал себе хорошее мыло, но у него закончились «диал» и «айриш спринг». Хантер ненавидел, как пахло тюремное мыло, но больше всего ненавидел то, что они заставляли его чувствовать. Он не мог даже принять чертов душ, не заплатив цену. Ужасная сыпь была расплатой за совершенное преступление. Опустив голову, мужчина улыбнулся… Его не арестовали за большинство вещей, которые он совершил. Эти лохи едва зацепили верхушку.

— Итак, тебе нечего сказать по этому поводу? — рявкнул адвокат за столом, заставляя Хантера отвернуться от кровожадного клеща, застрявшего в углу, как козявка в носу. Он повернулся и посмотрел в глаза холеного болтуна, считавшего свою задницу не хуже пончика с шоколадной глазурью.

— Нет, — он зевнул, вытянув длинные ноги, задеревеневшие от неловкого сидения на маленьком стуле.

— В самом деле? Забавно, потому что когда несколько лет назад вас привели в суд, вам было что сказать, когда вы орали на судью после вынесения приговора.

— Потому что это была ошибка правосудия. Если ублюдок стреляет в меня из пистолета и промахивается, а я, вытащив свой пистолет в целях самообороны, стреляю и попадаю в его гребаную грудь, это не моя вина. Это называется самозащита.

— Вам нельзя иметь оружие, мистер Вульф. Это, безусловно, была ваша вина. — Он издал смешок.

Эти парни сошли с ума. Они понятия не имеют, что происходит в реальном мире.

— Знаете что? Эта маленькая система правосудия, перед которой вы поклоняетесь, вся испорчена. Мы живем в стране, где человек не может даже защитить себя. Парень, который пытался меня убить, теперь жертва в ваших глазах, хотя это я единственная жертва беспорядка, который он начал. Все совсем наоборот. Он получил по заслугам, и скорее ад замерзнет, чем я буду стоять в Детройте или где-нибудь еще, не имея ничего, чтобы себя защитить.

— Вы должны были быть в Сагино! Вы были на испытательном сроке.

— Мы все должны быть где-то, верно? — Хантер пожал плечами. — Вас тоже должны были повысить. — он ухмыльнулся, пытаясь задеть мужчину, и повернул голову к ублюдку за спиной.

— А вы не опаздываете на китайский шведский стол сожри-сколько-сможешь, глупый говнюк с лягушачьим лицом?

— Хантер, достаточно. Я знаю тебя уже очень давно, — Рейнольдс прищурился. — Тебе нужен план. Тебе скоро исполнится тридцать четыре. Ты выйдешь отсюда через три недели. И ты должен сделать что-то со своей жизнью. Ты слишком стар для этого дерьма, чувак. В конечном итоге ты умрешь или получишь пожизненное, что, практически, одно и то же, — Хантер откинулся на своем стуле, желая поскорее вернуться в камеру. — У тебя нет ни навыков, ни образования, ни работы. Ты осужденный преступник с историей крайней формы насилия. Что ты будешь делать, когда выйдешь отсюда?

— Возьму приличной еды, подъеду к какой-нибудь киске, которая отсосет мой член, а потом напьюсь.

Адвокат закатил глаза и повернулся в кресле.

— Вы бы предпочли, чтобы я, блять, лгал? — Хантер вскинул руки. — Я был здесь слишком долго! Вы хотите получить ответ: «Я готов начать новую жизнь, Рейнольдс. Я окончу бесплатные курсы, буду ходить в церковь каждое воскресенье и посещать занятия по управлению гневом»… К черту это дерьмо, — Он засмеялся, но в его смехе не было веселья. — Мне нужно достать немного денег, но все, что я знаю, это улицы. Чёртовы тюрьмы и исправительные учреждения не заботятся о реабилитации кого-либо, Рейнольдс.

— Хантер, указывание пальцем никогда не помогало тебе выбраться из этого беспорядка. Ты должен взять ответственность за свои действия и выяснить, почему ты находишься в том месте, где находишься.

— И вы тоже, — парень зашипел и обернулся на стуле. — Это правда! О, и пока я не забыл, почему, черт возьми, вы любите рассказывать о том, что делают некоторые мои друзья и члены семьи? Я не они, я не член банды и никогда им не был. Я не делаю ничего из этого дерьма и, поверьте, многие пытались меня вовлечь, но это не мое. Я сам по себе.

— Это только потому, что ты не любишь следовать правилам, — Рейнольдс ухмыльнулся. — Ты определенно не ведомый, Хантер, но у тебя проблема. Ты получил это прозвище «Тиран». Когда лидер известной банды белых расистов дает тебе прозвище, это что-то значит.