— О чем-то напоминает? — спросил он, ведя машину.

— Определенно, — ответила она и он, потянувшись к ее руке, переплел их пальцы вместе.

— Джей-Джей, я люблю тебя.

Слова Хантера были еле слышны сквозь громкую музыку, словно он надеялся, что она не услышит его признание. Он выглядел таким неуверенным прямо сейчас… но она восхищалась тем, что он был достаточно храбр, чтобы сказать это.

— Я…

— Не отвечай. Я не хочу, чтобы ты отвечала… просто хочу, чтобы ты знала, что я чувствую такую связь с тобой. Я даже не могу этого объяснить. Мы с тобой просто чувствуемся правильно. Связь между нами чувствуется совершенно естественно, непринужденно. Ты значишь для меня все.

А затем он снова замолчал, и молчал всю оставшуюся дорогу до ее дома. Заглушив мотор, он уже собрался было выйти, чтобы открыть ей дверь, но она положила руку ему на плечо.

— Я справлюсь, — сказала она. — Оставайся в машине. Не хочешь, чтобы я поехала с тобой? — предложила она.

Он покачал головой.

— Хорошо, езжай к Ною, — поцеловав его, она вышла из машины. — Позвони мне, если я тебе понадоблюсь… Позвони мне в любом случае, даже если ты будешь думать, что с тобой все в порядке.

Хотя она не имела возможности видеть его, когда уходила, Нита знала, что Хантер наблюдает за ней. Открыв входную дверь своего дома, она услышала, как он сдал назад. Войдя внутрь, Нита увидела в окно, что он поехал по улице. Ее дом был ужасно тихим. Ей не терпелось крепко обнять свою дочь. Что-то в том, как бабушка Олив спросила: «Ты когда-нибудь теряла ребенка?», преследовало ее.

Она поняла, что слова женщины имели двойной смысл. Хантер немного рассказывал ей о натянутых отношениях Ноя и его матери. Она потеряла своего сына за много лет до того, как он заболел. Теперь, когда ее сын умирал, она теряла его во второй раз. Материнская любовь была прекрасной вещью, иногда тяжелым бременем, и Бог свидетель, эта важная информация была написана мелким шрифтом, который даже собственное сердце иной раз не могло прочитать…

Смерть и Новое Начало

Когда просыпается ад…

Это время суток, когда демоны, вышедшие из своего обиталища, проскальзывают в сон ничего не подозревающего человека, превращая его в жуткий кошмар. Они играют с сознанием людей в часы их бодрствования, становясь тенями, танцующими вдоль стены, которые можно заметить лишь краем глаза. Они оставляют зловоние в воздухе, спят в затянутых паутиной вентиляционных шахтах и издают детский смех из закрытого годами подвала. Но где демоны, там и ангелы…

Так говорил Леон. Мертвые стоят посередине.

Они выбирают сторону той жизнью, которую прожили. Грешники становятся частью сонмища демонов, праведники поют песни и воспаряют на Небеса. Полагаю, нам с Ноем Небеса не светят, так как всю свою жизнь мы с ним были не на той стороне…

Взглянув на свой телефон, Хантер отметил время: три утра. Свет, исходящий от экрана, осветил темную комнату всего на несколько секунд, но он уже привык к темноте. Еще здесь было немного прохладно, но он не удосужился надевать пальто. Запах смерти был настолько слабым, что его можно было не заметить, но ноздри Хантера уловили его пару раз. А может быть, это произошло только в его сознании, как предчувствие грядущего?

Сидя наедине с Ноем в темноте, он время от времени поглаживая его по руке. Это казалось правильным. Олив легла спать в гостевой спальне своей бабушки около двух часов назад. Ему с Кайли пришлось буквально оттаскивать ее от постели отца — она отказалась покидать его и возвращаться к Ните.

Кайли тоже осталась. Она легла спать в гостиной с включенным телевизором, укрывшись старым клетчатым одеялом. Мать Ноя была в своей спальне, возможно, плакала или даже проклинала Бога. Ной рассказывал, какой странной та была. Хиппи большую часть своей жизни, она обратилась лицом к религии только в пятьдесят. Однажды она рассказывала ему о том, как ее сын ненавидит ее за то, что она до сих пор не знала, кто является его отцом, а потом как ни в чем не бывало занялась своими обычными делами.

Хантер зевнул и скрестил руки на груди, его разум играл с ним странные шутки.

Осталось совсем недолго…

Он сидел возле Ноя уже несколько часов и не собирался уходить. Медсестра была на кухне, читала свою электронную книгу, потягивая горячий чай. Услышав шум, он вытянул шею, чтобы увидеть, проснулась ли Кайли. Насколько он мог судить, та все еще спала. Хантер ненадолго закрыл глаза и провел рукой по голове туда-сюда, прикосновение было приятным. Это был такой эмоционально утомительный день. Этим утром Кайли позвонила ему, и он потерял рассудок во дворе Ниты. Как это было неловко… Крик, поднявшийся из глубин его нутра, вырвался наружу.

Возможно, это было накопленное месяцами душевное страдание, дерьмо, о котором он отказывался задумываться? Это звучало достаточно логично. В этот день он сильно поссорился со своей женщиной из-за чего-то, что она не могла контролировать, но это все равно беспокоило его. У Ниты от этого мужчины был ребенок, так что полностью исключить общение было невозможно. Хотя Хантер был совершенно уверен, что она абсолютно не заинтересована в своем бывшем, одна лишь мысль о том, что тот собирается вернуться к этому вопросу, отправила его за чертову грань. Да, он ревновал, проявлял собственнические замашки, но он это делал только в отношении к тем, кого любил. Одна бывшая описывала его как агрессивного в подобных ситуациях.

Хантер знал, что это неправильно, но он видел Ниту своей в извращенном чувстве собственности. Но она была личностью, независимой женщиной, а не чем-то, что можно держать в бутылке. Тем не менее, было трудно обуздать его инстинкты. Он всегда замечал, как люди смотрят на них, когда они вместе. Возможно, потому что они были межрасовой парой? А может, дело было в его росте и ее необыкновенном сходстве с Джанет Джексон? Должно быть, так и есть. Однажды кто-то подошел к ним в «Таргет» и попросил автограф. Это заставило Ниту смутиться, но он был в восторге.

Джанет Джексон в «Таргет» в Детройте? Ага, конечно, почему бы и нет. Но то, как мужчины смотрели на нее, когда они были на улице, заставляло его сердце колотиться, виски пульсировать, а кулаки сжиматься. Люди поворачивали головы, смотря ей вслед. Нита была красивой женщиной, внутри и снаружи. И он ни хрена не мог поделать с тем, что другие тоже это замечали.

Хантер был вырван из своих размышлений еще одним тихим шумом, раздавшимся из гостиной, словно что-то упало. Снова вытянув шею, он увидел, что Кайли, крутившись на диване, уронила что-то на пол.

Кайли сказала, что пока его не было, Ной несколько раз моргнул, когда она упомянула его имя. Хантер уставился на худые пальцы мужчины, лежащие на белой простыне. Зрелище напомнило ему эпизод из «Закона и порядка», в котором на столе лежал покойник с простыней, натянутой до бедер, и свисающими по сторонам руками. Глаза Ноя были закрыты, на его бледном, как снег, лице не было ни единого пятна цвета. Он был похож на гребаного ангела.

— Эй, помнишь Леона? — спросил Хантер, глядя на своего друга. — Я рассказывал тебе, что он был моим соседом по камере, когда ты вышел. Он говорил, что иногда люди выглядят прекрасными, прежде чем уйти от нас. Это как заключительный этап. Что-то подобное я читал в его книге. Я никогда в жизни так много не читал, пока не появился Леон. Дошло до того, что мне это начало нравиться. — он грустно улыбнулся. — Ну, просто хочу, чтобы ты знал, что несмотря на то, что ты чертовски худ и похож на наркомана, твое лицо прекрасно… Оно светится.

Усмехнувшись, он потер руки и уставился в пол.

— Помнишь тот раз, когда те парни пригнали мне канареечно-желтый «Форд Тандерберд» пятьдесят шестого года? — воспоминание развернулось в его сознании. — Я перекрасил его в золотой, а салон обшил черной матовой кожей… Работал над этим дерьмом неделями! Ты так хотел купить у меня эту машину, но мне все время приходилось объяснять тебе, что она уже была обещана кому-то другому. Вот что бывает, когда ты работаешь на местном черном рынке угнанных автомобилей. К тебе приходят богатые парни, заключают незаконные сделки. У тебя есть команда автомобильных угонщиков, которые находят то, что тебе нужно, и к тому времени, когда ты заканчиваешь работу над этим, автомобиль становится неузнаваемым, не отслеживаемым, безупречным. Я был хорош в этом… На самом деле, мне нравились все аспекты этого. Моя бабушка спрашивала меня: «Хантер, почему тебе нравится быть плохим?» Я никогда не мог ей ответить на этот вопрос. Только делал это. Это ужасно, не так ли? Правильный путь законопослушного гражданина мне был неинтересен. Таким образом я мог сочетать свою любовь к автомобилям со своей потребностью быть на улицах. Но это не излечило моего желания бороться с людьми. Драться с ними на деньги. В любом случае, — вздохнул он, — я много думал о машинах, чувак. Представлял, что получу, когда встану на ноги. Я работаю над твоей тачкой, Ной… Она начинает выглядеть довольно мило. Еще раз спасибо тебе за нее. Интересно, что бы ты сказал, когда увидел ее после окончания ремонта?