— О чем ты? — Литвинов-старший недоуменно изогнул бровь, однако дернувшийся левый глаз выдал его лукавство.

— В каком заведении сейчас завтракают Морозов и Аня? Говори быстро.

— Откуда ты… — начал было отец, но, поразмыслив, все понял. — Казанцев тебе все рассказал. Вот подлец! Напоследок подложил мне свинью, — старческая рука ударилась о колено.

— Да, он пытает дикую неприязнь к тебе. Но он хотя бы был честен со мной, когда мы столкнулись в коридоре. Как ты посмел это сделать, зная правду? Ненавижу тебя!

— Успокойся, пожалуйста, и позволь мне все тебе объяснить. Это не то, что ты думаешь, — принялся оправдываться Александр Юрьевич.

— Звучит как в дешевых мелодрамах! И что же ты мне объяснишь?

— Я отправил ее на обычный завтрак, после которого она вернется домой. Мне нужно выбить из него все признания. А сделать это может только твоя девушка, — Александр Юрьевич встал с кресла и подошел к сыну. — Вчера вечером мне позвонил Морозов со странным предложением. Он согласился отдать мне проект взамен на то, что я организую ему завтрак с Аней. Я согласился, но попросил Аню об одолжении: она запишет их разговор на диктофон на случай, если Морозов решит дать заднюю. Вот и все.

Тон Литвинова-старшего был предельно спокойным, будто бы он действительно верил в честность и благие намерения своего оппонента. И Николай не верил своим ушам. Наивность отца убивала его.

— Ты на самом деле настолько глуп? — сжав челюсти, спросил Коля. — Наивно полагаешь, что Морозову был нужен только завтрак? Ты до сих пор не понял, что все это время принимал участие в спектакле, который тот решил разыграть? — с каждым вопросом он заводился сильнее и был готов проломить стену кулаком из-за возрастающего пыла. — Он просто хотел забрать то, что принадлежит только ему, понимаешь? И ты легко отдал ему желаемое, — последние слова прозвучали с отчаянием.

Литвинов-старший тяжело сглотнул. Он все прекрасно сознавал, просто прикрывался глупой отмазкой. Он намеренно отправил Аню на этот завтрак, предугадывая последствия, но надеясь на лучшее. Александр Юрьевич был готов разбить любовь сына вдребезги ради коммерческой прибыли. Ведь девушка в его понимании — уходящее и приходящее, а деньги — то благо, с помощью которого можно приобрести все: счастье, друзей, роскошную жизнь и даже любовь. Литвинов-старший всегда все мерил деньгами. Но не учел того, что Коле не нужны были эти бумажки.

— Это ты во всем виноват, — Николай обернулся и ткнул отца пальцем в грудь. — Это из-за тебя девушка, которую я смог полюбить и благодаря которой я увидел мир во всех красках, сейчас находится в опасности. Девушка, которая научила меня доверять, сейчас сидит в каком-то кафе со своим ночным кошмаром. А я не сдержал свое обещание.

— Прости, — упавшим голосом произнес Александр Юрьевич.

— Слишком поздно для извинений. Они нужны не теперешнему мне. В них нуждался тот маленький мальчик, которого ты посадил на цепь, словно подручного пса, — оттолкнув отца, сказал Коля. — Сегодня ты исчерпал свой лимит доверия и прощения окончательно. У меня есть мужество на то, чтобы играть в хоккей и любить. Но я никогда не прощу тебя.

— Амели, — невыразительным тоном отозвался отец.

— Что? — переспросил Николай.

— Они завтракают в этом кафе.

***

Дождь барабанил по лобовому стеклу, выстилая белую пелену, и включенные дворники уже не справлялись со своей задачей. На проспекте образовался затор из-за плохой видимости, и Николай раздражался каждый раз, когда приходилось останавливаться на светофорах. Он подпирал левую щеку рукой, облокотившись на водительскую дверцу, и нервно стучал по рулю. Звонкий сигнал раздавался и по салону, и по проспекту. Однако это никак не продвинуло его мазерати в большом потоке машин.

Коля злился, потому что на часах было только восемь утра, а дорога была загружена. И надо же было всем в официальный праздничный день встать ни свет ни заря и выехать на главный проспект. Пока он стоял на светофоре, очень много думал, отчего голова начала гудеть, будто бы ее ежесекундно набивали ватой. Мысли нескончаемым потоком крутились в его сознании и пронзали до дрожи в теле. Для Морозова это не просто завтрак. Это отличный повод увезти ее обратно и заточить в своей башне. Голос Казанцева до сих пор эхом отдавался в ушах, будто бы тот сидел рядом и без остановки твердил эту фразу.

Наконец загорелся зеленый, и Николай выжал педаль газа до упора. До кафе оставалось совсем немного. Он лавировал среди машин и получал вслед рваные звуки клаксонов. Но ему было плевать. Он должен успеть, пока не стало слишком поздно.

Притормозив у кафе, Коля вылез из машины и помчался к двери. В панорамных окнах виднелся приглушенный свет круглых подвесных ламп и пустые столики с мягкими диванами и декоративными подушками. Он пытался не накручивать себя раньше времени и заглянул внутрь, встретив у входа вежливого администратора.

— Доброе утро, — поприветствовала его девушка.

Но Николай не сразу услышал ее, потому что оглядывал серое пространство в стиле минимализма в попытке найти знакомые лица. Он пробежался взглядом по полупустому помещению и ощутил, как сжалось его сердце. Здесь сидела только одна семья. Остальные столики пустовали. И на одном из столов Коля заметил нетронутый капучино и перевернутую вторую кружку.

— Вы кого-то ищете? — осведомилась администратор, заметив, как Коля рыскает глазами по залу. Она дотронулась рукой до его плеча, чтобы он пришел в реальность.

— А, — отозвался Николай и обратил взор на девушку. — Да. Скажите, пожалуйста, не приезжал ли сюда высокий коротко стриженный мужчина, лет так сорока пяти, с молодой девушкой? Девушка примерно вашего роста, русые длинные волосы, угловатые черты лица. У нее еще очень запоминающиеся глаза.

Администратор свела брови к переносице и постучала пальцем по подбородку, будто бы пыталась припомнить. Это показалось Коле странным, потому что ранним утром здесь не бывает большого клиентского потока, а сегодня еще и красный день календаря.

— Эм, нет, — бестелесно сказала она. В ее голосе послышалась неуверенность и напуганность.

— Вы уверены в этом? — переспросил Николай и направил взгляд на столик, за которым все еще было не убрано.

— Молодой человек, говорю же вам, что к нам никто, подпадающий под ваши приметы, не приходил. Вы будете у нас что-то заказывать?

— Нет, — раздраженно буркнул Коля и вышел на крыльцо.

Литвинов знал, что администратор ему солгала, иначе к чему такая нервозность и растерянность? Просто Морозов запугал бедную девушку, заведомо зная, что Аню будут искать, и увез ее. А Коля просто не успел. Не смог ее защитить, отчего на душе стало скверно.

Капли дождя снова ударяли по его лицу, как в тот вечер, когда он узнал правду про гибель матери. И Николай от них не прятался. Чувство разбитости снова настигло его, а весна в душе сменилась на хмурую осень. Он проклинал себя за то, что не оставил машину у обочины и не прибежал сюда на своих двоих. Вдруг бы он тогда застал Морозова и Аню в кафе и смог бы ее забрать. Но он не стал ее щитом, хоть и обещал, отчего с силой прикусил нижнюю губу, ощутив металлический привкус крови. Я все равно найду тебя, где бы ты ни была, и вырву из лап этого чудовища.

Когда кто-то задел его плечом, Николай снова вернулся в реальность и огляделся вокруг. Дверь в кафе распахнулась. Какой-то мужчина пришел на завтрак, и администратор улыбнулась ему в ответ и рукой указала на свободный столик. Коля столкнулся с ней взглядом, и она тут же стушевалась, подорвалась с места и зашагала в сторону официанта с пустым подносом. Николай не слышал, о чем та говорила, но догадался, что приказала убрать кружки со стола. По крайней мере, после этого официант направился к тому самому столику, где некогда, по предположениям Николая, сидел Морозов.

Зачесав упавшие влажные пряди назад, Коля потянулся за телефоном и совершил вызов. Он знал, что его собеседник придет в неистовую, слепую и абсолютно неконтролируемую ярость, но сознавал острую необходимость в его помощи. На той стороне тянулись долгие гудки. Литвинов, подняв голову вверх, закатил глаза. Сейчас не время обижаться.