Прерывисто дыша, Коля поднялся с колен, вернулся к машине и нырнул в салон, включив свет. Он попытался вспомнить номер, чтобы по отцовским связям пробить байк по базе, однако в момент погони числа расплылись из-за слезящихся от ветра глаз. В памяти всплыли только две первые цифры, но их было совсем недостаточно для того, чтобы распознать анонима.

Отчаянно ударив по рулю, Коля откинулся на водительское сиденье и опустил взор вниз: там, под ногами, покоился белый конверт от неизвестного. Он с силой наступил на него правой ногой, желая втоптать письмо в резиновый ковер. Ему не хотелось больше ничего знать: то, что сказал Александр Юрьевич, было вполне достаточно. Хотя с уверенностью утверждать, что содержимое касалось Веты, было невозможно.

Немного поразмыслив, Николай поднял ногу с конверта и, с неохотой наклонившись вперед, подцепил его пальцами. Бумага уже не была девственно белой: коричневый след от ботинка отпечатался на ней. Церемониться с конвертом Коля не стал и, небрежно вскрыв его, выудил содержимое. Снова снимок: Вета, Александр Юрьевич и Попов на фоне банкетного зала. Мать облачена в роскошное свадебное платье и длинную фатиновую фату. Накаченное тело отца обтягивает черный смокинг. Всмотревшись в фотографию, Николай осознал, что снимок сделан в день бракосочетания, и слегка удивился, что Александр Юрьевич и Владимир Андреевич дружат так долго. Почему-то ему казалось, что личный врач появился у них намного позже.

Николай вспомнил, что в прошлый раз незнакомец оставил послание на обратной стороне, и поспешил повернуть снимок. Закусив нижнюю губу и насупившись, он прошептал:

«Опрометчиво было доверять собственному отцу, который построил свою империю на лжи. Среди тебя есть люди, которые скрывают правду».

Губы у него побелели. Удар рухнул на него внезапно, и сознанием он не успел охватить то, что случилось. Его лицо было неподвижным: известие здорово ошарашило его. Коля перечитывал эти предложения раз за разом, пока они не отпечатались на подкорке, словно бессмысленное шептание могло привести его к разгадке.

Он крутил снимок, зажатый между большим и указательным пальцами, и думал только об одном: поистине ли он хочет знать правду. Жить в сладком неведении все эти годы было гораздо лучше, чем резко погрузиться в горькую правду. Шантажист, или кем бы он себя ни считал, знал их семью лучше, чем сам Коля. Он следил за каждым шагом и в удобный для него момент дергал за ниточки, тревожа их покой. От мысли, что вся жизнь на ладони у чужака, Николаю стало не по себе: волна мурашек пробежала по его телу.

***

В день тендера обстановка в доме Литвиновых была напряженной. Александр Юрьевич сильно нервничал из-за того, что не мог гарантировать победу. Найти компромат на Морозова ему не удалось, и конкурент оставался в игре. За три дня «СтройНижВет» провела две PR-акции в новых регионах, и расположение клиентов стало более лояльным. СМИ не переставали смаковать тему противостояния тертого калача Литвинова и амбициозного Морозова, который решил бросить вызов и войти в новые регионы. Акции конкурента росли, и Александра Юрьевича это тревожило. Все, что ему оставалось, — это только надеяться на авось.

В былые времена Литвинов-старший работал на опережение. Он был убежден, что у каждой крупной фирмы есть свои скелеты в шкафу, и, завидев издалека опасность, просил Казанцева найти компрометирующую информацию. Благодаря своим каналам они расправлялись с противниками зараз: из-за освещенной в газетах информации те забирали заявку на участие в тендере. Однако с Морозовым Александр Юрьевич расправиться не мог. Обороты «СтройНижВет» приравнивались к тому количеству, которое было в НИС-групп. Финансовая стабильность позволяла конкуренту занизить стоимость проекта. И Александр Юрьевич молил о том, чтобы его цена, указанная в поданной заявке, была ниже.

По дороге Николай ни словом не обмолвился с отцом. Они сидели по противоположную сторону друг от друга: Коля — справа, Литвинов-старший — слева. Атмосфера в салоне автомобиля становилась критически стрессовой для водителя, изредка поглядывавшего на задние сиденья. Он старался молчать, чтобы не нарваться на гнев Александра Юрьевича, суровый взор которого мог расплавить лобовое стекло.

У входа в кабинет, где было назначено проведение тендера, Литвинов-старший столкнулся не только с Казанцевым, но и со своим конкурентом. Вадим Александрович оживленно беседовал с помощником, выдерживая осанку и поглаживая аккуратно стриженную темную бороду. Он был выше Александра Юрьевича и, когда тот подошел к кабинету, свысока, с издевкой, взглянул на него. Карие глаза с прищуром прошлись и по Николаю.

— Готовы к поражению? — подначивал Морозов, покачиваясь на пятках. Его тело было расслабленным, а в стане Александра Юрьевича было уловимо напряжение.

— С чего бы вдруг? Вы так уверены в своей победе? — сохранял самообладание Литвинов-старший.

— Ну, признайтесь, что вы немного напряжены, как и ваш сын. Видимо, вы держите в ежовых рукавицах не только свою компанию.

В ответ Александр Юрьевич раздраженно буркнул:

— Кажется, уже пора.

Нажав на ручку, Литвинов-старший едва не повредил ногтевую пластину: настолько цепко он схватился за нее и настолько сильно был озлоблен. Поправляя черный галстук, он занял место, помеченное табличкой «НИС-групп». Казанцев вместе с Николаем последовали за ним, как и Морозов со своим помощником.

Когда в кабинете собрались все фирмы, подавшие заявку на участие, пожилой мужчина с впалыми глазами натянул на переносицу очки и, придвинув микрофон, схватил протокольную бумажку. Он поприветствовал всех и зачитал список участников. Его голос был настолько монотонным, что утомлял присутствующих.

— Условия закрытого тендера всем известны. Проект отдается на исполнение компании, которая в заявке предложила наименьшую стоимость реализации, — продолжал мужчина. — Что ж. Проанализировав поступившие решения, мы готовы озвучить победителя. Строительство автоматизированной блочно-модульной котельной на природном газе отдается… — протянул он.

Николай краем глаза посмотрел на отца, который ногтями впивался в ладони. Кожа в тех местах покраснела, как и его вздувшиеся от напряжения щеки. Он перевел взор на Вадима Александровича, который вальяжно сидел на стуле и с ехидством попеременно поглядывал то на него, то на отца. В глазах противника читалась лисья хитрость, и у Коли сложилось впечатление, будто бы Морозов давным-давно знал исход этого тендера. И собственные ощущение не подвели Николая, когда в следующую минуту по кабинету донеслись из микрофона эти слова:

— Отдается компании «СтройНижВет».

Раздались аплодисменты. Морозов привстал со стула, прижимая галстук рукой, и поблагодарил за поздравления. Он, словно пересмешник, испепелял взглядом Литвинова-старшего, ожидая оваций и от него. Однако Александр Юрьевич лишь смотрел себе под ноги и стискивал челюсти до скрипа. Проигрыш стал для того провалом, на осмысление произошедшего требовалось время.

Николай вышел из кабинета первым, не желая испытать на себе мечущий взор разъяренного отца. Этот проигрыш выбил Александра Юрьевича из колеи, который рассчитывал на крупный проект. И, хоть в победе Морозова не было вины Коли, он ощущал себя паршиво. Ему было плевать на компанию отца и ту прибыль, которую могла получить НИС-групп. Его тревожило собственное будущее, такое шаткое и хрупкое, которое сегодня разбилось о скалы. Он мечтал о свободе, которую получит после тендера, но только обрек себя на погибель: теперь отец точно не спустит ничего с рук. Борьба за спокойную жизнь будет стоить ему дорого, но теперь он намерен бросить вызов, как когда-то сделал это в юношеском возрасте.

Николай, засунув руки в карманы отглаженных синих брюк, шагал по коридору, глядя себе под ноги. Он настраивал себя на совместное времяпрепровождение с обиженным отцом, ведь до тренировки оставалось полдня, а в таунхаусе сложно не пересечься. Коля уловил стук двери и обернулся: Морозов с его помощником вышли из кабинета. На лице противника поселился хитрый оскал, присущий несправедливому победителю. Вадим Александрович смотрел в сторону Коли, но как будто взор был устремлен ему за плечо. В недоумении Николай оглянулся назад и не успел осознать, что происходит.