Команда планировала, что мы будем следить за ходом операции опосредованно, через Леона, поскольку Том был обеспокоен оптикой моего прямого общения с МакРейвеном, что могло бы создать впечатление, что я микроуправляю операцией — плохая практика в целом и политическая проблема в случае провала миссии. Однако, возвращаясь в ситуационный зал, я заметил, что прямой вид с воздуха на территорию комплекса, а также голос Макрейвена передаются на видеомонитор в меньшем конференц-зале в другом конце зала. Когда вертолеты приблизились к цели, я встал со своего места. "Мне нужно это посмотреть", — сказал я и направился в другую комнату. Там я обнаружил бригадного генерала ВВС в синей форме Брэда Уэбба, который сидел перед компьютером за небольшим столом. Он попытался предложить мне свое место. "Садитесь", — сказал я, положив руку ему на плечо и найдя место в боковом кресле. Вебб сообщил Макрейвену и Леону, что я сменил место и слежу за трансляцией. Вскоре вся команда втиснулась в комнату.
Это был первый и единственный раз, когда в качестве президента я наблюдал за ходом военной операции в реальном времени, с призрачными изображениями, перемещающимися по экрану. Мы следили за происходящим едва ли минуту, когда один из "Черных ястребов" слегка дернулся при снижении, и прежде чем я успел понять, что именно произошло, Макрейвен сообщил нам, что вертолет на мгновение потерял подъемную силу, а затем задел боковую стену одного из комплексов. На мгновение я почувствовал электрический страх. В моей голове прокрутился ролик катастрофы: вертолет падает, "морские котики" пытаются выбраться, пока машина не загорелась, люди выходят из своих домов, чтобы посмотреть, что произошло, а пакистанские военные спешат на место происшествия. Голос Макрейвена прервал мой кошмар.
"Все будет в порядке", — сказал он, как будто замечая, что крыло автомобиля столкнулось с тележкой в торговом центре. "Пилот — лучший из всех, кто у нас есть, и он доведет самолет до безопасного падения".
И именно это и произошло. Позже я узнал, что "Черный ястреб" попал в вихрь, вызванный более высокой, чем ожидалось, температурой воздуха и тем, что воздух от ротора попал в ловушку внутри высоких стен комплекса, что вынудило пилота и находившихся на борту "морских котиков" импровизировать как посадку, так и выход. (На самом деле, пилот специально прижал хвост вертолета к стене, чтобы избежать более опасного падения). Но все, что я увидел в тот момент, — это зернистые фигуры на земле, которые быстро заняли свои позиции и вошли в главный дом. В течение двадцати мучительных минут даже Макрейвен имел ограниченное представление о происходящем — или, возможно, он умолчал о деталях обыска комнаты, который проводила его команда. Затем, с внезапностью, которой я не ожидал, мы услышали голоса Макрейвена и Леона, почти одновременно, произнесли слова, которые мы ждали услышать — кульминацию месяцев планирования и лет сбора разведданных.
"Джеронимо опознан… Джеронимо ЭКИА".
Враг убит в бою.
Усама бин Ладен под кодовым названием "Джеронимо" — человек, ответственный за самую страшную террористическую атаку в истории Америки, человек, который руководил убийством тысяч людей и привел в движение бурный период мировой истории, — был привлечен к ответственности командой американских морских котиков. В конференц-зале послышались вздохи. Мои глаза оставались прикованы к видеокамере.
"Мы поймали его", — тихо сказала я.
Никто не двигался с места еще двадцать минут, пока команда "морских котиков" заканчивала свои дела: упаковывала тело бин Ладена; охраняла трех женщин и девять детей, находившихся в доме, и допрашивала их в одном из углов комплекса; собирала компьютеры, файлы и другие материалы, представляющие потенциальную разведывательную ценность; прикрепляла взрывчатку к поврежденному "Черному ястребу", который затем был уничтожен и заменен спасательным "Чинуком", зависшим на небольшом расстоянии. Когда вертолеты взлетели, Джо положил руку мне на плечо и сжал.
"Поздравляю, босс", — сказал он.
Я встал и кивнул. Денис погрозил мне кулаком. Я пожал руки другим членам команды. Но поскольку вертолеты все еще вращались в воздушном пространстве Пакистана, настроение оставалось спокойным. Только около шести часов вечера, когда вертолеты благополучно приземлились в Джелалабаде, я наконец почувствовал, как напряжение начинает уходить из меня. Через некоторое время по линии видеотелеконференции Макрейвен объяснил, что во время нашего разговора он рассматривал тело и что, по его мнению, это определенно бин Ладен; программное обеспечение ЦРУ для распознавания лиц вскоре покажет то же самое. Для дальнейшего подтверждения Макрейвен попросил члена своей команды ростом метр восемьдесят два лечь рядом с телом, чтобы сравнить его рост с предполагаемым ростом бин Ладена — метр восемьдесят четыре.
"Серьезно, Билл?" поддразнил я. "Все это планирование, а ты не смог взять с собой рулетку?"
Это была первая легкомысленная вещь, которую я сказал за весь день, но смех длился недолго, поскольку вскоре вокруг стола заседаний были переданы фотографии трупа бин Ладена. Я бросил на них короткий взгляд: это был он. Несмотря на улики, Леон и Макрейвен сказали, что мы не можем быть полностью уверены, пока не придут результаты анализа ДНК, а это займет еще день или два. Мы обсудили возможность повременить с официальным объявлением, но в Интернете уже начали появляться сообщения о крушении вертолета в Абботтабаде. Майк Маллен позвонил начальнику пакистанской армии генералу Ашфаку Парвезу Каяни, и хотя разговор был вежливым, Каяни попросил нас как можно скорее рассказать о рейде и его цели, чтобы помочь его людям справиться с реакцией пакистанской общественности. Зная, что нет никакой возможности задержать новость еще на двадцать четыре часа, я поднялся наверх вместе с Беном, чтобы быстро продиктовать свои мысли о том, что я скажу нации позже тем же вечером.
В течение следующих нескольких часов Западное крыло работало на полную мощность. В то время как дипломаты начали связываться с иностранными правительствами, а наша команда по коммуникациям готовилась к брифингу для прессы, я позвонил Джорджу Бушу и Биллу Клинтону и сообщил им новости, подчеркнув вместе с Бушем, что эта миссия стала кульминацией долгого и трудного процесса, начатого при его президентстве. Хотя на другом конце Атлантики была глубокая ночь, я связался и с Дэвидом Кэмероном, чтобы отметить твердую поддержку, которую наш ближайший союзник оказывал с самого начала афганской войны. Я ожидал, что самым трудным для меня будет звонок с осажденным президентом Пакистана Асифом Али Зардари, который, несомненно, столкнется с обратной реакцией внутри страны из-за нарушения нами суверенитета Пакистана. Однако когда я дозвонился до него, он выразил поздравления и поддержку. "Какими бы ни были последствия, — сказал он, — это очень хорошая новость". Он проявил искренние эмоции, вспомнив, как его жена Беназир Бхутто была убита экстремистами, связанными, по некоторым данным, с "Аль-Каидой".
Тем временем я не видел Мишель весь день. Я сообщил ей раньше, что будет происходить, и вместо того, чтобы сидеть в Белом доме в ожидании новостей, она оставила Малию и Сашу на попечение бабушки и отправилась на ужин с друзьями. Я только что закончил бриться и надевать костюм и галстук, когда она вошла в дверь.
"И что?" — сказала она.
Я показала большой палец вверх, и она улыбнулась, обняв меня. "Это потрясающе, детка", — сказала она. "Правда. Как ты себя чувствуешь?"
"Прямо сейчас, просто облегчение", — сказал я. "Но проверьте меня через пару часов".
Вернувшись в Западное крыло, я сел с Беном, чтобы внести последние штрихи в свои замечания. Я наметил ему несколько общих тем. Я хотел напомнить об общих страданиях 11 сентября, сказал я, и о единстве, которое мы все ощущали в последующие дни. Я хотел отдать честь не только тем, кто участвовал в этой миссии, но и всем военным и разведчикам, которые продолжают жертвовать многим, чтобы обеспечить нашу безопасность. Я хотел еще раз подчеркнуть, что мы боремся с Аль-Каидой, а не с исламом. И в заключение я хотел напомнить миру и самим себе, что Америка делает то, что намеревается делать, что как нация мы все еще способны добиваться больших успехов.
