В 2007 году Джон Маккейн и его приятель Линдси Грэм вместе с Тедом Кеннеди разработали всеобъемлющий законопроект о реформе, который предлагал гражданство миллионам нелегальных иммигрантов и более жесткую защиту наших границ. Несмотря на сильную поддержку со стороны президента Буша, законопроект не прошел в Сенат. Однако законопроект получил двенадцать голосов республиканцев, что указывает на реальную возможность будущего двухпартийного соглашения. Во время предвыборной кампании я обещал возобновить принятие подобного закона после избрания, и я назначил бывшего губернатора Аризоны Джанет Наполитано главой Министерства внутренней безопасности — агентства, которое контролирует Иммиграционную и таможенную службу США (ICE) и Таможенную и пограничную службу США — отчасти из-за ее знания пограничных вопросов и ее репутации человека, который ранее управлял иммиграцией одновременно сострадательным и жестким способом.
Мои надежды на принятие законопроекта пока не оправдались. В условиях кризиса экономики и потери американцами рабочих мест мало кто в Конгрессе был настроен браться за такой горячий вопрос, как иммиграция. Кеннеди уже не было. Маккейн, которого правый фланг критиковал за его относительно умеренную позицию по иммиграции, не проявлял особого интереса к тому, чтобы снова взять это знамя. Хуже того, моя администрация ускоренными темпами депортировала рабочих, не имеющих документов. Это не было результатом каких-либо моих указаний, а скорее вытекало из мандата Конгресса 2008 года, который увеличил бюджет ICE и расширил сотрудничество между ICE и местными правоохранительными органами в попытке депортировать больше недокументированных иммигрантов с криминальным прошлым. Я и моя команда сделали стратегический выбор не пытаться немедленно отменить унаследованную политику, в основном потому, что мы не хотели давать повод для критики, утверждавшей, что демократы не хотят обеспечивать соблюдение существующих иммиграционных законов, что, по нашему мнению, могло бы подорвать наши шансы на принятие будущего законопроекта о реформе. Но к 2010 году группы защиты прав иммигрантов и латиноамериканцев критиковали наше отсутствие прогресса, точно так же, как активисты ЛГБТК преследовали нас за DADT. И хотя я продолжал призывать Конгресс принять иммиграционную реформу, у меня не было реальной возможности принять новый всеобъемлющий закон до промежуточных выборов.
Введите закон DREAM. Идея о том, что молодым иммигрантам без документов, которые были привезены в Соединенные Штаты в детстве, могут быть предоставлены какие-то льготы, витала в воздухе уже много лет, и с 2001 года в Конгрессе было представлено не менее десяти вариантов закона DREAM, каждый раз не набравших необходимого количества голосов. Сторонники часто представляли его как частичный, но значимый шаг на пути к более широкой реформе. Закон предоставлял бы "мечтателям" — так стали называть этих молодых людей — временное легальное проживание и путь к гражданству, если они соответствуют определенным критериям. Согласно последнему законопроекту, они должны были въехать в США до шестнадцати лет, прожить здесь пять лет, окончить среднюю школу или получить аттестат зрелости, проучиться два года в колледже или поступить на военную службу, а также не иметь серьезной судимости. Отдельные штаты могут предоставить "мечтателям" законное право на льготное обучение в государственных колледжах и университетах — единственный реальный способ для многих из них позволить себе высшее образование.
Мечтатели выросли, посещая американские школы, занимаясь американскими видами спорта, смотря американское телевидение и тусуясь в американских торговых центрах. В некоторых случаях их родители даже не говорили им, что они не являются гражданами; они узнали о своем статусе без документов, только когда пытались получить водительские права или подали заявление на получение финансовой помощи в колледже. У меня был шанс встретиться со многими "мечтателями", как до, так и после того, как я вошел в Белый дом. Они были умными, уравновешенными и жизнестойкими — такими же полными потенциала, как и мои собственные дочери. Если уж на то пошло, я обнаружил, что "мечтатели" менее цинично относятся к Америке, чем многие из их сверстников — именно потому, что их обстоятельства научили их не воспринимать жизнь в этой стране как должное.
Доводы в пользу того, чтобы позволить таким молодым людям остаться в Соединенных Штатах, единственной стране, которую многие из них когда-либо знали, были настолько убедительными с моральной точки зрения, что Кеннеди и Маккейн включили Закон DREAM в свой законопроект об иммиграции 2007 года. И без перспективы принятия в ближайшем будущем более всеобъемлющего пересмотра иммиграционного законодательства США Гарри Рид, который в месяцы, предшествовавшие промежуточным выборам, был втянут в напряженную борьбу за переизбрание в своем родном штате Невада и нуждался в высокой явке испаноязычного населения, чтобы одержать верх, пообещал поставить закон DREAM на голосование во время промежуточной сессии.
К сожалению, Гарри сделал это заявление в последнюю минуту во время предвыборной кампании, не поставив в известность ни нас, ни своих коллег по Сенату, ни группы по иммиграционной реформе. Нэнси Пелоси, хотя и не была в восторге от того, что Гарри не согласовал с ней свои действия ("Можно подумать, он мог бы поднять трубку"), сделала свое дело, быстро проведя законодательство через Палату представителей. Но в Сенате Маккейн и Грэм осудили решение Гарри как предвыборный трюк и заявили, что не будут голосовать за Закон DREAM как отдельный законопроект, поскольку он больше не связан с усилением правоприменения. Пять сенаторов-республиканцев, которые голосовали за законопроект Маккейна-Кеннеди 2007 года и все еще находятся в должности, были менее категоричны в своих намерениях, но все они говорили о колебаниях. И поскольку мы не могли рассчитывать на то, что каждый демократ поддержит законопроект — особенно после катастрофических промежуточных выборов — все мы в Белом доме были вынуждены искать возможность собрать шестьдесят голосов, необходимых для преодоления филибастера в последние дни перед тем, как Сенат завершил работу в этом году.
Сесилия Муньос, директор Белого дома по межправительственным вопросам, была нашим координатором в этой работе. Когда я был сенатором, она занимала должность старшего вице-президента по политике и законодательным вопросам в Национальном совете Ла Раза, крупнейшей в стране организации по защите интересов латиноамериканцев, и с тех пор она консультировала меня по вопросам иммиграции и другим вопросам. Сесилия родилась и выросла в Мичигане и была дочерью боливийских иммигрантов, она была размеренной, скромной и, как я обычно шутил с ней, "просто милой", вызывая в памяти всеми любимую молодую учительницу начальной или средней школы. Она также была жесткой и упорной (и фанатичной поклонницей футбола Мичигана). В течение нескольких недель она и ее команда запустили тотальную информационную кампанию в поддержку закона DREAM, подавая материалы, собирая статистику и привлекая практически всех членов кабинета министров и ведомств (включая Министерство обороны) к проведению тех или иных мероприятий. Самое главное, Сесилия помогла собрать команду молодых "мечтателей", которые были готовы раскрыть свой статус без документов, чтобы поделиться своими личными историями с не определившимися сенаторами и СМИ. Несколько раз мы с Сесилией говорили о мужестве этих молодых людей, соглашаясь с тем, что в их возрасте мы никогда не смогли бы справиться с таким давлением.
"Я так хочу победить ради них", — сказала она мне.
И все же, несмотря на бесчисленные часы, проведенные нами на встречах и по телефону, вероятность получения шестидесяти голосов за Закон DREAM начинала выглядеть все более мрачной. Одной из наших лучших перспектив была Клэр Маккаскилл, сенатор-демократ от штата Миссури. Клэр была одним из моих первых сторонников и лучших друзей в Сенате, талантливым политиком с острым как бритва умом, большим сердцем и ни капли лицемерия или притворства. Но она также происходила из консервативного, склоняющегося к республиканцам штата и была сочной мишенью для GOP в ее попытке вернуть контроль над Сенатом.
