— Ты сошёл с ума, Гезария! — перекосило от гнева Сехейя. — Вы подняли бунт и пролили столько крови небарийцев ради тупого стада животных?! Они никто! Низшие звенья в пищевой цепочке! Безмозглые смертные, чья бесполезная жизнь слишком короткая, чтобы ставить их даже на самую низкую ступень общей с нами лестницы!

— Сошли с ума здесь только вы, — совершенно спокойно ответил Гезар. — Полностью нарушить бытие создателя, довести до исчезновения серых, поработить чёрных и играться с судьбами человечества, расставляя их на шахматной доске, и всё из-за непомерного аппетита и извращённых желаний. Решили поиграть в божков, поломав вековую систему? Что ж, пришло время вспомнить традиции и навести порядок, вернувшись к прошлым устоям.

— Идиоты, — подавился смехом и закашлял Сехейя, сгибаясь пополам. — Вы ничего не сможете вернуть. Пути назад нет. Без человеческих душ Небария обречена.

Больше Гезария слушать его не стал. Поднявшись наверх, он окинул взглядом светлый мрамор, искусную лепнину на потолке, резные колонны с барельефом, восхваляющим подвиги белых, и протяжно выдохнул. В глубине души Гезар надеялся на осознание и стремление искупления правящих членов Совета, но столкнулся с упёртой уверенностью в правильности своих деяний.

Организовав патрулирование и защиту города, легионы вернулись в гарнизон. На стене их встречал Рамиэль, пришедший в себя и поддерживаемый Стасом. Гонец сообщил о капитуляции белых и взятии в плен правителей, и Раму не терпелось узнать о доле своего отца.

Хотел ли он его смерти? Вряд ли. За годы, проведённые на Земле, где Рам потерял любимую женщину и вынужден был издалека смотреть, как растёт и взрослеет его сын, смерть перестала иметь для него значение, как и способ решения всех проблем. Наверное, Рамиэль не раз и не два жалел о своей бесконечной жизни. Когда есть сердце, очень больно хоронить родных.

— Что с Сехейя? — шагнул он на встречу приземлившемуся Гезария, отстраняясь от Стаса и с трудом удерживая себя в вертикальной плоскости.

— Жив. За решёткой. Ждёт суда, — коротко донёс Гезар, слегка сжав его плечо. — Думаю, смертная казнь и отрубание крыльев слишком жестокое наказание. Хотя…

— Могу я попросить? — перебил его Рам, переводя взгляд на линию горизонта. — Не надо начинать новую главу с казней.

Он хотел обосновать просьбу, приведя примеры людских переворотов, но замер с раскрытым ртом, залипнув на светлеющем небосводе. Слившись с серостью неспокойной Арватики, к ним стремительно приближались смески, разгоняя тучи и усмиряя разбушевавшееся море.

Серые летели не стройными рядами, как чёрные легионы, и не такой массивной тучей, подобно белым, но их полёт был плавным, неторопливым, лениво вспарывающим крыльями рябь и завораживающим, будто обволакивало надеждой и счастьем. Они откликнулись на зов, поверили в грядущие перемены и выбрались из своих скрытых домов, устремившись к освобождению целыми семьями.

Инга первый раз видела детей с маленькими крылышками, часто-часто рубящими воздух пёстрыми перьями. За столько проведённых на Небарии дней, ей не попался на глаза ни один крошечный небарииц. Как будто их спрятали от дурного сглаза землян. Ингу коснулась мысль — если она останется здесь, то её кроха тоже сможет летать и будет выглядеть так же до слёз мило и ранимо.

— А где все дети? — не сдержалась она и задала вопрос Хоруну, поднявшемуся на стену встречать долгожданных гостей. — Почему их не видно?

— Чёрные до шести лет живут с матерями, а потом отправляются в военные лагеря, где из них делают легионеров. У белых почти так же, но распределяют их в интернаты по выявившимся наклонностям.

— Никаких привязанностей, никакой любви, — с сарказмом добавила Лариса, отойдя от истерии, но не успокоившись. — Результат вашего воспитания Рамиэль в полной мере ощутил на себе. Получить нож в спину от собственного отца… Мерзко и отвратительно.

Узнав, кто виноват в нападение на неё, в жуткой смерти матери Долгова, во всех страданиях, что Стас перенёс, Лара возненавидела Сехейя до кровавых звёзд в глазах. Наверное, попади ей в руки нож, она без всякого сожаления вырезала бы такие же звёзды на шкуре белого. За всё… За страх и бессилие, пережитое ею у столба, за боль от потери малыша, за разочарование в ангелах. И за Рамиэля, лишённого высоты и свободного парения.

— Наше упущение, — согласился с ней Хорун, с жалостью окинув Рама. — Поддались ненавязчивому давлению белых, постепенно изменив законам предков. Потеряли всё, разучившись проявлять чувства.

— Ничего, — присоединился к эмоциональному разговору Гезария. — Мы научимся снова. Уверен, хранители нам помогут.

— Жаль, что они не вернут крылья отцу, — тихо добавил Стас, отводя Рамиэля от края и освобождая площадку для посадки.

Серые приземлялись молча, настороженно оглядывая легионеров, вышедших приветствовать хранителей. Кто-то сжимал эфес меча, готовый выхватить клинок и защищать близких, кто-то держал на руках совсем малышей, ещё не обзаведшихся крыльями, некоторые мужчины заслоняли своих жён, прикрывая спинами от сторонних взглядов.

— Адонай, — отвесил лёгкий поклон головы Гезар, обращаясь к светловолосому хранителю, шагнувшему вперёд. — Сожалею, что вам пришлось провести много лет в небытие.

— Гезария, — отзеркалил серый, протягивая в приветствии руку. — Сожалею, что белые так долго губили Небарию.

— Надеюсь, ещё не поздно спасти её и народ, — тепло пожал в ответ ладонь Гезария, желая услышать обнадёживающие обещания.

— Нам нужно всё обсудить. Распорядись разместить моих людей. Мы долго добирались. Женщины и дети устали.

Гарнизон трещал по швам от такого массового заселения. Выделенные комнаты были маленькими, но смески не роптали, привыкнув к непритязательному образу жизни. Где только не приходилось им жить и что только не вынуждала реальность их есть ради выживания вида.

Если поначалу они с опаской принимали помощь чёрных, то спустя полчаса дети висли на легионерах, прося научить их драться на мечах. Причём девчонки не уступали мальчишкам, вырвавшись из замкнутого и изолированного пространства.

— Нас мало, — выслушав Гезария и Хоруна, задумчиво протянул Адонай. — Оказалось, что наше бессмертие не выдерживает тоски и неопределённости.

— Но вы есть, а это дарит надежду на прочное и здоровое будущее, — заметил Хорун, улыбнувшись лишь глазами. — И у вас много детей, которые умеют радоваться.

— Дети ещё не могут выполнять обязанности хранителей, а мы пока в состояние только спасти души, заточённые в колбах и не выжатые агрегатом.

— Мои воины остановили основную машину и ищут вспомогательные, — с одобрением кивнул Гезар. — Только надёжнее их уничтожить, но пока мы не знаем как. Они могут сдетонировать и погрести под обломками весь город.

— Что ж, предлагаю сейчас отдохнуть, а завтра позаботиться о душах и обследовать рукотворных монстров, созданных белыми, — устало растёр лицо Адонай. — Наверняка, их учёные, разработавшие проект, смогут указать правильный способ уничтожения.

Небарийцы разошлись, покинув совещательный зал. В комнатах их ждал ужин, тёплая вода и койки для сна. После тяжёлого дня каждый мечтал выспаться, восполнить силы и с утра ринуться на восстановление Небарии.

Они ещё не знали, что отключение машин не сразу останавливает перемещение за грань, чем воспользовались самые ярые противники изменений. Следопыты, выискивающие доноров и привыкшие к неконтролируемому разврату на Земле, переместились туда по щелчку пальцев, как только город пал и энергию последней души засосало внутрь.

Среди них оказался и Ксандр, мечтающий отомстить. Главной целью был Кассиэль и его миленькая семейка. Он не сомневался, что тот вернётся в мир человечки, и Ксану достаточно было только подождать. Что-что, а ждать белый умел. Дни, месяцы, годы… Неважно. Когда бы Кас не покинул небесный дом, он встретит его во всеоружии.

— Завтра машины будут уничтожены, и доступ небарийцам в другие миры закроется. Ты должна решить, где мы останемся? — присел на корточки перед Ингой Кассиэль и провёл пальцем по нежной щёчке сыночка.