Не будем пересказывать доклад Фолча. Те, кого занимает этот аспект темы, могут обратиться к специальной литературе, а тем, кого интересует применение в наше время продуктов пчеловодства для лечения разных болезней, для заживления язв и ран, для подавления инфекций, вызываемых бактериями и микробами, подскажем: термин «апитерапия» (от апис — пчела) давно обрел право гражданства, а сама отрасль медицины обросла множеством руководств, наставлений, справочников, пособий.
Добавим только, что профессор Фолч начал доклад с фрески в Паучьей пещере, подчеркнув, что когда этот древнейший памятник собирателям меда был в 1921 году открыт Фернандесом Пачеко, «крестьяне Валенсии еще продолжали в зимние дни, то поднимаясь по лестницам, то, наоборот, спускаясь на привязанных выше веревках, где как удобнее, пробираться к зевам пещер, скрывающим в горах пчелиные гнезда, и, совсем как на фреске, выламывать соты…».
В наши дни дикий мед собирают не только крестьяне Валенсии. В районе Бенгальского залива лежат Андаманские острова, но не во всякой энциклопедии можно найти упоминание о живущем здесь племени пигмеев онжи. Их затерянные в лесах поселения не раз посещал профессор Флорентийского университета Лидио Циприани.
Его отчеты читаются как фантастический роман, описывающий жизнь в каменном веке. Онжи наших дней живут собирательством — их пищу составляют плоды, листья, корни, а вместе с тем неимоверное количество меда местных пчел апис дорзата. Когда взрослые мужчины, женщины или дети с ловкостью акробатов взбираются в поисках плодов на высокие деревья, им попадаются и пчелиные соты. По знаку сверху онжи подают с земли пустую посудину и пучок веток кустарника тонжон. Циприани много раз наблюдал в бинокль, как ничем не защищенный пигмей подбирается к соту. Масса пчел, мечущихся вокруг, становится все гуще. Одно движение пучком тонжон — и завеса из насекомых рассеивается. Пигмей голыми руками ловко обламывает куски сотов, а пчелы, собравшись роем, покидают гнездо. Они больше не мешают сборщику, и он спокойно спускается на землю с сладким грузом…
Но вот не тропики, а суровое сердце азиатского континента — Тибет, Здесь тоже водятся пчелы, однако не на деревьях. Ходы в наиболее богатые медом гнезда скрыты в нишах голых скал и доступны разве что птицам, которые пчел не тревожат. На пологих склонах, куда можно добраться с помощью лестницы, богатой добычи гнезда не сулят. Настоящие медовые кладовые скрыты в глубине ущелий, высоко над дном пропасти, под нависшими скальными выступами, так что отверстий пещер не видно ни снизу, ни сверху. Выдают их только вереницы летящих пчел.
По гибким и легким бамбуковым лестницам отчаянные смельчаки спускаются в пропасть. Наверху их подстраховывают подручные, которые постепенно опускают веревки, держащие лестницу, и другие, привязанные к поясу собирателя. Когда тот добирается до отверстия, ему спускают сверху чуть тлеющий пучок травы и мха. Отгоняя пчел этим примитивным дымарем, сборщик ножом срезает соты и складывает их в поданную сверху деревянную бадейку.
Собиратели пользуются не только медом. Японские крестьяне, живущие в горных районах, уносят из найденных гнезд также соты с трутневыми личинками и куколками. Здесь их, оказывается, едят, как и в других странах, где туго с белком — например, в Африке, в лесах Уганды, где племя батва также ценит мед и личинок.
Рядом с Африканским континентом лежит остров Мадагаскар. На его юго-западном побережье, избегая встреч с чужаками, живет племя мике. Здесь добывают огонь первобытным способом, хижины сплетают из веток кустарника, воду, которой в этом засушливом краю нет, заменяет сок некоторых лиан… Однако мике пользуются и изделиями из металла, крюками для ловли рыбы, ножами. Достижения цивилизации доходят до них необычным путем: торговцы приносят нужные мике предметы в условные места, где в плетеных посудинах, выстланных изнутри широкими листьями, мике заранее оставляют мед. Ни металлических, ни бумажных денег мике не знают. Единственная их конвертируемая валюта — золотой мед.
С незапамятных времен мед входил в меню североамериканских индейцев. Если верить Фенимору Куперу, они не бродили по лесам, выискивая взглядом летки в стволах или гнездовые соты в кроне. Они искали пчел на цветах, на водопое, даже «охотились» на них, расставляя медовые приманки. А пока пчела сосала мед, к ее задней ножке привязывали паутинку или шерстинку, благодаря которой сборщицу гораздо легче провожать взглядом и двигаться за ней к гнезду.
Сходными приемами пользовались в конце прошлого века русские поселенцы на Дальнем Востоке и в Сибири. В записках В. К. Арсеньева «По Уссурийскому краю» описан один из таких случаев: «Когда мы пили чай, кто-то взял чашку, в которой были остатки меда. Немедленно на биваке появились пчелы — одна, другая, третья, и так несколько штук. Одни пчелы прилетали, другие с ношей торопились вернуться и вновь набрать меду. Разыскать мед взялся казак Мурзин. Заметив направление, в котором летали пчелы, он встал в ту сторону лицом, имея в руках чашку с медом. Через минуту появилась пчела. Когда она полетела назад, Мурзин стал следить за ней до тех пор, пока не потерял из виду. Тогда он перешел на новое место, дождался второй пчелы, перешел опять, выследил третью… Таким образом он медленно, но верно шел к цели. Пчелы сами указали ему дорогу. Для такой охоты надо запастись терпением…»
Этот же метод применяли в Горной Шории, где поиск меда велся артельно — втроем, впятером. На площадке, покрытой невысокой травой и хорошо освещенной солнцем, выкладывали медовые приманки, а направление полета пчелы после того, как она совершит перед возвращением облетный круг, помечали прутиком. Следуя намеченному направлению, устраивали вторую площадку, потом третью… Так артель тихо входила в лес. Шорцы считали, что пчелы прячутся от человека, но знали приметы, по каким их обнаружить. В начале XX века удачей считалось выявить за несколько дней «пчелования» два-три гнезда и килограммов по тридцать — сорок меда на каждого.
Но вернемся в Новый Свет. Итальянский литератор Этторе Биокка описал историю девочки-испанки Елены Валеро, попавшей в плен к индейцам яноама, обитателям севера Бразилии — юга Венесуэлы. Книга Этторе Биокка «Яноама» есть в русском переводе. Елена Валеро после многих злоключений сумела вернуться со своими детьми в «белый мир». Она подробно рассказала Биокка об обычаях и нравах индейцев, в плену у которых провела больше двадцати лет. Рассказала и о том, какое место в их жизни занимает мед диких пчел. «Когда кто-нибудь находил пчелиный мед, всю посуду собирали и уносили с собой. В горшки клали целые соты. Если мед выбран из гнезда весь, берут и соты с личинками и куколками. Жижу из раздавленных пчел тоже пьют. Она лимонно-горькая, а запах неприятный… Спустя несколько дней я вместе с новой хозяйкой, ее дочерью, внучкой и множеством мужчин, женщин и детей отправилась искать мед. В селении осталось совсем немного людей. В лесу мы нашли фруктовое дерево, с виду похожее на банан, но плоды у него другие и на самом верху. Мужчины срубили дерево, мы собрали плоды. Тут муж моей хозяйки крикнул: „Мед!“ — „Каких пчел? — спросила жена. — Тех, у которых на крыльях пятнышки? Значит, хороший, вкусный“. Мы собрали много меда и отправились домой…»
Это не единственное свидетельство того, что индейцы различают виды пчел мелипон, которые здесь водятся, и знают качество меда разных видов. Так, аргентинские индейцы мотако по жужжанию пчел, по манере их полета решают, стоит ли искать гнездо. Они различают свыше полутора десятков сортов меда мелипон!
В «Яноама» много сообщений об использовании меда в обрядах, связанных с рождением человека, вступлением в период зрелости, успешным завершением охоты, наконец, кончиной…
Французский профессор Ж. Веллард прославился двумя книгами — «Историей кураре» и «Медовой цивилизацией» — о жизни парагвайских индейцев гваяков. Веллард был первым не-гваяком, перешагнувшим границу, отделявшую племя от прочего мира. До него об этих обитателях дикого леса в глубине Кордильеров, куда они отступили, уходя от встреч с колонизаторами, почти ничего не было известно. Гваяки сохранили уклад жизни, какой мало где сохранился, но наиболее удивительным оказалось то, что основой их существования были продукты, добываемые в пчелиных гнездах, — мед и воск.
