Девушка продолжила идти. Альдред поравнялся с ней. Теперь они степенно шагали нога в ногу.

– Если вкратце, моряцкие песни. Команда корабля меня так прозвала…

Она не выложила все карты на стол сразу. Предумышленно. И Флэй это почувствовал. Теперь он понимал, Марго действительно играет с ним. Ему стало любопытно. Альдред согласился на её правила.

– До Инквизиции ты была… морячкой?

– Ха, можно и так сказать.

– Я слышал, у мореплавателей есть дурная примета. Если на корабле женщина...

– Их проблемы. – Девушка пожала плечами. Она заговорила бесстрастно и холодно: – Своё мнение экипаж может держать при себе. Проглотить стереотип и просто работать. Как-то так было заведено на корабле, где я провела большую часть жизни.

– Они так просто смирились с твоим присутствием?

– У них не было выбора. Мой отец был их капитаном.

– Капитанская дочка, значит? – осклабился Альдред.

– Получается, так. Мой отец – Орельен Мезар, капитан каракки «Теламон».

– Вот как… Не знал, что в Бештии тоже строят большие парусники. Мне казалось, им сейчас не до того.

– Без понятия, строят они что-то подобное или нет…

– Но ведь ты же из Бештии, разве нет?

– Есть чёткая разница между бештинскими корнями и подданством Бештии, – строго сказала Марго. – Я там никогда не была. Но да, мой отец оттуда.

Девица не могла не отметить, улыбаясь:

– Что ж, у тебя есть слух, Альдред Флэй.

– Я кое-что смыслю в разнице имён и фамилий Запада. И даже знаю пару слов по-бештински… – смеясь, поделился тот. – В учебке я всякого вычитал, пока готовился ко вступлению в кураторы.

– Увы и ах, разговор я поддержать не сумею, – посетовала Марго. – Я родилась в Кордугале и на языке отца не говорю. Он… просто не учил. Да и зачем? Ему было некогда. И потом, на борту «Теламона» бытовал только один язык – кордугальский.

– Первый раз слышу, чтоб иностранцы записывались на службу чужим Коронам… Во флот, по крайней мере.

– А ты думал, текучка людей только в Инквизиции имеет место? – рассмеялась Марго. – В среде моряков это обычная практика. Умелых капитанов подчас днём с огнём не сыщешь. Часто приходится выписывать из-за границы. Отец был как раз из таких.

– Любопытно…

Он смолчал, думая, как выразиться прямо, но при этом не обидеть собеседницу.

– Мне всегда казалось, моряки – не из тех, кто особо печётся о делах семейных, – начал Альдред. – В каждом порту у них по любовнице. Даже дети. Но как только труба зовёт – поминай, как звали…

– Есть и такие. Не спорю. Но мне повезло. Наверное, – замялась Марго.

– То есть?

– Между отцом и матерью всё обстояло в точности, как ты описал. Первые четыре года я жила с матерью в Кордугале. Брак никто не заключал в церкви. А матери хотелось. Отец этого дать не мог. И когда он после очередного плавания вернулся, она скинула меня ему. А сама – вышла замуж за какого-то купца-старичка. Это было условие нового жениха. Никаких детей от прошлого брака, никаких иждивенцев…

Девушка вздохнула.

– Наверное, ты очень злишься на свою мать, – сочувствовал Флэй.

– Как бы не так, – парировала Марго. – Поначалу было обидно, что бросила. Но по мере взросления я поняла: это лучшее, что она могла сделать. Жизнь с ней была скверной. А уж с тем сморщенным вонючкой… Хрень редьки не слаще.

– Историй наподобие немало. Только обычно моряки опять уходят в плавание, а детей развозят по приютам – и дело с концом.

– В этом-то мне и повезло. Папа годами не появлялся на большой земле. Когда родилась я, ему уже было за пятьдесят.

– Солидный возраст…

– Работа забрала большую часть лет, им прожитых. А я оказалась единственной наследницей. По крайней мере, о которых он знал. Другие дети попросту… растворились во времени и пространстве. Вот он и взял меня с собой.

– Марго… – тихо позвал её Альдред, останавливаясь на берегу моря.

Она встала напротив него в лучах солнца, медленно ползущего к зениту.

– Да?..

Всё это время Флэй терпеливо, с неподдельным интересом слушал девушку. Познавал её изнанку, которую не каждому показывают. Однако он не мог понять…

– Не восприми мои слова неправильно… Почему ты всё это рассказываешь? Мне.

Застрельщица закусила нижнюю губу, задумавшись. А затем заявила:

– Это слишком бестактно с моей стороны, да?

Альдред стушевался.

– Отнюдь. Просто… среди персекуторов не принято болтать о прошлой жизни.

– И пусть. Мне как такового дела до негласных правил нет.

– Смело, – ответил новобранец, улыбаясь.

– Что до меня, почему я это рассказываю… Сама не знаю. Возможно, меня прошлое до сих пор не отпускает. Возможно, я просто посчитала, с кем-то вроде тебя можно это обсудить. Быть может, я лишь пытаюсь найти в твоём лице друга, которого во всей Башне не оказалось. Какой ответ тебя устроил бы?..

Новичок понятия не имел, что стоит за всеми этими словами. Однако он постарался выкрутиться, дабы сгладить углы: им ещё долго идти вдоль берега.

– Как бы там ни было на самом деле, я это ценю. Просто знай. Я выслушаю тебя.

Та улыбнулась ему.

– Интересный ответ. Сдержанный и вежливый. Ты напоминаешь мне один поэтичный народ, живущий за Экватором. Но не об этом сейчас…

– Спасибо, стоит полагать, – отозвался Альдред. Они продолжили идти.

Южный берег Правого Клыка часто перемежался с высокими скалами, торчавшими прямо из песка. Над водой кружили чайки, неустанно галдя. Тут и там ползали мелкие полупрозрачные крабы. Местами на сушу выбирались огромные морские черепахи, попросту млея на пока ещё ласковом солнце.

Ни тримогенян, ни чародеев инквизиторы не видели.

– Выходит, большую часть жизни ты провела на борту корабля? – возобновил беседу Флэй, вдоволь налюбовавшись тропической идиллией без людей.

– Не совсем, конечно. Однако в целом – да. К тому времени отец как раз перешёл из военного флота в экспедиционный. Так что прямых опасностей ждать не приходилось.

– Экспедиционный? Это как? Я только военный и торговый знаю. – Альдред почесал затылок, испытывая неловкость.

– Когда Вестания и Кордугал избавились от оккупации Халифата, встал вопрос о поиске безопасных путей в Восточный Аштум. Так, чтоб деспоты с халифами и тримогенскими царями об этом не прознали.

– А причем тут они все?

– Ну как… Это посредники Сулакты в торговле с Равновесным Миром. Пресловутая рыночная экономика. Думаешь, почему пряности, специи, чай, кофе, слоновая кость и прочее-прочее так дорого стоят? Наглый процент посредника. За Экватором всё это имеет цену куда меньше.

– Я не знал.

– Холодная война – не повод упускать прибыль. При этом за Экватором гармонистские корабли никто не ждёт. Попадёшься флоту того же Деспотата – спалят без предупреждения дельмейским огнём. Короны Кордугала и Вестании не так богаты, поэтому терпеть надувательство язычников не хотели…

Альдред призадумался. Он слышал об этом что-то где-то, но на Полуострове дела далёких стран мало кого интересовали. Даром что и первые, и вторые исповедуют одну и ту же религию.

– Диего Хименес, Гонсало Ортега, Тьягу да Лирма, Салвадор Мореплаватель – все они отправились в разные уголки света, чтоб отыскать маршруты в обход посредников. Сулакта, Шумай, Ангам, Пао… Кто куда, в общем. И «Теламон» – тоже.

– И много ли ты повидала?

– Более чем. Но на рассказы уйдёт несколько дней, – рассмеялась Марго. – Уж лучше почитать один раз мемуары Салвадора Мореплавателя и успокоиться. Отец служил под его началом как раз. У автора и слог красивый, и юморной он сам по себе. В общем, занимательное чтиво. А я – так… Пережила больше, чем хочу и могу рассказать.

– А ты часом не общаешься с Нико? Он без ума от книжек Мореплавателя.

– Упасите Свет и Тьма. Меньше всего в этой жизни я хотела бы заговорить с фанатиком вроде него. О природе, о погоде – пожалуйста. Но не об экспедициях…