«Ещё бы. От него в такие моменты уши вянут…»

Флэю вообще не хотелось озвучивать следующий вопрос, но любопытство одержало над ним сокрушительную победу:

– А с Гонсало Озорио беседовала? Он же ведь тоже с Кордугала…

– И поэтому я должна была с ним поддерживать какие-то отношения? О, нет. Он – всего лишь сослуживец. Спутник до первого перекрёстка. Я не бештинка. Если кордугалка, то лишь номинально. Если я с кем-то общаюсь, то из соображений интереса или же доверия. Моя настоящая родина – борт нау «Теламон».

– Должно быть, о каракках Кордугала ты знаешь всё?

– Не только о них. У Короны нет корабля, где я бы растерялась. Но да. По мере того, как росла, я познавала жизнь на паруснике всё больше и больше. И со временем я стала полноценным матросом на борту.

– Вот как…

– А отец учил меня всевозможным капитанским премудростям. Как руководить кораблём, ориентироваться по компасу и звёздам, уследить, чтоб море тебя не убило. Вместе со всеми занималась такелажными работами, погрузками. Если надо, в воронье гнездо залезала с подзорной трубой. Свободно гуляла по марсовой площадке. Мне там особенно нравилось. Ещё…

– Извини, что перебиваю. Просто из всего, о чём ты сказала, я понял только «воронье гнездо»… Я сам лишь на рыбацкой лодочке плавал, – смущённо признался Альдред, ощупывая шею. – Пару раз. Когда на тунца шли…

– Это не страшно, – махая рукой, заверяла его Марго.

– Колонна сильно удивился, когда ты залезла на дерево, и тебя никто даже не заметил. Видать, у тебя огромный опыт, – заметил тот.

– Дело не только и не столько в матросских навыках. Мы обплыли весь свет. Приходилось и на суше останавливаться. Необитаемые острова, чужие берега. Ремонтировали нау, где придётся. Так что меня тропиками особо не испугаешь. Привыкла давно. Кораблекрушение – вещь страшная. Но мы вчера, говоря откровенно, легко отделались. Уж поверь…

– Удивительно, – пробубнил Альдред. – Мне приятно общаться со знающим человеком, сказать по правде.

– Спасибо, – отозвалась девушка с радушием.

– А стрелять на корабле тоже научилась?

– Изначально да. Но… хах, «пристрелялась» уже потом.

– В море было неспокойно?

– А как ты хотел? Пираты – из Равновесного Мира, с Невольничьего Берега работорговцы. Агрессивные туземцы за Экватором на своих джонках и плавучих замках. Отбиваться приходилось много…

– Что насчёт реликтов? Повстречали каких-нибудь чудовищ? Слухи правдивы?

– Они есть. И их – великое множество. Гигантских кальмаров не видели. Кракены либо вымерли, либо их просто выдумали. Хотя… Ортега к Полюсу шёл. Видел нечто подобное. Похолоднее места любят, видимо. Зато китов с мордой крокодила – да, мы встречали часто. И акул размером с остров иногда. Но реликты умнее, чем может показаться. Или глупее. Корабли их не сильно интересуют. А вот кашалоты или, скажем, просто рыбы-исполины – вполне.

– Ну и ну, – с придыханием пробормотал Альдред.

– Страшно это. Но привыкаешь быстро. На корабле безопасно.

– А в воде?..

– Я сомневаюсь, что огромная акула вообще позарится на одного человека, если его выбросят за борт умирать. Слишком много сил потратит – и ради чего? Постной закуски на один зубок?

Она рассмеялась.

– Вот скопление тонущих, напоминающих отдалённо косяк рыб, – другой разговор.

– Жуть…

Ему вспоминались бычьи акулы в проливе.

«Каждый ищет добычу сообразно своему весу…»

– Ха-ха, не без этого.

Инквизиторы немного помолчали, прежде чем Альдред решился задать вопрос:

– По твоим словам, у тебя была интересная, насыщенная жизнь. Что же тебя заставило покинуть «Теламон»?

Марго опустила глаза и поджала губы. Флэй осознал: уж лучше бы это он не спрашивал. В попытке загладить вину он промямлил:

– Наверное, я не должен был… Прости…

– Да всё в порядке, – мягко отозвалась девушка.

Она изо всех сил пыталась убедить новичка, что нет ничего, о чём ему бы стоило беспокоиться. Альдред видел это и давить не стал. Он даже не представлял в тот момент, насколько мудро поступил.

Флэй кинул.

– Хорошо.

– Я просто пытаюсь понять, как объяснить. И так, наверное, разболталась…

– Нет, что ты…

– В общем, когда мне исполнилось тринадцать, мы отправились в северный Шумай за нефритом. Но попали в шторм, сбились с курса. Лишь позже выяснилось, что в тех местах тайфун идёт за тайфуном. Божественный ветер, как говорят в тех краях. Само море разломало корабль в щепки. Весь наш экипаж смыло. Я даже не знаю, как выжила…

– Отец?..

– С той ночи я его не видела, – покачала головой Марго.

Альдреду хотелось выразить соболезнования, как то предписывали гармонистские нравы. Но посчитал, что сейчас это неуместно. Угадал.

– Несколько дней я дрейфовала на бортовом обломке, пока меня не нашли.

– Кто?

– Жители той самой поэтической страны, – хмыкнула девушка.

– Они оставили тебя в живых? Я думал, песеголовцы не жалуют людей…

– Никакие это не песеголовцы, – возразила та, смеясь. – В общем, они меня выловили. Высадили на берег и представили князю, которому служили. Так уж вышло, что я оказалась не единственной особой из Равновесного Мира в его владениях.

– То есть?..

– У них гостил вануэзец. Дома его ждала казнь, поэтому он жил там. Прибыл из Шумая и уже неплохо освоился. Его звали Доминико Карафа. Вероотступник. Атеист.

«Ещё бы его не ждала смерть. Это ересь. Видимо, болтал много. Он – не первый, не он – последний. Меня больше волнует, если бы светская и церковная власти пустились наперегонки, кто сцапал бы его первее?»

– Что он там забыл?..

– А вот. Решил повторить подвиг одного димецианского купца. Федерико Тоцци звали. Слыхал о таком?

– Ещё бы не слыхать! О нём на Полуострове уже несколько веков судачат… Наш человек всё-таки.

– На его дневники, кстати, Кордугал и Вестания опирались, когда затевали экспедиции. В общем, как-то так.

– Когда мы говорим о путешественниках, всё так или иначе связано, – заметил Альдред, смеясь.

– Именно так. Хороший дедушка, этот Карафа, – вспоминала Марго. – Много где побывал. С ним было, о чём поговорить. Но нигде ему так ни жилось вальяжно, как там. Хотя те края – не из богатых…

– Это он тебя научил нашему языку? Но как?

– Он вообще полиглот. По-кордугальски тоже говорил. Учил и вашему языку, и языку местных. Так что я стала особым предметом гордости того феодала. Он даже в шутку хотел поженить нас с его сыном. Занималась вместе с его дочерями ратному делу. Времена у них там неспокойные. Уже почти век. Война всех со всеми. Всех против всех.

Марго посмотрела в сторону восходящего солнца и тихо сказала:

– Славное было время…

– Но сколько же ты пробыла там лет?

– Пять где-то. Потом ко двору князя пожаловали… кто бы ты думал? Кордугальцы!

– Большая удача, – отметил Альдред.

– Вовсе нет. – Марго покачала головой. – Закономерность. Там же война идёт. Возможно, до сих пор. У кордугальцев есть, что называется, коммерческая жилка. Много, кому из феодалов, они предлагали старые аркебузы и мелкокалиберные пушки. Кто-то соглашался, кто-то нет. Сколько угодно ружей в вес серебра. Грабёж, как он есть. Князь отверг их предложение. Он считал, что очернит имя рода, если примет оружие, убивающее без чести…

– И ты уплыла с теми кордугальцами?

– Я не хотела. Но князь и Доминико настаивали. Дела в его провинции шли не лучшим образом. Бывшие союзники показали свои лица. Объединились против него. Ему не хотелось, чтоб я погибала с ними. Как сказал князь, это не моя война. Пришлось плыть.

– Странно, что князь отказался от иностранного оружия…

– Честь превыше всего. Лучше погибнуть с чистым именем, чем жить с позором. Такая у них философия…

– Звучит самоотверженно.

– В этом все они. Или почти все.

– А почему Карафа не поплыл?

– Он сказал, что своё отжил. Я не стала спорить. Деньги за меня уплатили, я взошла на борт. В конце концов, я же уже привыкла кочевать по свету. Дом там, где я.