В принципе, это место не так далеко от Пилхолда, но из-за болота вряд ли кто-то сюда ходит. Договориться здесь встретиться, чтобы сбежать, а вместо этого…

Стрикленд пошел в сторону реки. Несмотря на ночное время, видно было довольно хорошо, но ярдов через сто под ногами захлюпала вода. Пришлось остановиться. До берега оставалось еще прилично. Но не шел же убийца дальше по колено в грязи. Значит, либо где-то здесь есть тропинка к берегу, либо…

В зарослях осоки огненными искрами вспыхнули глаза. Гневно рыча, перед Энтони появился черный спаниель.

С одной стороны, выглядело это скорее смешно – уж больно невелик пес. С другой – Стрикленд поежился от пронзительного холода и с удивлением понял, что ему стало не по себе. Древний, первобытный ужас перед неведомым зашевелился в его душе, заставив даже на пару мгновений забыть о лежащем в кармане револьвере.

– Эй, дружок, что с тобой? – спросил Энтони, сделав пару шагов назад.

Пес надвигался на него, опустив голову и время от времени припадая на передние лапы, словно перед прыжком. И сыщик отступал.

Собака рычала, но не прыгала. Лишь медленно шла вперед.

Ладонь Стрикленда сжала рукоять оружия. Он уже думал, не выстрелить ли, но потом…

– Я не туда иду? – догадался он. – Ты хочешь показать мне дорогу?

Рычание тут же стихло, глаза вспыхнули и потухли. Перед Энтони вновь стоял маленький кудлатый спаниель, который, обойдя сыщика по дуге, припустил к развалинам дома. Не добежав до них, пес свернул влево и подвел сыщика к зарослям высокой травы, в которых исчез так же беззвучно, как и появился. Сделав пару шагов вперед, Стрикленд увидел перед собой заброшенный колодец. Запах рядом с ним стоял еще более омерзительный, чем рядом с развалинами дома. И этот запах… Энтони слишком хорошо знал его. Запах смерти. Давней. Страшной.

Вытащив из кармана коробок со спичками, сыщик чиркнул одной и посветил вниз. Как он и ожидал, ничего разглядеть не удалось. Пришлось потратить время и набрать ворох сухих веток. Связав их прочным стеблем дикого вьюнка, Энтони поджег получившийся факел и, выждав, когда он разгорится, бросил его вниз.

С тихим шипением ветки упали в жидкую, топкую грязь, продолжая гореть сухой частью. Колодец оказался не слишком глубоким. Десять футов или около того. Нескольких секунд, пока огонь не погас, Стрикленду хватило, чтобы разглядеть на дне нечто, похожее на кучу тряпок и мусора…[6]

Прежде ему не раз приходилось сталкиваться с подобным в трущобах Восточного Ландерина, так что он быстро понял, что к чему. Запах и очертания, различимые в свете пламени…

Шесть молодых девушек… Каким же зверем нужно быть! В такие моменты Энтони яснее всего понимал, почему выбрал службу в полиции. Слишком много людской нечисти ходило по земле. Слишком много несправедливости творилось вокруг. И кто-то должен был защищать людей, таких, как те самые пропавшие девушки, упокой Господь их безвинные души. А там, где защищать уже поздно, кто-то должен нести справедливое воздаяние за преступления.

Происки нечистого – как бы не так. Ни один дьявол не сравнится в злокозненности с людьми. Энтони еще ни разу не слышал, чтобы дьявол лично убил женщину или ребенка. А люди убивают. Каждый день. И даже оправдывают свои действия. Не так посмотрел, не то сделал, попался под горячую руку…

Перекрестившись и пробормотав что-то вроде молитвы, сыщик вернулся к дому и уселся на остатки каменного крыльца. Что ж, теперь есть тела. Есть доказательство преступления. Искать девушек больше не нужно, но сообщить об этом полиции? Преступник затаится.

Энтони уже познакомился с местными служителями правосудия. Много гонора, мало опыта, а ведь с подобными непростыми делами далеко не всегда справляется и полиция Ландерина, привыкшая работать с убийствами, грабежами и прочими серьезными преступлениями. К тому же есть вероятность, что в преступлении замешан бейлиф. Вряд ли непосредственно, но хватит и косвенного участия, чтобы повторилась история с гибелью графа Сеймурского. Вот только вместо временного отстранения от службы в полиции и понижения в звании теперь можно угодить за решетку. Значит, страшную находку следует оставить в тайне от всех и устроить ловлю на живца, как и планировалось.

Время близилось к рассвету. Перебирая в уме все собранные сведения, Стрикленд понял, что как опекун мисс Мюррей он уже узнал все возможное, так что можно уезжать в Ландерин. Вернется он уже в роли джентльмена, никак не связанного с наследницей «Дома на скале», но зато с рекомендательными письмами и вхожего в высшее общество. Пора лично навестить всех, кто может знать подробности этой мерзкой истории. Энтони не сомневался в том, что его никто не узнает в новом образе: другая одежда, другое поведение, произношение и вместо усов – шрам над губой. Достаточно для того, чтобы дурачить недавних знакомых.

За прошедшее время де Редверс набрался сил и уже несколько дней как рвался в бой. В его преданности хозяйке «Дома на скале» не приходилось сомневаться. От внимательного сыщика не укрылись и нежные взгляды, которые этот джентльмен нет-нет, да и бросал на мисс Мюррей. Впрочем, чему удивляться? Тихое очарование и волевой характер этой девушки были способны укротить и куда более буйный нрав, чем у де Редверса. Сильвия чем-то напоминала любимые Стриклендом розы – нежная и ранимая, но с острыми шипами. А шипы у нее были, и еще какие. Увы, и шипы не в силах остановить того, кто твердо вознамерился причинить вред. Поэтому оставалось радоваться, что у этой розы появился надежный защитник. Даже два защитника, если считать юного майсурца.

С того дня, как мистер Стрикленд узнал о де Редверсе, прошло больше недели. Уолтер быстро выздоравливал, и теперь Сильвия с трудом узнавала в нем мрачного и озлобленного на весь белый свет мужчину, присутствие которого долгое время заставляло ее сбегать из «Дома на скале». Да, в первые дни они оба очень смущались, когда оказывались за одним столом во время завтрака или ужина, пересекались в коридоре или библиотеке, но постепенно неловкость уходила.

Под настроение Уолтер рассказывал увлекательные истории о своей службе в Майсуре. Случалось это нечасто, но каждый раз Сильвия слушала его, затаив дыхание и жалея, что ей не придется увидеть в жизни даже сотую долю того, что видел он. Правда, порой де Редверс замолкал, не закончив рассказ. Мрачнел и замыкался в себе. Мисс Мюррей долго не могла понять, почему и в конце концов сумела разговорить Раджа.

Обратная сторона увлекательных приключений и легенд оказалась поистине чудовищной. Уолтер щадил девушку, ни словом не упоминая о голоде и смертях, на которые обрекали колонизаторы жителей Майсура. Он выбирал лишь самые безобидные события, но, увы, даже они порой оказывались связаны с жестокостью и ужасами. Зная теперь причину внезапных перепадов настроения Уолтера, мисс Мюррей набралась терпения и перестала принимать происходящее на свой счет.

Мистер Стрикленд настаивал на том, чтобы Сильвия вела прежний образ жизни, посещая званые вечера и пикники, но все эти увеселительные мероприятия потеряли в ее глазах львиную долю привлекательности. Отчасти потому, что на них все реже появлялся Марк Фишер, но все чаще – мистер Палмер. Кроме того, теперь ей хотелось больше времени проводить с Уолтером. С ним было даже интереснее, чем с мистером Фишером. Уолтер многое знал, многое повидал, и при этом он не менее серьезно, чем Марк, относился к словам Сильвии, умел и любил слушать ее нехитрые рассуждения. Порой даже казалось, что воспоминания мисс Мюррей о совершенно обыденных вещах увлекают его ничуть не меньше, чем ее саму – рассказы о далеком Майсуре. Когда она рассказывала о своем отце, о своем детстве, на лице Уолтера часто появлялась мечтательная улыбка, и казалось, будто он действительно переносится в счастливое для Сильвии время, разделяя с ней самые дорогие моменты ее жизни.