В то же время, разница между двумя преданиями несомненна, и миф Кришны сущностно языческий. Наверное, дело складывалось так, что на протяжении долгих лет мифы влияли друг на друга, ведь в древние времена торговые связи между Индией и Ближним Востоком были весьма оживленными. В первом столетии нашей эры, например, некоторые группы ранних христиан посетили Малабарский берег на юге Индии, и здесь проповедовал апостол Фома. Возможно даже, что предприимчивые и хитрые брахманы, услышав историю о Христе, вплели некоторые ее элементы в легенду собственного бога. С другой стороны, в Индии уже за триста лет до рождения Христа полностью оформилась история Кришны, и даже стала оказывать воздействие на ближневосточных ессеев. Разумеется, там легенда о божественной жертве уже была знакома, а история египетского фараона Эхнатона и его бога любви захватила воображение мира, когда сам Эхнатон пал жертвой ярости жрецов Амона. Все эти истории выглядят частями вселенского Мифа, и легенды об Осирисе и Эхнатоне, о христианском Отце и Сыне, о Кришне и Адонисе имеют много общего. И всё–таки, не много толку в том, чтобы выискивать подобия в этих легендах или изучать их взаимное историческое влияние, потому что Миф всегда остается таким же, как был — пребывая вне времени, он вращается, спускаясь по спирали веков. В определенных эрах он может становиться глубже или тоньше, но в сущности остается неизменным, и потому, по мнению некоторых, принадлежит скорее Вселенной, чем внутреннему миру человека. Как бы там ни было, искать его истоки среди звезд, а не на Земле, значило бы следовать замкнутым петлям логики, потому как астрология просто проецирует человеческие взаимоотношения на небесный свод. Астрология — просто картина драмы, разыгрывающейся в коллективном уме человека, и эта картина не сильно изменилась даже с появлением современной астрономии.
В астрологии зодиакальный знак Овна — баран. В терминах истории мира Овен представляет первую эру; это знак ариев, золотого руна, Рамы, Заратустры и персидского царя Кира; это также век Авраама и Ноя. В общем — это век, предшествовавший Потопу; в нём воплощен первобытный дом, дикая родина человека, место, впервые покинутое Вечным паломником, который со всем своим народом пустился на юг, через пески пустыни, в поисках Земли обетованной. Овен — это солнце, встающее над горами и садящееся в море. Овен был древним домом, который оказался потерян, и доныне человек не нашел ничего, что могло бы действительно заменить его. Был найден другой дом, названный Рыбами, и изображаемый в зодиаке рыбками — но это совсем другое обиталище. Путешествие человека к теперешнему дому было долгим и тяжким, и состояло из множества психологических изменений. Древний закон первых паломников был законом Огня, и, в сущности, воплощал Отца. Он изображался Жертвенным огнем. С приходом Сына изображение изменилось, приняв вид свастики, а новым законом стал закон жертвы, которую принимает любовь. Эта новая эпоха Рыб началась примерно тогда, когда брахманы стали составлять Махабхарату, преобразуя Раму в Кришну, подобно тому, как были преобразованы Адонис, Дионис и Пан и нашли выражение в Христе. Все эти душевные качества прорывались наружу, требуя воплощения, и принятая ими астрологическая форма была просто отражением Коллективного бессознательного. Однако на Западе рыбки приняли иной вид, отличный от тех же рыбок Востока: здесь они лежат поперек, в форме креста, а рыбки Индии смыкаются кольцом, почти кусая друг друга за хвосты. Получается, что индийский крест — это свастика, а Христос Индии не разделен так драматично, не испытывает агонии поляризации, присущей Христу Запада. Таким образом, европейский Христос — это Христос абсолютов: абсолютного добра и абсолютного света. Всё земное и всё, лежащее в тенях, принадлежит противнику Христа, Дьяволу. Кришна же в чём–то подобен богу Пану, включая в себя не только свет и добро, но также тени и зло. Всё в Индии следует этому примеру; здесь всё смешанно, хотя и не имеет переходов: здесь каждый святой в чём–то грешен, и каждый грешник несет в себе частицу святости. Поэтому в Индии полнота жизни принимается одномоментно: индийские Рыбы вращаются в окружности, и крест Индии — свастика.
Христос Атлантиды также должен быть подобен этому индийскому Христу, и, конечно, Христос Америки (если судить хотя бы по Кетцалькоатлю и Бочике) тоже был таков. Получается, образец повсюду и всегда воспроизводит себя, и каждый Христос рождается рыбой и умирает ягненком, чтобы в итоге воскреснуть голубем.
Иисус Христос буквально переродился в воде, когда Иоанн крестил его, и, погрузившись в реку, он, должно быть, обрел тот таинственный «предмет», что был потерян в Потопе. Его крещение в любом случае стало перерождением. И точно так же, как Христос стал пищей причастия, он стал и наживкой, на которую был пойман чудовищный Змей или Левиафан — Христос, Пернатый Змей, уничтожил Змея Ада. Когда Иисус впервые был погружен в воды Иордана святым Иоанном, он, должно быть, уже мог предвидеть свое будущее предназначение, и то невероятное сражение, которому предстояло произойти, и может быть даже, он мог уже тогда знать, что Пернатый Змей в итоге обратится в голубя. Он мог обрести и видение той эпохи Водолея, которой еще только предстояло придти. Тогда, наконец, образец мог бы исполниться: мир прошел бы из Овна и от огненного закона Отца через Рыб с их вниманием к Сыну и милости божественного прощения, пока, наконец, не достиг бы Водолея — эпохи Святого духа и вечного воскресения.
Но, несмотря на то, что Сын, в конце концов, воскреснет голубем Водолея, важно помнить, что он был рожден как рыба, и был тесно связан с земной жизнью человека. Сам Христос, должно быть, полагал это важным, ведь его первыми учениками были рыбаки — ловцы душ. Хотя в последующие века христианство и утратило эту близость к человеку, к телесному, в Индии она сохранялась. Так, Кришна родился и жил у реки, и в реке боролся со Змеем. Но тот же самый Змей обнаруживается и в горах: на горе Кайлас и в Андах — здесь он становится огненным Змеем. Хотя это может показаться странным, именно Змей творит единство огня и воды. Ведь даже на речном дне может быть постигнут тот огонь, что изменяет человеческую судьбу — это открыл сам Христос; очевидно неприродный огонь, вызывающий перерождение, обещающий достижимость существования за порогом смерти. И всё же, обнаружение этого огня, в реке или в горах, нельзя назвать неприродным; скорее, это наоборот принятие всей полноты природы. На самом деле, оно выявляет природное равновесие и взаимозависимость, ведь разрушительный огонь Змея может быть погашен лишь Потопом, когда вода признает свое фундаментальное родство с огнем. Так, вода в крестильных купелях церквей может быть подлинно святой лишь тогда, когда оплодотворена пламенем небес.
На Западе идея о стерильности души определила развитие обособления эго, а также появление понятия греха. Она также заставляет людей Запада беспокоиться о подчеркивании индивидуальности. Главным результатом всего этого стал упор на рационализм, в свою очередь породивший технологию и современную науку — именно они, по большому счету, являются сущностными плодами протестантизма. Символ креста своей формой очень точно выражает эти понятия: он состоит из жестких прямых линий и производит разделение сфер. Крест допускает лишь единственное направление движения. Когда Дитя пришло в мир, Звезда на Востоке указала путь, и три короля были первыми из тех тысяч, что последовали ему. Разделение мира на полярные области сторон света также служит обоснованием философии креста. Каждый полюс не только сам является крестом, поскольку делит мир на четверти, но и учреждает отдельную сущность. Северный полюс — первобытная область зла; исток опустошающих разрушительных ветров. Северный полюс обладает и магнетизмом, притягивающим физические тела; значит, именно здесь боги, подобные Осирису, были уничтожены физически. Южный полюс, наоборот, представляет собой регион души, но и он исполняет действие разделения. Когда много лет назад я отправлялся в Антарктику, я шел на бой с Ангелом льдов, но прибыв туда, нашел крест. Этот крест обозначал четыре направления моей души, но я осознал это, лишь оказавшись в Индии.
