— Однако. Не поздновато ли в тридцатник?

— Нормально, — пожал плечами Энрико. — Многие не спешат с женитьбой. Ищут более выгодную партию или любовь. На это не жалко отдать десятину жизни.

— Десятину? — опешила я.

— Ну, может, чуть больше. Тридцать от двухсот сколько получится?

— Одна седьмая, — внезапно осипшим голосом отозвалась я.

— Не велика разница. Короче говоря, бабушка тебя унесла. Матушка хоть и согласилась с решением отца, но разлуку не перенесла. Примерно через полгода тихо умерла во сне.

— А ты?

— А что я? Я побывал в двух сопредельных мирах, вообразил, что моё сердце разбито навеки, и принял обет служения. Тогда я не думал, что это навсегда. Не думал, какую ответственность на себя беру. Да и о том, что я наследник Бельфора, тоже не думал. Единственное, что болталось в моей дурной голове, это мысли о том, что однажды Она разочаруется в своём выборе, захочет вернуться ко мне, и вот тогда-то она пожалеет… Глупость несусветная. Не знаю, разочаровалась она или нет. Но не вернулась и не пожалела. А для меня пути назад просто не было.

— Не жалеешь?

— Я тебе уже отвечал, — усмехнулся брат. — Отец, узнав обо всём, был вне себя: сын больше не может наследовать, дочь он сам отослал Единый знает куда, жена умерла. Естественно, он прогнал меня. Больше я его не видел. До меня доходили слухи, что он пытался жениться вновь. Но что-то там не получилось, судя по тому, что он так и умер бездетным. Но как слухи о его смерти дошли до вас?

— Не дошли, — покачала головой я. — Бабушка ничего мне не сказала. Знаешь… Теперь мне кажется, что она просто не подумала, что умрёт. Там, на Земле, люди живут всего лет восемьдесят-девяносто. И то это уже глубокая старость.

— Как мало…

— Сколько есть.

— Тогда как ты попала сюда?

— А чёрт его знает, — я пошевелилась, стряхивая несвойственную мне меланхолию.

В конце концов, родители всегда были для меня величиной неизвестной. Потому слишком сильной скорби, услышав историю их кончины, я не испытывала. А вот странная история с Окрыляющими основательно выбила меня из колеи. Не верить брату в этом вопросе я не видела никаких причин. Сама всего час назад имела случай убедиться в своей «даровитости». Но и верить во всю эту волшебную чепуху очень не хотелось. У меня хватало дел и без необходимости ежечасно отбиваться от внимания всяких драконов. Тем более если они выражали его так же искусно, как единственный знакомый мне представитель этого зловредного племени.

— Из-за этого дара драконы так охотятся за такими как я?

— И из-за него тоже. Но главное, именно от окрыляющих они могут получить самое сильное и здоровое потомство, — кивнул Энрико.

— Тоже мне, племенных кобыл нашли, — моментально обозлилась я.

— Фи… Аниселла. Ты же баронесса, — поморщился брат. — Понимаешь, они в принципе считают, что Окрыляющие принадлежат им. Мол, это драконья магия и всё такое.

— Ути-пути, какие мы собственники, — проворчала я. — Кстати, а почему Окрыляющая? Логичнее было бы сказать «Исцеляющая», например.

— У дракона спроси, — отмахнулся Энрике, накладывая на кусок лепёшки сразу несколько ломтиков ветчины. — Может, что-нибудь романтическое. Вроде «взлететь на крыльях любви» и всё такое. Драконы те ещё краснобаи. Кому угодно красивыми словесами голову задурят.

— Мне не задурят, — вздёрнула подбородок я.

— Не сомневаюсь, — фыркнул с набитым ртом братец. — Ты любого дракона будешь рассматривать с точки зрения прибыльности и в конце концов решишь, что бронированная шкура стоит дороже, чем жених.

Я расхохоталась, и на том тема драконов была закрыта. Тем более, что я вспомнила нечто более интересное, что до сих пор умудрялась упускать из виду.

— Кстати, братец. А что это за серебряные рудники?

— Приданое моей несостоявшейся невесты, — пожал плечами Энрико. — Я там никогда не был. Сама понимаешь, приданое интересовало меня в последнюю очередь, а когда рудники перешли к нам, меня здесь уже не было.

— Хм-м… Любопытно. Отец, как я поняла, был человеком достаточно расчётливым. Как же это его так обманули?

— Обманули?

— Подсунули рудники, которые почти сразу и перестали работать, — пояснила я. — Там какие-то то ли обвалы, то ли ещё что-то. В общем, они давно не приносят никакого дохода. Как там родственников твоей несостоявшейся невесты звали? Может, стоит стрясти с них компенсацию получше? Мне сейчас деньги лишними не будут… Впрочем, они никогда не бывают лишними.

— С ума сошла?! — чуть не подавился братец.

— Да это я так… В порядке размышлений, — отмахнулась я. — Надо бы туда съездить.

— Гонца пошли.

— Нет уж… Такие вещи лучше видеть своими глазами. Откуда мне знать, правду ли скажет гонец.

— Жаль, отец не знал, что из тебя выросло, — покачал головой братец.

— Почему? — вздёрнула бровь я.

— Ему было бы кем гордиться. Я, по его словам, начисто лишён деловой хватки.

— Да? — прищурилась я. — Это плохо. И как ты собираешься восстанавливать храмы Единого в баронстве? Одними молитвами тут не обойдёшься.

— Люди помогут, — опустил глаза брат.

— Люди? Эти помогут… Да… Растащить то, что еще не растащили, — нахмурилась я. — Прости, братец, но я не хочу, чтобы храмы в моём баронстве превратились в бездонный колодец!

— В каком смысле?!

— В прямом. Я буду оплачивать восстановление, а иногда и строительство. Кроме того, у каждого храма придётся строить дополнительные здания: жильё для служителя, зимнюю школу, возможно, еще что-то. Кроме того, служителям тоже надо будет платить…

— Пла… Пла… Платить служителям? — Энрико шлёпал губами, как выброшенная на берег рыба.

— А что не так?

— Но служители живут на пожертвования прихожан…

— Да? И как, много жертвуют? — прищурилась я.

Религией в своём баронстве я озаботилась еще до появления Энрико и прекрасно знала, что те, кто ходит в храмы, чаще всего может пожертвовать пару яиц или ведро репы, и то не всегда. А те, кто может позволить себе больше — в храмах нечастые гости. Именно тогда я решила, что буду платить служителям регулярное «пожертвование» из собственной казны. Нет, я не рухнула скоропостижно в религиозный фанатизм, хотя после своего переноса к делам потусторонним стала относиться куда серьёзнее. Всё объяснялось гораздо проще и прагматичнее. Я хотела получить служителей, которые станут держаться за своё место и заниматься своими прямыми обязанностями, а не думать, что они будут есть завтра.

— М-м-м… Много… — ответил Энрико, помолчав. — Нет. Наверное, немного. В сёлах и без того живут скромно. Но служителям и положено…

— Мясо вкусное? — я кивнула на тарелку перед братцем, и тот, покраснев до корней волос, умолк. — Приятного аппетита… Так, о чём это я? Ах, да… Тебе придётся поискать в себе эту самую деловую хватку. Потому что деньги, которые я буду выделять на все эти нужды, должны попадать именно туда, куда нужно. А не исчезать по дороге. И если ты…

— Погоди, — брат замотал головой. — Я ничего не понимаю.

— Что непонятного? Будут воровать, и ты это не пресечёшь — вернёшься в Бельфор на должность… Кем тебя прислал сюда иерарх?

— Твоим духовником…

— Вот моим духовником и станешь.

— Так… — нервным движением он взъерошил волосы у себя на голове и стал окончательно похож на мальчишку-сорванца. — Давай еще раз. Ты собираешься оплатить строительство храмов и школ в каждом посёлке?

— Не в каждом, — покачала головой я. — Там должно быть хотя бы триста взрослых поселян. Если меньше, ограничимся часовней в будущем.

— Да погоди ты! — отмахнулся Энрико. — Ты собираешься оплатить строительство, поставить дома служителям и еще и деньги им платить?

— Ну да. А что такого? — пожала плечами я. — Я прикидывала, суммы вполне подъёмные и…

— А ты понимаешь, что кроме тебя так никто не делает?!

— И что? Я многое собираюсь сделать из того, что никто не делает.