И вскоре начали раздавать ужин: по чашке картофеля, жареного с рыбой. Пока «волчицы» учили новообращенных правильно пользоваться ложкой, к Сергею-младшему подошел отец Макарий.

- Вы знаете, молодой человек, - сказал он, - все, что вы сейчас проделали с этими женщинами, напоминает мне обряд крещения. Но почему вы не надели на них нательных крестов?

- Это пока не само крещение, отче, - ответил младший прогрессор, - а только подготовка к нему, обряд разрыва с прежней жизнью. Чисто вымытые, остриженные и переодетые, эти женщины перешли через символический рубеж, омыв по пути со своих ног прах былого существования. Теперь они и их дети для нас не чужие, а кандидатки на гражданство. Крестить их вы с отцом Бонифацием будете уже позже, после прибытия в Аквилонию, когда они усвоят все необходимые для того истины и уверуют в то, что исповедуем мы сами. Это и будет означать конец их кандидатского стажа и превращение в наших полноправных согражданок, имеющих право выбирать себе мужчину и просить у Женсовета разрешение на вступление в избранную семью.

- У Женсовета? - переспросил удивленный отец Макарий.

- Иначе эту организацию еще называют Советом Матрон или Советом Старших Жен, - пояснил Сергей-младший, - старших не по физиологическому возрасту, а по происхождению из более цивилизованных времен. Именно эти женщины должны следить за тем, чтобы все прочие жены их мужа росли в своем культурном уровне и перенимали наши обычаи. Именно Женсовет регулирует брачный вопрос, чтобы не оказалось, что у наших вождей по сто жен, а у прочих максимум одна, а также следит, чтобы замуж не выскакивали незрелые малолетки, которых потом придется хоронить после первых же родов. И только после разрешения Женсовета отец Бонифаций вяжет новобрачных узами Гименея. Иначе никак.

- Теперь понятно, - кивнул священник, огладив свою короткую бородку, - я думал, что у вас там с этим брачным делом царит полный беспорядок, а оказывается, дисциплина почти военная. Ну что же, это даже лучше, чем я ожидал, при ваших довольно вольных нравах...

- Государство, отче, начинается с дисциплины, - ответил младший прогрессор, - а мы - именно государство, а не просто погулять вышли.

На рассвете пятнадцатого числа «Медуза» и сопровождавшие ее драккары подняли якоря и, распустив паруса, двинулись в северо-западном направлении, примерно туда где в наше время расположена Ницца. Юго-восточный ветер благоприятствовал переходу, поэтому гребцы, осушив весла, выбрались на боевую палубу позагорать (в обоих смыслах) и полюбоваться на идущую параллельным курсом «Медузу», по вантам которой карабкались голоногие и голорукие фигуры «волчиц». Правда, накануне вечером Арно де Ланжевен собрал свой контингент и прочел строжайшую нотацию по поводу правил обращения с местным женским полом: мол, произойди ненароком оскорбление словами или действием, или, не дай Господь, случай насилия - монсеньор Петров прикажет отрубить виновным головы, и не моргнет даже глазом. А если кому сие правило не нравится, то на следующей стоянке тот может взять выходное пособие в виде ножа и проваливать на все четыре стороны, искать благосклонности у местных дикарей. Так что, дескать, глазами смотрите, а ничего большего себе не позволяйте, ибо не просто запрещено, но и смертельно опасно.

Тем временем на «Медузе» Сергей-младший, взяв Бьёрг в качестве переводчицы, провёл сортировку новопринятых полуафриканок. Веридэ и Иралэ, как самые старшие по возрасту, получили должности начальницы над детьми и ее помощницы (чтобы мелкие не путались под ногами у команды), а остальные были представлены капитано ди фрегато Раймондо Дамиано в качестве юнг. Тот осмотрел мускулистые намозоленные веслами руки, подтянутые, даже несколько сухие фигуры - и высказал пополнению сдержанное одобрение: вид женщин говорил о том, что в своей прошлой бытности они не лежали на диване, а вели тяжелую полную опасностей жизнь охотников на морского зверя.

Потом капитан «Медузы» вызвал к себе свою временную старшую жену Клео, являвшуюся на фрегате начальницей над палубной командой, и передал новеньких ее заботам, при этом наказав загружать девочек-подростков, каковых среди полуафриканского контингента имелось шестеро, лишь половиной той работы, что поручается взрослым женщинам и девушкам. Еще, помня, какие прекрасные рулевые получились из темных жен синьора Сергия-старшего Алохэ-Анны и Вауле-Вали, он собирался попробовать новеньких в этом качестве, а двоих самых лучших принять в свою семью, о чем откровенно сказал Клео. Та возражать не стала, ведь подобное под разумевалось порядком вещей, а, напротив, сказала, что сама займется подбором кандидаток. При этом она посоветовала мужу не торопить её с выбором, поскольку в ближайшем будущем им предстоят обменные операции с полуафриканскими кланами «девушки и вдовы в обмен на ножи», так что возможны и лучшие варианты.

Впрочем, едва только младший прогрессор закончил дела с Дочерями Тюленя, как ему навстречу из трюма поднялась Ванесса Блохина-Нуари, за которой шествовала (иначе и не скажешь) одна из спасенных из берберского плена монахинь лет тридцати. Сия особа обладала столь внушительной грудью, что наперсный крест лежал на пышных выпуклостях почти горизонтально. Сергей-младший подумал, что при отсутствии силиконовых вставок и специальных лифчиков с ватным подбоем такие женские формы можно считать одним из чудес света. Наверняка, когда еще до монашеского пострига эта дама блистала на балах, у мужской половины человечества это вызывало неизменный фурор.

- О Серж, - сказала Ванесса, - мы тебя искали. Позволь представить тебе мать-настоятельницу того злосчастного монастыря: баронесса Агнессу де Жиньяк, де Маруа и де Сове, для своих просто мать Агнесса.

- Очень приятно, - сказал младший прогрессор. - Я весьма польщен таким высоким знакомством, но должен сказать, что представлял себе типичную мать-настоятельницу несколько иначе... примерно как высушенную до невесомого состояния старушку, а не как секс-бомбу страшной разрушительной силы. Но ты спроси ее, почему она не назвалась с самого начала, а шифровалась от нас еще почти двое суток?

- Мадам Агнесса в настоятельницах пробыла совсем мало времени, - сказала Ванесса. - Едва ее назначили на эту должность, как случился тот пиратский набег. Потом ее взял в постель берберский адмирал, в прошлом французский дворянин-ренегат Ричард де Бек, а после освобождения мы подвергли ее и других монахинь пытке машинкой для стрижки, горячей водой, мылом и шершавой мочалкой, после чего она решила, что мы готовим их всех к групповому изнасилованию, если не жертвоприношению...

- Погоди, Ванесса, - сказал Сергей-младший, - я что-то не понял, чего эта мать Тереза, то есть Агнесса, хочет? Она нафантазировала себе черт знает чего, а теперь желает знать, когда мы воплотим ее мечты в жизнь? Не будет такого - изнасилования, хоть групповые, хоть одиночные, нам совсем не по профилю.

- Фи, Серж, как ты груб! - воскликнула девушка, надув и без того пухлые губки. - Мадам Агнесса просто желает знать, что с ними со всеми будет!

- Ну, это ты могла объяснить ей и сама, - хмыкнул тот. - Мы отвезем их всех в Аквилонию, и уже там их судьбу будут решать отец Бонифаций и Совет Вождей. Но одно известно точно - никто их насиловать не будет, ни оптом, ни в розницу. Фирма гарантирует.

-Да почему ты, Серж, все заладил про изнасилование?! - воскликнула Ванесса.

- А потому, что у этой особы на лбу крупными буквами написано: «Хочу мужика», - тихо ответил Сергей-младший. - Но так как самой проявлять инициативу ей не положено по должности, то она жаждет самого грубого и неприкрытого насилия, чтобы кто-то большой и мускулистый прижал ее в темном углу к пыльной стенке, задрал подол и принялся воплощать в жизнь затаенные мечты.