– Книгу…

– Она сама раскрылась на нужной мне странице. На ответах, которых так жаждало мое сердце. Словно сама Имира вняла мольбам и дала подсказку!

А маутянки вчера сказали, что богиня давно не слышит дев. Не спасает их от беды.

– Чего вы надеялись добиться с помощью ритуала?

– Вашего внимания.

– Всего-то? – фыркнул Райс, чернея лицом до кончика породистого носа.

– В ночь весенних даров это… немало, Кейр. Вы удивитесь, но мне не чужды простые женские желания.

– О, уверен, ваши желания не так просты! Зачем вы вчера подходили к сиру Вейрону?

– Выживает сильнейший. Я хочу выжить.

– Вам что-то угрожает?

– Нет, но…

– Алексия! Вы хоть понимаете… какой вред могли… нанести? – Райс встал, уперся кулаками в стол и навис над Донован.

– В природе так же. Самки вирры борются за крепкого самца, способного подарить достойное потомство, – спокойно отвечала женщина, почти не тушуясь под черным взглядом. – Это научный подход. Борьба за лучшее заложена в каждом из нас. А чужакам не место в нашей спокойной гавани. Ни Вейрону, ни ей.

– Вы будто из дремучего анжарского леса… вылезли… – жутковатое шипение Райса пробрало до мурашек.

Лучше бы он орал, ей Варху. А так даже мне за дверью становилось страшно.

– Я слабая женщина, но я готова бороться за свое счастье.

– Ваша борьба – дрянной ритуал, призывающий чувства? – Райс с грохотом хлопнулся обратно в кресло.

– Я не верю в стойкий эффект от древнего шаманства, – передернула плечами Алексия. – Мне лишь нужно было оказаться у вас перед глазами, даже когда те закрыты. Поселиться ненадолго в вашем сердце. Мой образ коснулся бы ваших мыслей, льды, годами сковывавшие ваши чувства, растаяли бы… Стена, воздвигнутая от всех, рассыпалась бы в пыль. А эшерская дварфова, которую вы пьете без меры всякий раз после разрыва…

– Поясните, – потребовал Райс. – Про эшерскую.

– Вы должны были решить, что дело в ритуале. Поверить в свои чувства ко мне. В ночь весенних даров был такой бедлам в диагностическом…

– И?

– И я взяла несколько пузырьков «Жетемии» и по десять капель добавила вам в настойку. В каждую бутылку, – пробубнила Алексия. – Но, видно, доза была маловата… или природники что-то перепутали…

– Я с некоторых пор не пью. Вынужденно, – магистр почесал сдвинутые брови и с раздражением уставился на собеседницу.

Все в кабинете молчали, даже Граймс опустил активированный сшиватель на кушетку. И я тоже сопела в дверное полотно, стараясь дышать максимально тихо. Сколько продолжается этот допрос? Почему Алексия пошла на такое?

– У меня оставался всего один пузырек, – женщина пробарабанила ногтями по столу. – Магия Ахавы иссякала, и я решилась… превысить разумную…

– Вы использовали «Жетемию» на балу?

– Весь бутылек, Кейр! Да что вы за сухарь-то такой обмороженный, что полный флакон «Жетемии» вас не берет? – вспыхнула она. – Мне не так-то много от вас нужно. Всего капля любви и немножко тепла.

– Непоправимое все же не случилось, – прокряхтел Граймс и медленно выпустил воздух из легких. – Пф-пф-пфф…

– Капля… – заторможенно повторил магистр. – Вы не любите меня, Алексия.

– Это не имеет значения, – отмахнулась та. – Со временем наверняка полюбила бы. Мое желание завести семью – с вами! – оно гораздо важнее, чем вся эта романтическая чушь про бабочек в голове. Или где им там место?

– Семью?

– Кейр, вы будто не понимаете! Вы носитель уникального дара, сильной искры. Наши дети никогда бы не услышали фразы «второй сорт».

– Дети? Наши? – Райс закашлялся. И кашлял довольно долго, пока кресло под ним отчаянно не захрипело. – Что вас навело на мысль, мисс Донован, что я стремлюсь к семейной жизни? Что я вообще способен на чувства?

– А вы не способны?

– Едва ли! – рявкнул на нее Кейр, и внутри все обидно поджалось. – Вы правда считаете, что вытянули бы счастливый билет, наградив меня любовной одержимостью?

Кабинет затянуло ненастьем. Казалось, там громыхает гром. Или беснуется сам Варх Всемогущий, в клочья разрывая Звездносвод.

– Я делала это не для себя.

– Пра-а-авда? – Райс резко встал, обошел стол и выдернул женщину из кресла. Усадил на кушетку и задрал ее юбку. – Вы тоже из «Дочерей Мрака»?

Алексия ахнула и пристыженно опустила ткань. Но все, что выше колен, Райса и не интересовало. Он скинул с ее ног туфли и внимательно оглядел пятки. Меток на них не было.

– Что значит «тоже»?

– Отвечайте!

– Нет! – взвизгнула Алексия, когда Райс дернул ворот на блузке, лишив ту пары пуговиц. – Вы что, трилистник ищите?

– Вы не посвящены? – магистр разочарованно уставился на женскую шею.

– Я просвещена, – профыркала мисс Донован. – Я читала о культе в одной из библиотечных книг. Я много читаю, сир Райс.

– Вдохновились?

– Вдохновилась, – без капли стыда кивнула Алексия. – Умные женщины, способные на все ради своих целей.

– В особенности на то, чтобы обманывать, притворяться, втираться в доверие и выставлять мужчин идиотами!

– Капля любви, сир Райс. В ночь весенних даров. И моя дочь не металась бы в выборе между партэлем и мелкой должностью в богами забытом Анжаре. Местом младшей помощницы третьего сотрудника крошечного отдела…

– Вы так говорите о несуществующей дочери, словно уже и имя ей придумали! – Кейр яростно передернул плечами. – А фамилия, верно, будет моей?

– Ей не светила бы пожизненная роль серой моли при забывчивом старике, который даже не помнит имени ассистентки, – Донован отрешенно потерла нос. – Я хочу детей, но не желаю им участи слабоодаренного мага. Не желаю, чтобы их до костей выворачивало в вояжерах и воздушных судах. Рано или поздно вы смогли бы полюбить. Если и не меня, то нашу дочь или сына.

– Вы рассчитывали, соблазнив меня обманом и заманив фальшивкой, получить настоящие чувства?! – стены вздрогнули от животного рыка, какой вряд ли мог выйти из умудренного опытом магистра. – Полагаете, разобравшись во всем и узнав правду, я испытывал бы к вам что-то, кроме отвращения?!

Райс хлестнул кулаком по шкафу со снадобьями. Полочка, аккуратно заставленная зельями, задрожала. И стеклянными хлопьями осыпалась на пол диагностического кабинета.

Магистр с силой потер раскрасневшееся лицо и озадаченно уставился на созданный беспорядок. У меня из груди рвался всхлип, но я усердно заталкивала его обратно.

Кейр прав, во всем прав. Невозможно получить настоящие чувства обманом. Невозможно сорвать маску и сделать вид, что я не притворялась другой девушкой. И что всей этой фальши между нами не было.

Райс мне этого никогда не простит. Никогда. Страшно представить, что он скажет, узнав, что я ничуть не лучше спятившей Алексии и его погибшей невесты! Что так же, как и они, воспользовалась его доверием, не показав своей истинной сути.

А ведь я заболела. Целиком и полностью. От моих обычных, не миниатюрных пяток до вьющихся кончиков инородно светлых волос. Но Райс… он не знал меня настоящей. Он попросту не мог заболеть в ответ. В нем неоткуда взяться этой коварной хвори.

Если бы он только догадался, если бы опознал в хавранке меня! Но, как и все прочие, Райс видел перед собой лишь пустышку. Голубые глаза, глупые светлые кудри и белоснежное кружево на аппетитном теле.

Все это время Кейр смотрел так на Вику. Желал ее, дрожал в ее объятиях, целовал ночью всюду, куда дотягивался. Рассказывал чужестранке о своем прошлом, открывал душу, выставляя самое секретное напоказ. Девушке, что вот-вот снимет привязку и улетит домой. Той, кому тут не место.

Не мне рассказывал, не Алиссе…

От горьких мыслей болело, в горле саднило. Внутри обрывались какие-то нити, со звоном лопались натянутые струны.

Второй раз я этого не перенесу. Нет, нет, только не так. Я сделала шаг назад. И еще один. И со всех ног понеслась к выходу из академии.

Магистр отвязал меня от себя. Подарил свободу утром нового дня. Отпустил так легко… И он явно не из тех мужчин, кто станет догонять, если я побегу.