Но я, начав выкладывать свою историю, уже не могла остановиться. Мне требовалось выплеснуться до конца, чтобы, прежде всего, самой разобраться в непростой ситуации. Ну и на заднем плане маячила основная идея – заставить кибернета связаться с отцом.

Я вздохнула и продолжила.

***

Находясь в объятиях Лериха, я верила, что все у нас сложится наилучшим образом: он поступит в Академию, а я, не дожидаясь, когда ему выдадут диплом, познакомлю его с отцом. Папа поймет. Гризли Лерой по достоинству оценит талант Риха, Лерои всегда обладали особым чутьем на перспективных людей. Он увидит, как мы любим друг друга, и что нас нельзя разделить. Мы с Рихом единое целое. Мы – это навсегда.

Я открыла глаза только за тем, чтобы убедиться, что Риху так же хорошо, как и мне, но внезапно обнаружила, что возле кровати стоят двое. Один из них держал в руках профессиональную камеру.

– Ближе сними. Пятна крови крупным планом, – приказал старший из мужчин. Лысый, жилистый, с неприятными чертами лица. – И капли пота на ее теле.

Объектив поднесли к моей груди, но я оттолкнула камеру рукой.

– Что происходит? – я поискала покрывало, но его захватил себе Лерих. Он медленно слез с кровати и завернул тканью бедра.

– Все кончено, Дан, – ответил он на мой растерянный взгляд и отвернулся к окну. Я нащупала трусы и натянула их на себя. Дотянулась до валявшегося на полу лифчика и торопливо напялила, не заботясь о перекрутившихся лямках.

– Красивая девочка, – оператор выключил камеру. – Я бы тоже не отказался с такой поваляться в постели. А ты, Вагус?

– Мы рылом не вышли, – раздраженно ответил старший. – Все сливки достались нашему красавчику.

– Кто вы? – я наклонилась за брюками. Меня бил крупный озноб, и я никак не могла попасть ногой в штанину. Вывалился из кармана и укатился куда–то под кровать зумком.

– Неважно, – сказал тот, кого назвали Вагусом. – Главное, кто ты, и что только что делала с вахом.

– С вахом? – я повернулась к Лериху.

– Ну да, я вах, – он злился. Я видела, как ходили его желваки, а голос сделался резким. – Для вас, далатов, вах не человек. Но как, однако, вы легко идете на связь с отребьем! Всего лишь красивая мордашка, опыт постельных утех, и ты преступила закон. Не ты первая, не ты последняя, – он раздосадовано махнул рукой. – Там, где подобные мне мужчины торгуют любовью, очередь из пресыщенных дамочек высшего общества.

– Нет, не может быть, – я не верила, мне казалось он специально выдумывает небылицы, чтобы сделать больнее, чтобы унизить меня. Только не понимала, за что. – Далатки не могли, это запрещено законом.

Это себя я считала падшей женщиной, но чтобы гордые далатки, такие, как моя мама и ее подруги, намеренно шли на связь с вахами? Платили им за любовь?

– Не может быть?! Не может быть, чтобы чистые холеные женщины из высшего света хотели ваха? – Лерих легко читал мои мысли. – А знаешь ли ты, сколько ваших мужчин приходит к нам в резервацию, чтобы понять, что такое настоящая женщина? Не та трясущаяся сучка, что боится нарушить закон, но идет на нарушение, а настоящая. Жаркая, раскрепощенная, умеющая дарить любовь?

– Но ты же собирался поступать в Академию! У тебя были такие светлые мечты!

– Если бы я был хотя бы аденцем, тогда мои мечты могли бы осуществиться, но я вах. Неважно, есть у меня талант или нет, на мне клеймо с тремя большими буквами – ВАХ.

– Ты невероятно талантлив, я видела твои работы! Я бы поговорила с отцом! Он бы понял! – я почти верила, что смогла бы убедить Гризли Лероя поднять мальчишку из трущоб.

Рих невесело рассмеялся и повернулся ко все еще находящимся в комнате мужчинам, беря их в свидетели.

– Вы в это верите?

Те сделали брезгливые лица.

– Может быть, ты мстишь мне за разбитую скульптуру? – я цеплялась за любую мысль, могущую объяснить происходящее.

– Я специально сделал так, чтобы ты ее толкнула. Думаешь, мои работы выставлялись впервые? Мы изучили график посещений выставок, твои вкусы и пристрастия, чтобы заинтересовать тебя. И ты, наконец, попалась.

– Но работы вахов не допускаются до выставок и конкурсов! – я нашла еще один аргумент, что его слова ложь.

– Поддельные документы. По ним меня не зовут Лерихом, – он поднял с пола брюки. Потом подцепил рубашку. Педантично застегнулся на все пуговицы. Его руки не дрожали.

– Но зачем все это?! – паника росла. Я уже мало что соображала. Мне хотелось умереть.

– Ничего личного, милая, – Рих кисло улыбнулся. – Просто политика. Мы хотим быть людьми, а если твой отец придет к власти, ничего не изменится.

– Но вы и так люди!

– Даже не второсортные. Одевайся, – Лерих достал из–под кровати сумку, подцепив заодно мой зумком, и вытащил женский скафандр.

– Что это?

– Игра еще не окончена, – в разговор вступил лысый мужчина. – Ты должна исчезнуть. Так далеко и надолго, чтобы тебя не нашли псы твоего отца.

– Меня убьют?

– Зачем? – усмешка Вагуса, судя по всему, тоже ваха, заставила съежиться. – Мы не звери. Но жизнь у тебя будет интересной. Ты испытаешь все то, что наши женщины переносят годами. Бордель на Лагерте с радостью примет тебя. Или продадим первому встречному бродяге. Пошлем твоему отцу видео, насколько дорого оценили его дочь. Как предупреждение. А там посмотрим. Любовь с вахом прибережем на потом. Тебя покажут в центральных новостях всей планеты, если твой отец не уступит нашим требованиям.

– Ты совсем не любил меня? – я повернулась к Лериху. Мне важно была знать, поскольку чувства еще жили во мне. Они кричали, что все происходящее сон. Достаточно только проснуться.

– Вахи не умеют любить богатых сучек, – его красивый рот скривился. – Нам хватает своих женщин.

Я с трудом натянула на себя тесный нано–скафандр. Под такой обычно не надевают одежду, но мне становилось тошно, стоило лишь подумать, что придется раздеваться, и меня опять увидят голой.

– Лерих, ты сейчас так говоришь только из–за своих друзей? – я продолжала цепляться за призрачные надежды. – Скажи честно, ты чувствуешь ко мне хоть что–то?

Но ему не дали ответить.

– Милая, меньше разговаривай, – старший вах кивнул Риху, чтобы тот вышел.

Осмотревшись в коридоре, Лерих свистнул. Меня вывели и подтолкнули к лестнице, ведущей на крышу, но похитители не ожидали, что сломленная далатка готова сопротивляться. Я крутанулась и бросилась к лифту. К сожалению, кабины на месте не оказалось, двери не распахнулись, и я не нашла ничего лучшего, чем начать кричать. Вот тогда мне и прилетело.

***

Я потерла живот.

– Вас ударил Лерих? – взгляд кибернета сделался острым.

– Нет, тот, старший. Вагус накрутил мои волосы на кулак и потащил наверх в согнутом положении. Я видела только ступени. На крыше ждал вертолет. Его лопасти с шумом молотили воздух.

– Лерих полетел с вами?

– Нет, остался, – мое лицо пылало. Мне было мучительно стыдно.

– Значит, все остальное проходило без его участия? – кибернет был въедлив. Ковырял и ковырял.

– Да. Но когда Лерих подсаживал меня в кабину, незаметно для своих друзей сунул в руку браслет–отмычку. Наверное, Рих хорошо изучил меня и знал, что я не сдамся. Ничего личного, сказал он, но почему–то пожалел.

– Думаю, он все же не был к вам равнодушен. Иначе не помог бы с отмычками. И не предложил отказаться от посещения его комнаты, когда вы еще не покинули лифт. Но он все же отыграл свою роль до конца. Не мог иначе. Про таких говорят идейные борцы, – – Вей поставил на стол блюдо с дымящимся рагу. Слишком много для меня одной, что еще раз подтверждало, брикет рассчитан на несколько человек, которых на корабле не было. Будут люди. Наверняка будут.

– Я понимаю. Сама во всем виновата, – я вздохнула, глядя, как кибернет накладывает мне в тарелку порцию мяса с овощами.

– Ешьте.

Я сунула ложку в рот.

– Вкусно. Спасибо. Скажите, а вы отправите моему отцу сообщение, что я нахожусь на вашем корабле?