– У тебя впереди целых девять месяцев. Я помогу.

– Чем?

– Буду держать волосы, когда тебя доведет до унитаза токсикоз.

– Завлекательная перспектива. Так и хочется сказать, а давай!

– Я буду целовать твой живот. Прикладывать к нему ухо, чтобы слышать, как икает наш ребенок. Разговаривать с ним, когда он будет толкать тебя изнутри. Водить рукой по венам твоей набухшей груди.

– У тебя не получается увлечь меня своей идеей. Как–то непривлекательно я выгляжу в твоих мечтах. Большой живот, набухшая грудь, токсикоз.

– А для меня нет ничего эротичнее беременной женщины.

– Неужели мне всю жизнь придется ходить беременной, чтобы оставаться для тебя привлекательной?

– Другие состояния женщины меня тоже возбуждают. Кормящая мать, мать почемучки, бунтующего подростка, выдающая замуж дочь…

– Почему дочь?

– Хочу, чтобы она была похожа на тебя. Я буду любить и лелеять вас обеих.

– А если сын?

– Тоже неплохо, – улыбнулся Матвей. – Но с ним я буду строже.

– Значит, сын и дочь?

– Осталось только обзавестись ими.

– Угу. А потом, когда я посплю всего пару часов в сутки, я вдруг вспомню, как ты говорил: «Давай завезем детей, будет здорово!»

– Будет здорово. Я обещаю. А я всегда выполняю свои обещания. Разве не так? – он опять потряс коробочкой перед моим носом.

Я взяла ее в руки, повертела в раздумьях и закинула куда–то в угол. Дочка так дочка.

Зря я переживала. Забеременеть получилось не сразу. Я даже начала волноваться. То, чего нельзя получить немедленно, всегда хочется с особой силой. Теперь я уже мечтала о дочке или сыночке.

Приближался день свадьбы, на которую были приглашены все наши родственники и друзья. Отмечать ее мы собирались в нашем новом доме. Да–да, в том самом звездолете–городе, который еще не был толком оборудован, но уже висел на орбите Персероны.

Челноки сновали туда–сюда, привозя гостей и их багаж. Мы хотели, чтобы первыми оценили масштаб задумки и комфорт жилищ наши близкие. Любопытство толкало их заявиться на «Жемчужину» гораздо раньше даты, обозначенной в приглашении, поэтому на их встречу приходилось постоянно отвлекаться. Примерка платья, выбор меню и свадебного торта, переговоры с устроителями торжества проводились между прочим, в свободную от общения с гостями минутку.

– Я так и знала, что тебе нужна помощь! – похорошевшая Жейда тоже заявилась на две недели раньше. – Я возьму на себя выбор торта. По части сладкого мне нет равных.

Это чувствовалось. Из худенького подростка она превратилась в пышнотелую девушку, которую так и хотелось потискать. Жейда поступила в академию на Софре и чувствовала себя взрослой. Конечно, девятнадцать – это уже не шестнадцать. Забыт симпатичный одноклассник, за ним второй, третий. Прошла первая студенческая любовь, и глаза у Жейды горели нескрываемым интересом, если мимо проходил молодой мужчина.

Она тоже нравилась сильному полу. Во всяком случае, на нее оглядывались. Темноволосая, румяная, пребывающая в вечном возбуждении девушка не могла не притягивать к себе взгляд. Я с ужасом ждала приезда Рига. Жейда о нем не спрашивала, делала вид, что забыла, но я знала, стоит ему появиться, как она сделает все, чтобы напомнить об их страстной любви.

Риг теперь не был босяком, штопающим сети. Время, деньги и обучение в одном из самых престижных университетов Верлакса сделали из него завидного жениха. Мне ли не знать, как за ним увиваются женщины? Я встречалась с Акваром Сигоем, когда на каникулах ездила знакомиться с родственниками Матвея. Ригом называли его только мы, и то по старой памяти.

– Расскажи, что все–таки произошло на «Звезде»? – Жейде надоело смотреть в окно и восхищаться видами столицы, хотелось поболтать. – Пресса как–то слишком быстро замолчала, и кроме факта убийства пяти человек ничего неизвестно.

Мы летели на аэрокаре в кондитерскую мастерскую, чтобы попробовать несколько видов тортов, один из которых сделается украшением свадьбы. Подруга взяла меня за руку и крепко сжала, словно боялась, что я испарюсь и не расскажу правду о событиях на Липуту. В беседах по зумкому я всегда уходила от этой темы, поскольку воспоминания были болезненными. Леяр – мать Матвея открыла мне судьбу кибернета, так похожего на меня. При близком общении супруги Лавровы оказались очень милыми и простыми людьми, несмотря на занимаемое положение в правительстве.

– Ну, я жду! – Жейда впилась мне в ладонь острыми ноготками.

Я вздохнула.

В своей книге я посадила всех преступников в тюрьму. Мне не хотелось связывать имя главного гада Лериха с другим мерзавцем – братом Матвея. А упомянув черных тварей, мне пришлось бы рассказывать, кто натравил их на меня. Конечно, все герои в книге получили иные имена, но по косвенным признакам можно было догадаться, о ком идет речь.

– После того, как черные твари заставили Лериха снять с моей копии звезду, начиненную анти–магмой, и выкинули его из вертолета, они увезли пленницу на свой звездолет. Флагман оказался гораздо крупнее того, что мы видели на видео с ХХ512. И черных тварей там сидело невиданно. Они готовились напасть на военный спутник, чтобы отбить своего хозяина.

– Шантаж не удался? Правильно, кто будет менять кибернета на красавчика Маккоя?

Не зная настоящего имени Ивара, Жейда называла его по–старому. Я не стала ей рассказывать, как сильно изменился лже–сержант.

– Да, конечно, никто не будет. Только они не знали, что их хозяин уже умер. Как бы медики не пытались поддержать здоровье и остановить изменения, сердце Маккоя не выдержало слишком быстрой трансформации. Так или иначе, но анти–магма убила его.

– А что случилось с черными тварями?

– Тут впору сказать: «В общем, они все умерли», – я грустно усмехнулась. – Твари даже не поняли, что погубило их. Они сами притащили на флагман куклу, начиненную анти–магмой.

– Вот это да!

– Неуправляемый звездолет Маккоя вскоре нашли. В кибернета были вставлены маяки, поэтому отыскать судно не составило труда.

– А сама кукла не пострадала?

Я улыбнулась.

– У нее просто сели батарейки. Она одна выстояла против целой армии тварей.

Жейда вновь отвернулась к окну, чтобы продолжить восторженно ахать. Мы пролетали над центральным парком, а осенью он особенно красив. Я же погрузилась в воспоминания. Да, многое случилось за последние три года. Все герои нашей истории так или иначе получили по заслугам.

Мать Ивара, узнав, как ее ненависть ко второй семье супруга отравили сознание сына, надолго переехала в клинику для душевнобольных. Платит за ее пребывание там бывший президент Верлакса – дед Матвея. Он до сих пор чувствует свою вину за то, что не рассмотрел в мальчике червоточину.

Вспомнилась и моя единственная встреча с Ией – потерянной, уличенной во лжи, но жаждущей реванша. Она думала, что все можно исправить. Ведь ее вины в похищении рецепта промагмы не было, а измену она не считала причиной для расставания. Всего лишь досадная ошибка.

Матвей наведался к ней сразу, как вернулся на Верлакс. Он показал ей присланное ему видео. Ия, оправдываясь, уцепилась за признание, произнесенное после секса с Иваром: «Я люблю Матвея». Это главное, уверяла она. В итоге бывший жених сам оказался виноват в том, что она, слабая, но любящая, попала под влияние его родного брата – мастера манипуляций. Не спас, не предупредил, бросил на произвол судьбы.

Ия, узнав, что у Странника есть другая, объявила на меня охоту. Она появилась на Персероне, чтобы убедить меня по–хорошему уйти с ее пути. Недоразумение между ней и Матвеем легко уладилось бы, если бы я – хищница, уводящая чужих женихов, не вцепилась в него.

Я не люблю драться. Я интеллигентная девочка из богатой семьи, разбирающаяся в искусстве эпохи Возрождения. Но я с удовольствием оттаскала за волосы гадину, которая вздумала мне угрожать.

Когда я отряхнула с рук ее патлы и гордо вошла в ворота нашего особняка, возле которых застыла вся служба безопасности, Поль был первым, кто уважительно склонил передо мной голову.