— А что бы было тогда?

— Что-то другое. Я не знаю. Но мои отношения с Повелителем и халфом вас не касаются.

— Ошибаешься, девочка. Меня касается судьба Адеона.

— Да ничего не будет с вашим Адеоном! — снова вскипела я.

Вот так всегда. Судьба страны, Адеон, наследник, Азраэль, совет и все прочие. И в конце этого списка приоритетов счастье простой девочки-сироты, которую можно использовать в своих политических интригах. Раньше — да, сейчас — не дождетесь. Я сама буду решать, как мне жить и с кем мне жить. Без посторонних.

— Я позвала вас не за этим. Мне нужна встреча. С Гвинервой.

— Она ничего не соображает.

— Я хочу увидеть ее. И мне интересно, вы столько лет скрываете, что она жива. И как объясняете это совести?

— Да, а ты действительно изменилась. Мне говорили, но я…

— Я не изменилась. Повзрослела просто. Так что со встречей?

— Хорошо. Будет тебе встреча. Я пришлю за тобой.

Попрощались мы холодно. Он не понимал меня, я его. Возможно, никогда не пойму.

Тем временем занялась подготовкой к свадьбе Милы. Только для своих. Не очень разделяла ее выбор, да и никто не разделял, но осадила бы каждого, кто посмел бы выразить свое недовольство или высказал что-то. Впрочем, все друзья оказались достаточно умны, чтобы не делать этого. Только Зак сурово поджимал губы, но молчал. Да, он вернулся, чтобы остаться. Надолго ли? Несколько дней пытался растопить сердце Жанны, не понимая, что оно уже давно и прочно принадлежит ему. Какие же глупые эти мужчины. Сами же придумывают себе тысячи препятствий, чтобы только не брать на себя ответственность. Когда я озвучила эту мысль, он зарычал. Была б мужчиной, ударил. Зато утром на пальчике у Жанны появилось новое кольцо. На этот раз он рискнул сделать предложение. Как-то странно все налаживалось. Быть может, я пессимистка, но чем больше в нашей компании было веселья и счастья, тем больше мне казалось, что скоро все рухнет. И тогда я до боли сжимала в объятиях своего анвара и позволяла себе хоть ненадолго забыться. Он понимал, чувствовал мое смятение, страхи, внутреннюю дрожь. Только я не позволяла ему озвучить тот вопрос, который может все разрушить. Пусть лучше так. Насладиться этими последними счастливыми днями и ночами. Просто любить, просто жить, отбросить политику, интриги, власть и прочую шелуху и немного побыть собой.

Мы решили праздновать в Юдинии. Как выразилась Мила: «Закончить все там, где началось». Мы не поняли, но она не собиралась нас просвещать. Видимо это было что-то личное.

А через неделю, за день до церемонии пришли они. Анвары. Посланники Макса, и проводили меня туда, где изменилось все мое представление о жизни.

Ее укрывали в заброшенном замке, том самом, где последние годы жила Амелия, мать Азраэля. Странная ирония судьбы. Или, скорее, ее насмешка.

Те слуги, из числа простых адеонцев, предупредили, что она абсолютно безумна. Ничего не видит, никого не узнает, только рисует. Я не поняла поначалу. И, когда меня проводили к ней, увидела, что они не преувеличивали. Гвинервы в запертой комнате не оказалось. Слуги, да и анвары переполошились, бросились ее разыскивать, а я не могла оторваться от рисунков. Видел ли кто-нибудь их? Присматривался ли? Я присмотрелась. Рисунки были везде. Один перетекал в другой, а иногда обрывался, создавая новый образ, и снова обрывался. Это походило на гигантскую мозаику, которую мне только предстояло разгадать, но некоторые элементы я узнавала. На многих рисунках был наследник, мальчик, юноша, мужчина, на других девочка, девушка, женщина, я. На третьих Азраэль и Макс, и Регина, и мои родители, и даже те, кого она не могла знать, мои друзья. То поле, Мойра, Мила, Зак, одна из картин особенно четко отпечаталась в памяти. Много всего. Целая жизнь. Наша жизнь. А потом я увидела рисунок, который Гвинерва так и не успела дорисовать. Свадьба Милы. Теперь уже настоящая. Там все мои друзья, все кого я любила, люблю, и буду любить. А еще Азраэль и я, в самом центре. Просто рядом, а каждая клеточка, словно светится. Она запечатлела процесс слияния. Вот только на обороте была совсем другая картина. Где Зак пронзил Азраэля мечом, и на моей груди медленно начало расплываться огромное кровавое пятно. День нашей смерти, а вместе с ним, начало гибели всего мира. Но был и другой путь, где слияние завершается, а Зака держит в своих крепких тисках-объятьях малышка Жанна, не давая сделать то, что он задумал. И тогда все движется дальше. Мы совершаем ошибки, исправляем их, снова совершаем и так проходит жизнь в постоянной борьбе, постоянном мучительном выборе, познаем любовь, ее силу и слабость, растим детей, и рядом наши близкие люди. В том мире мы знаем, что такое счастье.

В глубине всего этого понимания я зацепилась за другую картину, которая заставила меня похолодеть от ужаса и я бросилась вон из комнаты, уже предчувствуя, что опоздала.

Илана перестала бояться, едва оказавшись в мире всех этих людей. Они были простыми и понятными, а еще очень добрыми. Женщина, одна из жен повстанца, подарила ей платье, расшитое шкурами, а другая — очень удобные ботинки, девочка из лагеря — бусы из камешек, которые находила в лесу.

И все здесь было просто и понятно. Правильно как-то. Эти люди… Ей хотелось здесь остаться навсегда. Казалось, что здесь безопасно. Но так только казалось. Она даже не предполагала, насколько коварен будет план того, кто это все задумал. И что она сама станет тем самым оружием, которое, наконец, уничтожит сопротивление. Ее магия. Разбуженная магия тьмы, рожденной в предательстве. Она заполнила ее до основания. И выплеснулась, сметая все на своем пути. Ей казалось, что она просто видит сон. Один из самых страшных своих кошмаров. А когда очнулась среди пепла, который когда-то был большим, полным жизни лагерем, поняла, что это не сон, не кошмар. Это завершение долгой игры, длиной в двадцать пять лет. И теперь в руках того, кто все это устроил, было идеальное оружие. Та, что сеет смерть.

Илана плакала. Хотела бы она быть настолько сильной, чтобы покончить с собой. Но не была. Она всегда была трусихой. Почувствовав чужое присутствие, резко обернулась. И наткнулась на равнодушный, холодный взгляд женщины, которую не знала. Но было в ней что-то неуловимо знакомое. Словно виделись когда-то. Может, в прошлой жизни.

— Кто ты? — спросила Илана.

— Я твоя мать, — ответила женщина и протянула руку, — Пойдем, я познакомлю тебя с нашим хозяином.

— У меня нет хозяина, — ответила она.

— Глупое дитя. Посмотри, что ты наделала. Думаешь, они простят тебе это? Ты зло.

— Это неправда.

— Твоя судьба была предопределена с самого начала. Ты станешь началом конца этого мира. Ты уничтожишь последнюю из рода Леер, а не станет ее — мир будет наш.

— Я не наследница династии Легарров? — уже зная ответ спросила она.

— Нет. Ты еще одна из рода Леер. Ты тьма, она свет. Извечное противостояние. Но на этот раз свет не сможет победить. Потому что у нас много союзников. Пойдем девочка, я расскажу тебе все.

Илана долго смотрела на женщину. Впитывала как губка все, что натворила. А потом родилась другая Илана, темная Илана. Сильная Илана. И эта сильная девушка улыбнулась женщине и взяла протянутую руку.

Я не успела. Пока нашла анвар, пока перемещалась в Морию, пока уговаривала Милу отправить меня в Легорию, пока объясняла и искала повстанцев, опоздала. Пришла на пепелище. Запах горелого мяса ударил в нос. Настолько сильный, что меня затошнило. Еще больше затошнило от того, что это все натворила моя подопечная, и я сама привела ее к ним. К этим ни в чем не повинным людям. Здесь все было мертвым. Сама земля. Смерть настолько ужасная, что не укладывалась в голове. Я пыталась дотянуться до земли, до уцелевших деревьев, до не обожженной травы. Но все молчало. Гиблое место. Словно его убили не огнем, а выбросом смерти. Что-то вроде моего заклинания света. Оно пронзает энергией, разрушительной по своей мощи, но не трогающей природы, а здесь был выброс другого рода. Не менее мощный, но затрагивающий все. Огромная, страшная сила. Моя ошибка.