Уже почти месяц хозяин приграничной таверны не мог спать спокойно. Двойник снова вернулся. Он так же как и год назад сидел за дальним столиком таверны, заказывал очередную порцию пива и ждал.

И вот этого ожидания хозяин никак не мог понять. Они же знакомы. Тогда почему он не пойдет туда, к своему приятелю-двойнику и не оставит его и его бедное заведение в покое? Может, тогда и сон придет, и не нужно будет вздрагивать каждый раз, когда этот странный маг появляется на пороге. В последние дни он начал замечать, что ждет этой странной встречи. Открывая дверь таверны рано утром, надевая передник, давая указания подавальщице, чтобы лучше и тщательней столы протирала, он каждый раз гадал, придет или нет. Каждый раз приходил, каждый день. А потом вместе со своим странным посетителем стал ждать встречи. И она произошла, хотя на этот раз гость не был так этому рад, впрочем, они оба не были. Но так же, как и в прошлый раз, хозяину так и не удалось подслушать этих странных двойников, как ни старался.

— Какого черта ты здесь делаешь? — возмущенно воскликнул Нил, более молодой.

— Если я здесь, значит, мир все еще идет по плохому пути, — устало произнес мужчина. А он и правда устал за эти годы. Хотелось покоя. Остановиться хоть на миг, ощутить или прочувствовать краски жизни, но нет. Ему приходится бежать, успевать все и сразу, решать проблемы, создавать ситуации, менять, менять и менять все на карте мира и с сожалением осознавать, что не все меняется так просто, что, пустив события по одному пути, они так изворачиваются, переходят в иные формы, на новую колею, но все равно возвращаются к первоначальному положению, сходятся в критической точке. В конце концов, он начал сомневаться, что у него получится. И вместе с этим приходило отчаяние, боль, сомнения. Смешно, но ему казалось, что он лишен всего этого. В этом знании будущего была его сила.

Он так цеплялся за них, так был уверен, что сейчас, видя, как развиваются события, понимал, что не знает, а что же будет дальше? Он чувствовал, что проваливается в зыбучие пески непонимания. И остается либо продолжать пытаться хоть что-то исправить, либо пустить все на самотек и лицезреть то, что уже наворотил. И изматывать себя мыслями, а не сделал ли он своим вмешательством только хуже. Впрочем, он уже не мог выбирать, потому что прирос к этому миру всеми своими конечностями, самой душой прирос. И успел пустить корни. Он говорил об этом с Аурой. Много говорил. И одна ее фраза накрепко застряла в голове и сердце, не желая покидать благодатную почву:

— Ты так хочешь изменить наш мир, но при этом сам остаешься тем парнем из того времени. Но может, не только нам дан второй шанс, но и тебе самому. Чего хочешь ты сам, для себя?

Он ей тогда не сказал. Не смог признаться в том, о чем не говорил никому и никогда, о чем запрещал себе думать.

— Ты не призрак, Нил, который мечется между мирами, не в силах выбрать одну из сторон. Ты человек из плоти и крови, со своими желаниями, чаяниями, мечтами.

— Я не могу отобрать счастье у самого себя, — прошептал тогда он.

— А ты и не отбираешь. Но можешь изменить и свою жизнь тоже. Не того парня, которого я очень люблю. Но и тебя люблю не меньше. Поэтому просто подумай немного и о себе тоже. Сможешь спокойно смотреть, как он идет твоим путем? Пускай. Но если захочешь пойти им сам, то и его путь изменится.

И вот теперь он здесь. Смотрит на своего двойника с намерением предать, забрать самое дорогое, но не для этого мальчишки. Он даже не знает ее. Не знает, как она может улыбаться так, что на щеках появляются ямочки, не знает, как сверкают ее глаза в гневе, не ведает, как приятно она пахнет молоком с печеньем и детством, а еще он не представляет, как сильно может любить. Это легко — забрать его жизнь. Снова встретиться с ней, снова пережить те моменты безграничного счастья, снова просто видеть и все же…

— Ты плохо выглядишь.

— Давно не спал. Надеялся, что не придешь.

— Ну, извини, что разочаровал, — поморщился Нил, а потом спросил, — Так чего ты здесь? Я вроде сделал, как ты просил. Наследник не женился.

— Я знаю. Но, видимо, этого недостаточно.

— Ты знаешь, где она?

— Тебе не стоит ее искать сейчас. Вы встретитесь, но позже. А сейчас дело есть.

— Слушай, а может без меня, а? Я уже так многого достиг. Давай сам.

— Я бы хотел, — почти простонал он, — Одна Всевидящая знает, как бы я хотел…

Он закрыл глаза и лицо исказилось в муке, а Нил вздрогнул. Странно и страшно было видеть себя таким… измученным, сломленным. И тогда он понял, что выполнит любую просьбу, какой бы бредовой она не была.

— Что надо делать?

— Знаешь на юге Свера провинцию Аделар?

— Что-то слышал. Богатый край. Говорят, там земля какая-то волшебная. Палку посади, через год она начнет плодоносить.

— Да. Еще недавно край был незаметен, совершенно терялся на карте мира, но сейчас слишком многие обратили на него внимание. Боюсь, этот край станет началом конца, спусковым крючком, новой Гвинервой.

— Что-то я не понял…

— Это я так, мысли вслух. Тебе нужно поехать туда. У наместника края есть дочь. Ты должен защитить ее. Любой ценой. Она важна. Ты поймешь потом.

— А что будешь делать ты?

— Придется навестить старого друга. И запомни… Она должна жить. Любой ценой.

— Да понял я, понял. Как ее хоть зовут-то?

Двойник долго молчал. Крутил в руке так и не тронутую кружку пива и смотрел куда-то в пространство. Нил не мешал. Просто боялся когда-нибудь стать таким. Что бы с этим человеком из ниоткуда не случилось, он сделает все, костьми ляжет, но не повторит его судьбы. Потому что просто не в силах смотреть, как в своих собственных глазах плескается такое отчаяние.

— Илана, — наконец, ответил он, — Ее зовут Илана.

Жанна пребывала в каком-то странном состоянии, на границе яви и сна. Ей было страшно. Скорее, не от того что случилось, а от того, что она не знала и не понимала происходящего. Неизвестность пугала.

И эти бесчисленные вопросы, ответов на которые не у кого было требовать.

Где сын? Что случилось с Милой? Как там Майк? И что будет с ними дальше?

Когда ранили Лестара, она побежала за Милой. А потом потерялась во всей этой запуганной толпе. Людской поток потянул ее за собой куда-то к выходу. Это было какое-то безумие. Все кричали, толкались, били острыми локтями и затаптывали упавших. Она увидела, как вот такому несчастному проломили череп, и с ужасом осознавала, что не станет ему помогать, и другим упавшим, потому что неуправляемое стадо, а иначе этих потерянных, полных ужаса и желания спастись, назвать было нельзя, просто затопчет.

Наконец, ей удалось выбраться где-то за воротами дворца. Но в комнату Милы она сумела попасть только к вечеру. Надеялась застать ее там или хотя бы узнать, что произошло. Кто стрелял в Лестара? Жив ли он? Что случилось с Яром? Удалось ли выбраться Артуру? И прочие вопросы, от которых болела голова, а может, это от всего пережитого. А ночью за ней пришли стражники и, ничего не объясняя, арестовали.

Лестар появился на следующий день. Страшный. С этими своими горящими безумием каким-то глазами. И задал всего один вопрос:

— Где Мила?

Она не знала, о чем и сообщила. В ответ он попросил оставить их одних, а потом схватил за плечи и зашипел, не хуже змеи, которых Жанна до смерти боялась:

— Очень надеюсь, что вы сказали правду, милейшая. Ведь если нет… я вам не завидую.

— Вы забываете, я не подданная…

— Покушение на короля любой страны карается смертью, — перебил он, — И сомневаюсь, что кто-то из ваших Велесских друзей вам поможет сейчас.

— Я ни на кого не покушалась.

Впервые за долгое время Жанна испытала страх, который внушал очень многим этот человек. Одно дело защищать принцессу Элиани от насилия в стенах ее комнаты, другое планировать переворот со смертельным исходом для прежнего короля. А ведь именно этим они и занимались, правда, убийство в их планы не входило. Но этот человек об этом не знает.