А еще ей хотелось помыться, стереть с себя всю ту грязь и ужас прошлого. Забыть обо всем. Она даже простонала от удовольствия, когда скинула с себя пропахший непонятно чем крестьянский костюм и окунулась в теплую, душистую воду. Намылила руки, лицо, все до чего смогла дотянуться. И провела в ванне больше часа. Берта принесла одно из своих платьев, немного великоватое, но если затянуть поясом, то будет очень даже ничего. Красиво. И она красивая, даже с этими криво обрезанными волосами.

А потом появился отец Берты и пригласил в библиотеку. Спрашивал обо всем, она отвечала, но… О Рей не рассказала и о силе, которая внезапно в ней проявилась, о Торе. Да ни о чем, по сути. И чем больше она утаивала, тем больше менялось лицо советника Валенси. Превращалось в неживую маску. И тогда она начала думать об этом доме, таком большом, безопасном и уютном. Они ведь уехали одними из первых. Сбежали. Как крысы с тонущего корабля. Потому что знали то, что не знала она — Аделар сотрут с лица земли. А не они ли сами этому поспособствовали? И как только она об этом подумала, в кабинет советника почти бесшумно вошел человек с мерзкой, предвкушающей улыбкой палача на губах.

У меня дрожали руки. От того, что именно сейчас оказалась в Адеоне. Причем не по своей воле. Меня словно вытолкнули из сна. И я знала кто. А еще меня до дрожи пугал его взгляд, прожигающий насквозь, пробивающий, словно током. Безумный какой-то. И я поняла. Он знает. Не оттого, что кто-то сказал, а оттого, что чувствовал если не все, то очень многое.

— Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой?

— Я хочу убить тебя. Вцепиться в шею и сломать, как куклу.

— Я тебе не позволю. Ты сам выбрал такую жизнь. И ни минуты не собираюсь тебя жалеть.

— Заткнись.

— За любовь не извиняются, Азраэль. За равнодушие тоже.

— Равнодушие? — выдохнул он и подлетел ко мне, — Равнодушие, значит? Ты равнодушна?

А потом больно схватил за волосы, закинул голову и поцеловал. Только не было в этом всем ничего, кроме желания, неистового желания наказать. За все. Я укусила его, а он ударил. Больно, наотмашь, так, что упала. Да уж. До таких граней мы еще точно не доходили.

— Ты еще пожалеешь обо всем.

— Это чьи слова? Мальчишки, у которого брат отобрал очередную игрушку? Ты все знаешь обо мне и про меня. Все. До крупицы, и теперь изображаешь из себя оскорбленного мужа? Или кого?

— Все. Я не стану больше тебя жалеть, — проговорил он. А я поняла, не слышит. Ни меня, ни себя.

— Отпусти.

— Нет. Ты слышишь, НЕТ. НИКОГДА.

— Тогда мы оба будем страдать.

— Но вместе, Аура, вместе.

И он ушел, а я осталась, ничего не понимая. Он просто ненавидел меня сейчас, а я не могла его жалеть, ничего дать не могла. Потому что все, что у меня есть, я сама, душа и сердце, тело, мысли, все, принадлежало другому. Это не изменится. Никогда.

А потом я услышала торопливые шаги, и в комнате появился тот, кого я меньше всего ожидала увидеть.

— Аура! — удивился Макс, — Что ты…

Я поднялась. Облизала разбитую губу и также в легком недоумении смотрела на регента.

— Рейвен тебя привез?

— Не совсем, — отозвалась я.

Через минуту, как в какой-то комедии ошибок, появился Азраэль. На редкость спокойный, в его-то состоянии. Только глаза остались по-прежнему бешеными.

И Максу он не удивился, а был даже рад. Словно ловушку подстроил.

— Мне кто-нибудь потрудится объяснить, что здесь происходит? — совершенно растерялся регент. А ведь я его таким никогда не видела.

— С радостью, позволь представить тебе, дядя. Мой халф.

— Где? — не понял регент.

— Это типа я, — кисло ответила я и помахала рукой для наглядности. Бедный Макс, совсем растерялся. И даже посерел как-то, я даже испугалась, что от подобной новости инфаркт получит. Нет, вроде отошел.

— Аура, ты шутишь?

— Да какие уж тут шутки.

— И давно вы…

— Просвети его, как давно мы знаем, кто есть кто, — перевела стрелки на Азраэля, а тот даже ухом не повел. Сволочь.

— С тех пор, как я ее убил.

— Ага. Мой собственный атами в меня всадил и оставил на поле умирать. Знаете, у вас просто поразительный племянник. Поразительная тварь.

— Стерва.

— Убийца.

— Ведьма.

— Наглый, самовлюбленный индюк.

— Собачонка наследника.

— Повелителя, — поправила я, а он снова бросился. Бешеный. Макс остановил одним окриком и взглядом, полным горечи и разочарования. Того самого, которое я так боялась увидеть в наследнике. Этот удар был в сто крат сильнее любой пощечины и отрезвил ничуть не хуже. Я просто сползла на пол и заплакала. От всего.

— Я не понимаю. Ничего. Рейвен знает?

Я даже вскинулась от этого вопроса. И как же я сейчас ненавидела Азраэля за торжество в его глазах. Как же сильно ненавидела.

— Если ты скажешь ему, я уж постараюсь сделать твою жизнь невыносимой.

— Хуже, чем сейчас быть не может. К тому же, когда я тебя найду, когда завершится слияние, все станет на свои места.

Я не поверила. Но лицо Макса, с этой сменой эмоций от полного ужаса до обреченности какой-то, заставило вздрогнуть.

— Можно подумать, что слияние изменит мои чувства, заставит любить убийцу и отвергнуть того, кого я люблю. Это бред.

— Это неизбежность.

Я снова вздрогнула, потому что ответил мне не Азраэль. А Макс.

— Верни меня назад.

Он улыбнулся. И так хотелось вцепиться в это идеально красивое, холодное, торжествующее лицо, до тошноты, до боли в суставах. Я даже руки в кулаки сжала.

— Наслаждайся последними минутами с ним.

— Ненавижу.

— Это тоже ненадолго, — прозвучало в ответ.

Вот и поговорили.

А потом проснулась и давилась слезами, просто не в силах остановиться. И глядя на встревоженное лицо Рейвена, его непонимание, истерика продолжилась с новой силой. Не знаю, о чем он думал в этот момент, но судя по напряженному лицу и напрягшимся мышцам рук, которыми обнимал, поняла, что ни о чем хорошем. Как же все плохо. Как запуталось. И мне сейчас не меньше нужно было нервы полечить. Вот найдем Илану и отправимся к источнику, а затем в Легорию. И тогда все. После этого последнего путешествия я расскажу ему. И буду надеяться, что ему хватит эгоизма и любви, и ревности, и силы, чтобы не отпустить, не отдавать, сохранить это чувство, когда он поймет.

Зак не знал, сработает ли его план, но все равно плел свою сеть, вырисовывая узор за узором, создавая само совершенство, только чтобы поймать ведьму в ловушку. Все просто. Истинные ведьмы очень сильны, не так, как маги, но достаточно, чтобы навредить или даже убить. Особенно если они связаны и черпают силу из круга. Но если ведьму спеленать, вытащить из этого круга, разорвать связь, тогда она останется беспомощной. Не будет подпитки, не будет ведьмы. Останется просто беспомощная старуха, если речь о темных ведьмах и девушка, если о светлых. Зак не очень много знал об этом, но достаточно, чтобы попробовать.

Асир принес камень к назначенному месту и времени. Привязка была замкнута на камне, и стоило ей только взять его в руки… Но ведьма пришла не одна. Он даже сразу не поверил тому, что увидел. Просто ирония судьбы какая-то. И встреча старых знакомых.

Судьба иногда делает такие повороты в жизни, что диву даешься. Я даже не ожидала такого, но была даже немного рада такому ее повороту. Все началось утром, после моей ужасной, постыдной истерики. Илана исчезла. Просто испарилась из того дурацкого города, в который мы стремились и обнаружилась на другом конце карты. В Мории. На третьем острове. Туманный, кажется, так он называется. Остров, где туманы часто закрывают собой солнце, даже днем. Сюда стремились те, кто устал от жары. Один ушлый мориец даже здесь курорт организовал и туманные ванны. Вот только добираться туда обычным путем было бы глупо. Я и Акрон это понимали, впрочем, как и Рейвен. Он многого не знал, пока не спрашивал, но лишь пока. Слабая надежда, передышка, которая испытывает терпение. Но рано или поздно оно кончится, и придется отвечать. Как есть.