— Слушай, любимый, — вновь начала я шепотом, пытаясь абстрагироваться от давления окружающих, — нам обязательно убивать их, чтобы сдать этот экзамен? Нельзя ли быть более… гуманными, что ли? Это же бесчеловечно!

— Так мы и не люди… — отозвался дракон с улыбкой и взял меня за руку, разжимая пальцы. Только сейчас я заметила, как от волнения сжала кулаки, а на коже ладоней остались следы от ногтей. — Я и не знал, что ты столь трепетно относишься к другим народам. Это из-за твоих родственников по отцовской линии? Или кто-то из них знаком тебе?

Голос его стал глубоким и пронизывающим, будто он знал каждый потаенный уголок моей души. Дракон попал точно в цель, но я сомневалась, что стоило доверять ему. От него веяло холодом, что вынуждало меня чувствовать себя его целью.

— Это просто слишком жестоко… — лишь промямлила я, пожалев, что решилась затеять этот разговор.

Дракон вдруг переменился в лице, озлобившись, усмехнулся, а затем добавил, процедив сквозь зубы:

— А жестоко ли их отношение? Разрушение многих гнездований, убийства самок низших драконов… Наши популяции вымирают, а мы должны мириться с нападками колдуний? Синти, я люблю тебя, но мне лучше знать, что на самом деле происходит сейчас… Я видел то, что творится на границах. Не стоит их жалеть.

Я не успела даже пискнуть в защиту, как дракон опустил взгляд на мою ладонь и коснулся ее. По венам будто побежало тепло, освобождающее от напряжения. В голове тотчас возник туман, распутывающий мысли. Голоса кругом стали приглушенными, и я вздохнула с облегчением. Лишь образ дракона передо мной оставался отчетливым, манящим, успокаивающим.

— Не переживай: я не собираюсь убивать нашего противника, но и, как полагается, докажу, что драконы не терпят предательства…

На моем виске сразу же запечатлели легкий поцелуй, а с губ своевольно сорвался вопрос:

— Как?..

Дракон нахмурился, и что-то вдруг показалось мне в нем опасным. Он замер, наверняка взвешенно обдумывая ответ. Тепло, разливающееся по телу, вдруг стало горячее, и я обнаружила, как магические символы начали расползаться по коже, охватывая и пленяя. Остатки разума вынудили меня дернуться от опасности, однако дракон успел обнять за плечи и прижать к себе.

Я услышала размеренное биение его сердца, ощутила дыхание на шее.

— Мы выйдем последними, — заговорил дракон тихо, но твердо. Его руки начали перебирать пряди волос на спине, но это больше не успокаивало. Собственное сердце затрепыхалось в груди, и я стиснула губы, боясь, что он поймает меня: узнает, кто я на самом деле. — На нас будет сосредоточено всё внимание. Знаешь ведь, что за нами следит не только мой отец, но и твой дядя… именно потому мы сегодня должны выйти победителями. Любой ценой, Синтия.

Я постаралась кивнуть в знак согласия — насколько могла в текущем положении.

— А теперь смотри на арену, начался первый поединок между ведьмой и парой драконов.

Он сам повернул мою голову, отчего у меня не оставалось выбора. Первая же атака поразила меня до глубины души: драконица вытянула руки, высвобождая поток энергии, и ее партнер тотчас с легкостью воссоздал огромное ледяное лезвие, которым атаковал перепуганную ведьму. Та не успела толком отскочить, и с криком распласталась по земле.

— Безусловная победа первой пары!

Не успел голос оратора стихнуть, как толпа высокородных ободряюще взревела, поддерживая первых победителей бурными овациями. В тон им захлопали экзаменуемые, устроившиеся с нами на скамьях, а мелкие низшие дракошки закружились между собой над ареной, будто танцуя. У одной меня, наверное, сжалось сердце и задержалось дыхание от шока. Страшно было узнать, что случилось с девушкой, насколько тяжело ее состояние? Или и вовсе ранение оказалось смертельным? Ее мучительный крик застыл у меня в ушах — я уверяла себя, что драконы не посмеют пойти против мирного договора и развязать войну, поэтому…

Не может же всё закончиться плачевно?.. Шабаши не спустят оскорбление с рук, и драконы знают об этом…

Взгляд своевольно зацепил ведьм, дожидающихся своей очереди, и по их скованным лицам я легко прочитала ужас. Это была словно дополнительная эмоциональная пытка: знать очередность казни и лицезреть, как страдали другие. От одной лишь мысли, что меня раскроют и подвергнут тому же публичному истязанию, по спине прошел холодок, а руки вспотели. Я ненавидела себя за инстинктивный страх, вынудивший сжаться и прятаться; за душевную слабость, из-за которой теперь собственная жизнь казалась намного ценнее чужих. Разум понимал, что стоило мыслить здраво — лишь тогда мне откроется решение, — но всё внутри противилось риску.

Что я, в конце концов, могу сделать для них? Выйти и помочь? Это глупо! Самой бы, беспомощной, выкрутиться без магических способностей…

Публично признать, что я — ведьма? Еще глупее… Самоубийство практически.

Да и признание наверняка поднимет суматоху. Возможно, немного отложит время для остальных, но из-за меня всех начнут подозревать. Ведьма в теле драконидицы! Сколько ж нас таких, способных следить за ними исподтишка, внутри их социума? Одна ли я?

А если мое зелье переместило души, то все приобретает еще более опасный оборот. Так и до запретных заклинаний дойдет… Меня объявят врагом народов, выдворят из «Сумеречного болота».

«Изверги», — подумала я в отчаянии и сглотнула тугой ком, вставший в горле. Мысли приобретали дурной оборот, в душе нарастала паника, и я не могла от нее избавиться.

Где мои хваленые стальные нервы, ведьмовское хладнокровие?!

— Вот видишь, — прошептал со спины дракон, приблизившись. Его голос убаюкивающим переливом обволакивал сознание, — их не убьют, а ты переживала по пустякам…

«Пустякам, — встрепенувшись, чуть не выкрикнула я от возмущения. — Убийство — пустяки?».

Я было открыла рот, чтобы высказать дракону все, что накипело от лицезрения издевательства, но замерла в недоумении. Фраза крутанулась повтором в голове.

— Не убьют? — произнесла я, все еще пребывая в недоумении.

Заторможенная, я повернула голову и уставилась на зрелище, происходящее на арене. Слуха коснулось хихиканье возлюбленного Синтии, но я это проигнорировала.

Практически ничего не изменилось. Драконья парочка вытаптывала себе дифирамбы, активно жестикулируя. Драконица же, встретившись со мной взглядами, злобно оскалилась и отвернулась. Отношения у них с Синтией наверняка были не сахар, что мне абсолютно по боку. Однако за ними… тело ведьмочки странно поблескивало.

— Она блестит… — пробормотала я взволнованно, не глядя ухватившись за одежду дракона и дергая ткань. Мужчина снова с теплотой рассмеялся, придвинулся ближе, а затем взял меня за руку, что все-таки вынудило меня обернуться.

— Родная, все хорошо. Я же говорил, что это не стоит твоих переживаний, — улыбнулся дракон. — Их проучат, проверят тем самых нас, а затем просто вернут всех на свои места. Ведьмы не посмеют восстать, если объяснить им правомерность наказания.

Казалось, собственные слова чудились дракону истиной в последней инстанции. Его выражение лица ничуть не изменилось, маска спокойствия будто въелась в кожу — лишь изгиб губ менялся время от времени, показывая степень эмоций. Значит, он действительно считал, что ведьм излечивают и отпускают. Чувство тревоги засело под ребрами и, будто паук, плетущий себе паутину, стремительно разрасталось. Мне с трудом верилось, что циничные, склизкие драконы вдруг решат отпустить жертв, якобы нарушивших границы их территорий. А охраняют и чтят свои владения эти звери особенно щепетильно…

— Ты сам себе веришь? — поинтересовалась я, чтобы подтвердить предположение.

Дракон в недоумении вскинул бровь, а затем усмехнулся. Уже это давало мне утвердительный ответ.

— Зачем нам оборванки? Они бесполезны.

Ругательство неприятно зацепило, но я постаралась не показывать виду. Очевидно же, что здешние относятся к ведьмам и некромантам с той же неприязнью, что и мы к ним. Оно было у нас в крови, на слуху, а сейчас и перед глазами. Его не искоренить так просто, да и зачем, если все только и подливают масло в огонь?