— Так что там с переводом? — решаю уточнить.

Хорек отводит взгляд и поджимает свои нитки, которые у него вместо губ.

— Я попросила Володю помочь, когда ты рассказал мне о своих планах. Он занимает должность декана на твоем факультете.

Хм, такой молодой и уже декан? А ну-ка, проверим.

— И как давно он на этой должности? — спрашиваю с понятным матери намеком.

— Чуть больше года.

— А встречаетесь вы?

— Ян, ну что за допрос?! Расскажи лучше, как тебе на учебе. Никаких проблем нет? Ты только скажи, Володя сразу разберется.

— А у твоего Володи вообще язык есть?

— Молодой человек…

— О, надо же, не немой, — я перебиваю этого хорька, смотрю на мать, которая, по-моему, уже готова придушить меня прям на месте. — Поеду я, ма, дела еще есть. Звони, если что-то понадобится.

Уже в машине я ударяю по рулю, выпуская злость. Сразу должен был догадаться, что мать выкинет подобное. Слишком уж она выспрашивала о дате моего возвращения и слишком настойчиво уговаривала заехать к ней в этот же день. Хотела избежать последующих возможных неловких встреч.

После дома, где я провел детство, гоню в автосервис, узнать о состоянии машины моей горячей преподши. Надо было сделать с номера Агаты дозвон на свой, чтобы все-таки предупредить ее об исчезновении тачки.

Ребята вскрыли это ведро без проблем и на прицепе пригнали к себе.

— А тебе точно это надо? Ей дорога на металлолом, тут ремонт нужен по полному пакету, — парень жмет мне руку. — Макс.

— Ян. Она прям совсем не але, да?

Мы оба скептически смотрим на подбитый бампер, стоя в стороне.

— Ну, погонять на ней точно не получится. Можно, в принципе, подлатать, но это год, максимум. Дальше уже тупо опасно будет ее юзать.

— Делайте. Я заплачу.

— Два-три дня, займусь сейчас тогда.

— Добро.

Покатается Агата Юрьевна еще немного на своем корыте, все же даже я не настолько щедрый, чтобы за один перепихон дарить телочке авто.

В клуб я прикатываю точно к оговоренному времени. Ненавижу заставлять людей ждать, я уважаю чужое время.

Вертинский уже зажимает какую-то малышку у бара, но при виде меня шепчет что-то на ухо своей однодневке и хлопает меня по плечу в знак приветствия.

— Я наверху засел, — Мирон перекрикивает музыку. — Пошли.

Мы заказываем привычный виски, берем пожрать, потому что у обоих руки из задницы растут, чтобы готовить дома, и обычно перебиваемся то тут, то там.

— Че не сказал, что приезжаешь? Я бы что-нибудь посерьезнее организовал, все-таки лучший друг домой вернулся, — Верт провожает взглядом официанточку и откидывается на спинку дивана.

— До конца не был уверен, что все срастется, — пожимаю плечами.

— Так ты объяснишь, с чего вдруг сорвался в нашу глушь из столицы?

— Да папаня кислород перекрыл, пришлось валить. Прикинь, решил мне какую-то дочурку своего компаньона навязать, они за моей спиной с датой свадьбы уже определились. Якобы я ему по гроб жизни обязан за все, пришло время платить по счетам. Даже в ментовке меня закрывал, чтобы я образумился.

— Охренеть… — тянет удивленно Мирон. — А ты не пытался поговорить с ним? За что вообще ты ему должен? Насколько я помню, в Москву ты укатил на бюджет, бабки у него давно не берешь, с восемнадцати еще.

— За фамилию, бл… Да я сам охуел, если честно, когда он мне это все выкатил. Грозился вычеркнуть из завещания.

— А ты что?

— Вежливо подсказал, что он с этим завещанием сделать может.

— Подтереться? — Вертинский скалится и начинает ржать.

— Ты чертовски хорошо меня знаешь, друг.

Разговор плавно перетекает в нейтральное русло. Цепляемся языками за старые темы, обсуждаем, что друг у друга в жизнях творилось за эти полтора года. Я расспрашиваю про заезды, Мирон обещает вписать меня на следующий, который состоится через пару недель. Призовые хорошие, можно будет прилично поднять.

— Не успел приехать, а девчонки уже сами валят? — Верт смотрит куда-то мне за спину. — Погоди-ка, а это не наша…

— Где моя машина, говнюк?!

Я аж морщусь, до того громкий визг.

Лениво поворачиваю голову в сторону источника шума, взгляд скользит по стройным ножкам выше, к пиздец какой короткой юбке.

— Вы что-нибудь слышали о нравственности педагога, Агата Юрьевна? Какой пример подаете подрастающему поколению, сверкая трусиками в общественном месте?

— Кхм-кхм… — Мирон отхлебнул виски, перед тем как я открыл рот, и теперь давится им. — Пойду-ка я… Прогуляюсь, ага… Агата Юрьевна, не слушайте этого идиота. Вы — само очарование.

— Вертинский, скройся с моих глаз, а то на зачете завалю.

Мы остаемся вдвоем с этой фурией, я жестом предлагаю ей занять место Верта, щелкаю официантке, чтобы она принесла коктейльную карту. Передо мной же девочка, она крепкое дерьмо, налитое в наши стаканы, не пьет.

— Где. Моя. Машина?!

— Ты так напряжена, милая, — я подаюсь вперед, меня притягивает вырез на платье Агаты. Грудь покачивается прямо перед моими глазами, когда малышка ерзает от переполняющего ее гнева. — Я могу помочь тебе расслабиться.

Она тянется к моему стакану с явным намерением в глазах снова меня облить, но в этот раз я оказываюсь быстрее. Хватаю ее за руку, резко дергаю на себя, вынуждая встать коленями на стол в довольно сексуальной позе.

Хорошо, что сзади стена и никто не видит то, что находится у нее между ножек.

Перетаскиваю горячую преподшу себе на колени, наматываю распущенные волосы на кулак, молча дав понять, что лучше не сопротивляться.

Во мне кипит адреналин, в крови два или три стакана крепкого пойла, а в голове дикое желание трахаться. Не самое лучшее сочетание. Для нее.

— Ты выбрала не то время и не то место для своих предъяв, красотка. Знаешь, о чем я сейчас думаю? — спрашиваю и облизываю ее шею. Прижимаюсь губами и чувствую под ее кожей бешено бьющуюся жилку.

— Отпусти меня!.. — Агата еще пытается шипеть, отбивается, но я быстро перехватываю ее руки и завожу их за спину. Кошечка в ловушке.

— Так вот, вернемся к моим мыслям. Тебя когда-нибудь трахали в общественных местах, малыш? В туалете клуба, например. Хочу быть глубоко в тебе, пока ты будешь кусать свои губы и пытаться сдерживаться, чтобы никто не услышал, — я обхватываю свободной рукой ее задницу, надавливаю пальцами на сердцевину между ее бедер.

Я даже через колготки и трусики чувствую, какая она горячая.

— Хочешь побыть немного грязной девочкой? Я даже раздевать бы тебя не стал. Достаточно просто задрать твое платье и разорвать капрон там, где мне нужно добраться до тебя.

Прикусываю мочку ее уха, и малышка дергается. Сладко стонет, когда я надавливаю ладонью между ее ног, и неосознанно сама трется о мои пальцы.

Бля-я-я, я мог бы взять ее прямо здесь. Мне достаточно только дернуть ремень и насадить это сладкое упругое тело на свой член.

Пора включать мозги.

Я роняю Агату рядом с собой на диван и залпом опрокидываю в себя остатки вискаря.

Успокоиться. Надо успокоиться, пока я не натворил херни, которую потом придется расхлебывать.

Странно, что помимо долбящей по ушам музыки больше нет никакого звука. А где истерика? Где обвинения в насилии и домогательствах?

Кошу взгляд на Агату — она забилась в угол, судорожно поправляет задравшееся платья. Взгляд слишком дикий. Ясно, красотка тоже под впечатлением от всего случившегося. Готов спорить, что в трусах у нее потоп.

— Выпить?

— Д-д-да… Если можно…

Думаю, Верт не обидится.

Я впихиваю в дрожащие женские руки запотевший стакан. Агата меня удивляет, когда быстро осушает его несколькими глотками подряд. Потом она, правда, кашляет, но выглядело все равно впечатляюще.

— Твою тачку отогнали в сервис, сделают дня за три, — решаю заговорить с ней.

— Как вы ее завели без ключа? И там была сигнализация…

— Для знающих свое дело это не проблема.

— Твой друг, он…

— Верт не трепло. Он ничего никому не расскажет.