— Может быть, мы сможем как-то мирно уладить вопрос?

Только после этого мужчина удосуживается посмотреть на меня.

— А это что за телохранитель? — он кивает в сторону Вертинского, стоящего рядом со мной.

— Я привез документы на машину, и у меня нет никаких претензий. Я не буду писать заявление.

— Ну что ж, присаживайтесь…

Вопрос решается быстро, как только я увожу разговор в сторону компенсации за доставленные неудобства. Мужчина напротив меня хмыкает и протягивает мне какой-то учетный журнал, куда я вкладываю те самые купюры, которые дал мне Вертинский.

— Документы покажите, — он быстро прячет взятку в стол и параллельно набирает кому-то по стационарному телефону.

Диану выпускают через пятнадцать минут. Она тут же кидается мне на шею и шмыгает носом, пока я быстро вывожу ее на улицу, чтобы никто не успел передумать.

Я не собираюсь отчитывать ее прямо здесь, серьезный разговор ждет нас дома.

Сестра прячется у меня за спиной, когда замечает парней. Стыдно этой заразе.

А Ян все же не уехал. Он курит, бросая в мою сторону недовольные взгляды. Я же ищу в телефоне ближайшие банкоматы, чтобы прямо сейчас отдать Вертинскому деньги.

— Мне кажется, тебе надо извиниться, — говорю сестре. — Прямо сейчас, Диана.

— Не буду я перед ним извиняться, — она сопит, кусая губы.

Мирон сам подходит к нам.

— Динь…

Сестра демонстративно поворачивается спиной к нему.

— Можно мы поговорим? — его вопрос обращен ко мне. — Всего пару минут.

Я самоустраняюсь. Они все равно это сделают, так что мешать нет смысла.

Ян решает воспользоваться моментом, пока я стою одна. Выбрасывает сигарету и материализуется перед моим носом.

— Нам тоже стоит поговорить, ты так не думаешь?

С шумом втягиваю воздух. На время разбирательств с Дианой я перестала думать о сегодняшнем утре, а теперь эти мысли опять захватили мою голову.

Да, я с позором сбежала из его квартиры. Вроде бы даже «доброе утро» Яну не сказала. Мне было безумно хорошо ночью, а после пробуждения меня начала сжирать волна позора.

— Не думаю, потому что это больше не повторится, — огрызаюсь, злясь на саму себя.

— Тогда засекай время, детка.

— До чего?

— До момента, когда ты снова окажешься в моей постели. Потому что это повторится еще не раз.

Агата

На меня столько всего навалилось, что в конце дня организм выдал мне конкретный сбой.

Температура в тридцать восемь градусов вообще не радовала, а горло начало болеть так, что разговор с Дианой пришлось отложить до лучших времен.

Сестра только сболтнула мне, что увидела своего принца с другой. Ну и, долго не думая, решила выместить обиду на его машине, даже не разобравшись.

Денег с меня Вертинский так и не взял, а от стоимости ремонта вообще отмахнулся. Не женское это дело, мол, с машинами разбираться. Сексисты они, на пару с Яном.

— Ты как? — Диана приносит мне чай с лимоном и садится рядом. Вздыхает, осматривая придвинутый к дивану стул с кипой таблеток.

— Не буду храбриться и скажу, что мне плохо. Голова раскалывается, Ди, и морозит постоянно.

— Скорую вызвать?

— И что они сделают? Жаропонижающее я и без них выпью, а завтра у меня выходной. Отлежусь.

Только вот моему гениальному плану не суждено было сбыться.

На следующий вечер меня все-таки забирают с мигалками, диагностировав двустороннюю пневмонию.

Я провожу в больнице две долгие недели и выписываюсь из нее с синяками на всех возможных местах.

Диане я строго запретила кому-либо говорить о моем состоянии, а Кристину в университете попросила сказать, что меня не будет из-за курсов повышения квалификации.

О моем реальном состоянии знали два человека. Сестра, которая все это время таскала мне еду, чтобы я не загнулась от больничных каш, и Володя. Он тоже приезжал пару раз, но в основном мы общались по телефону.

Ян все это время забрасывал меня звонками и сообщениями. Очень злился, что я не сказала ему про отъезд, и настойчиво «просил» меня взять трубку. Угрожал, на самом деле.

Но я не велась и продолжала сбрасывать входящие от него. Я взяла паузу, чтобы разобраться в себе, а по итогу после двух недель так и не понимала, что мне делать дальше.

— Я уже почти вышла. Ты где? — прислоняю телефон плечом к щеке, удобнее перехватывая сумку с пакетом. Тяжело все-таки.

— Агат, прости, малыш, меня на конференции задержали. Вызови себе такси, ладно? А я вечером заеду с извинениями…

— Не приезжай.

Сбрасываю вызов и начинаю реветь, потому что вдобавок ко всему у меня на пакете обрываются ручки. А запасного нет.

И запасной жизни, чтобы постоянно ждать Володю, у меня тоже нет…

Господи, до чего же обидно.

Я хлюпаю носом, сидя на лавочке, и не понимаю, как мне поступить. У меня просто нет энергии тащить все это самой, Дианка в школе, а Тина сегодня не выходная.

Особо ни на что не надеясь, я пишу сообщение единственному человеку, который приходит мне в голову:

«Советская, 64. Забери меня, пожалуйста, прямо сейчас».

Ян не перезванивает. Только рядом с сообщением загорается значок о том, что он прочитал.

Я собираюсь с силами еще какое-то время, прежде чем вызвать такси. Открываю приложение, пялюсь на карту, чтобы выбрать наиболее удобное место для подачи машины…

— Я даже спрашивать ни о чем не буду, — сверху звучит грозный низкий голос. — Это все твои вещи?

Меня хватает только на то, чтобы кивнуть.

Внезапно становится дико стыдно перед Яном. За себя, за свое поведение. Даже за свой внешний вид, потому что после больничной палаты и отсутствия горячей воды в отделении выгляжу я, прямо скажем, далеко не как мисс мира.

Он привозит меня домой. Ко мне.

Затаскивает вещи в квартиру, пока я плетусь следом с низко опущенной головой.

— В душ пойдешь? — коротко интересуется.

Киваю и прячусь от него в ванной комнате.

Выхожу я, замотавшись в полотенце. Влезать в грязную одежду, после того как я два раза прошлась по коже мочалкой, мне совсем не хочется.

— Кто-то еще знал, что ты в больнице? — Ян идет за мной в комнату.

— Диана и… — я осекаюсь, но он замечает это дурацкое «и».

— И этот твой хрен, — звучит без вопросительной интонации. — Ты мне написала, потому что он тебя опрокинул?

Я опускаю глаза в пол, но Яну и так все понятно.

— Очаровательно, блять, — он окидывает меня взглядом, от которого кожа тут же покрывается мурашками. — Оденься. Вернусь, и мы поговорим.

Ян выходит на балкон, а я быстро влезаю в удобный свитер и джинсы. Наспех сушу волосы феном, но пяти минут слишком мало, так что с кончиков все еще капает, когда он возвращается в комнату.

— Детка, а ты долго еще будешь считать меня мальчиком на побегушках? — обманчиво спокойно спрашивает, я даже на секунду расслабляюсь.

А потом замечаю его глаза. В которых плещется чистая ярость, направленная сейчас только на меня.

— Я тебя не держу вообще-то. Мог бы и не приезжать сегодня, — тут же ощетиниваюсь. Мне почему-то сразу хочется защищаться от его взгляда.

— Не мог, — коротко отрезает, хлопает балконной дверью. — Не мог, блядь. И ты это прекрасно знала, поэтому и написала мне. Что за херня, Агата? Ты же вроде умная баба, зачем все это?

— Да потому что, представь себе, нормальные люди не ждут какого-то взрыва, а строят человеческие отношения, основанные на уважении, доверии, привязанности…

— А потом трахаются на стороне, потому что все это скучное дерьмо быстро надоедает. Открой глаза уже, у тебя проблемы начались явно задолго до моего появления.

— У меня не было бы никаких проблем, если бы ты не вел себя так!

Почему мне так хочется с ним спорить? Ян тычет меня носом в очевидные вещи, а я все равно отрицаю их, просто потому что именно он говорит мне об этом.