Я оказываюсь на подоконнике, сзади у меня окно, а спереди сильное натренированное тело Яна. Если бы он не стоял так близко, я бы соскользнула. Но теперь мне приходится обвивать ногами его бедра.

— Спецом меня драконишь? — он трется носом о мою щеку. Замираю и совсем не дышу, руки безвольно висят по сторонам.

— Я ничего не делаю.

— Да тебе и не надо, — одной рукой Ян упирается в стекло, а второй оттягивает лосины и большим пальцем скользит по тазобедренной косточке.

Почему я опять не могу ничего сделать? Мне так приятно, что хочется просить еще…

— Откуда только взялась такая? — сейчас подушечки скользят по моим губам, Ян немного давит на нижнюю. — У меня же крышу рвет от тебя. Себе хочу забрать. Присвоить. Вообще не слезать с тебя, чудо.

— Так нельзя… — выдыхаю приглушенным шепотом, мне резко стало очень жарко.

— Почему нельзя?

— Это всего лишь гормоны. Ты поиграешься, и у тебя все пройдет. А я не хочу рушить свою жизнь из-за какого-то… — осекаюсь, чтобы не назвать Яна сопляком.

— Замуж за своего папика хочешь? Настругаешь ему детишек и будешь сидеть дома в застиранном халате с синяками под глазами от недосыпа, пока он будет хер пойми с кем шляться? О такой жизни мечтаешь?

— А даже если и так? Что в этом плохого? — я цепляюсь за прежнюю себя.

За ту девушку, которая действительно хотела родить малыша и посвятить себя ему. Проводить весь день с дочкой или сыном, а вечером встречать мужа с работы. Та девушка и подумать не могла, что очень скоро в ее жизнь ворвется ураган «Кострова» и перевернет здесь все с ног на голову.

— Ничего, — Ян хмыкает, наклоняется еще ближе. — А ты уверена, что ему от тебя нужно то же самое?

— Не лезь, куда тебя не просят.

— А меня не надо просить, малышка, — он проводит языком по своим губам, а потом жестким поцелуем впивается в мои.

Не дает мне отстраниться, сразу положив ладонь на мой затылок. Вторая рука бессовестно гуляет под футболкой, пальцы скользят по ребрам, поднимаясь к груди, зажатой обычным спортивным топом.

Ян отрывается, зажимает мне рот ладонью и нападает на шею. Зубы царапают кожу, я благодарна ему за то, что он глушит мои стоны, потому что у меня не получается сдерживать их.

Щеки горят, шею покалывает от жесткой щетины, которая невероятно идет этому наглому засранцу.

Он вообще весь как из женских постыдных фантазий. И это бесит сильнее. Как вообще сопротивляться, когда перед тобой практически идеал?

Особенно если он не открывает рот для очередной гадости, а оставляет им влажные поцелуи на коже.

Во внутреннюю сторону бедра упирается твердая эрекция. Я хихикаю, вспоминая свою выходку.

— Почему ты не стал мне мстить? — поддаюсь порыву и начинаю перебирать волосы на мужском затылке.

— За то, что ты чуть не лишила меня члена? А кто сказал, что я просто не отложил это на будущее? — Ян размашисто проводит языком по моей шее, намекая на оральный секс. — Я жду подходящего момента.

Теперь я не могу сдержать смеха в открытую. С Яном пугающе легко. Не надо подбирать слова, контролировать свое поведение. С ним можно быть собой. Настоящей.

И он тоже не пытается кем-то притворяться. Не играет чужие роли.

— Нам пора возвращаться… — я пытаюсь мягко отстранить Яна, пока у меня окончательно голова не пошла кругом.

— Боишься за сестренку, Агата?

От нового поцелуя я вздрагиваю.

Напоследок Ян оттягивает зубами мою нижнюю губу.

— Или боишься меня?

Ян

Следующие три дня пролетели незаметно. Мы с Вертом зависали в автомастерской, шаманя его тачку, доводя железную ласточку до совершенства.

Мирон обычно участвует в заездах на короткие дистанции. На длинные, по его словам, не хватает терпения.

— Слушай, а у тебя это серьезно с мелочью? — вопрос я задаю, заметив его довольную рожу и телефон в руках. Достал пальцами по экрану стучать.

— А тебе-то что? — отзывается как-то ревностно.

— Да так, чисто из интереса. Зачем она тебе?

— Сам не знаю, — Мирон выдыхает и прячет трубу в заднем кармане. — Понравилась она мне. Забавная такая малышка, на меня каждый раз смотрит так, будто я единственный мужик в мире.

— Ты же понимаешь, что в случае чего Агата тебя кастрирует? Собрался год терпеть до совершеннолетия твоей феи? — подкалываю его.

— Мы даже не целовались еще. Я вообще не уверен, что до этого дойдет. Вот ей вроде семнадцать, но у меня ощущение, что я с пятиклашкой связался. У меня таких девочек не было еще.

— Ну ты реши как-то для себя, надо оно тебе или нет, чтобы мозги мелкой не пудрить. Че делать будешь, если она в тебя втюрится по самое не хочу?

— А у тебя, я смотрю, там у самого серьезный замут? Раз ты даже о сестренке своей женщины переживаешь.

— Она не моя, — огрызаюсь, уходя с головой под капот.

Верт все понимает с полуслова и больше не лезет.

На следующий день в универе я гашусь по этажам от Жанки. Она опять объявила на меня охоту, я номера ее блокировать не успеваю, с которых приходят блевотные смски с кучей сердечек.

Во время большого перерыва твердо намереваюсь пожрать, но возле входа в столовку дежурит девица из Жанкиной свиты. И тут обламывается.

Разворачиваюсь и не успеваю затормозить перед дверью деканата, когда оттуда кто-то резко выходит. В воздухе раздается глухой звук, у меня слегка пульсирует в плече несколько секунд, но я тут же расплываюсь в улыбке, опустив взгляд на знакомую макушку.

Маленькая она все-таки. А сегодня еще и без каблуков. На Дюймовочку похожа на моем фоне.

— Доброе утро, Агата Юрьевна, — придерживаю дверь, чтобы она не шибанула Потеряшку.

— Здравствуй, Костров, — она сухо отвечает.

Это странно, но меня заводит, как звучит моя фамилия в исполнении Агаты.

— Позволите угостить вас кофе? — приподнимаю бровь, когда она вскидывает на меня заинтересованный взгляд.

Небось думала, что я опять полезу приставать к ней со всякими непристойными предложениями. А тут обычный кофе. Даже без двойных смыслов.

— Я как раз собиралась купить стаканчик.

А вот теперь настало мое время удивляться.

Но я проглатываю все комментарии, которые вертятся на кончике языка, и пропускаю Агату вперед, осторожно прикрыв дверь за ее спиной, чтобы Потеряшка не испугалась и не соскочила.

До кофетерия доходим молча. Агата только иногда оглядывается, но каждый раз делает вид, будто смотрит не на меня. Поправляет волосы или нарочно возвращается к какому-нибудь информативному стенду.

— Тебе какой? — закрываю ее спиной, когда малышка начинает искать кошелек в сумке. Еще чего выдумала.

— Капучино. Если можно, — Агата уступает, потому что устраивать спор на людях, особенно когда это твои студенты — плохая идея.

— Можно еще и с шоколадкой, — я подмигиваю ей и прикладываю телефон к считывателю, производя оплату.

Все столики заняты, так что мы отходим в самый конец высокой стойки. Агата забивается в угол, нервно обхватывает двумя ладонями картонный стаканчик.

— Ты можешь отойти? — прилетает мне.

— Так ты все-таки боишься?

В прошлый раз она так и не ответила, сбежав от меня.

— С чего мне тебя бояться?

— А вот с чего, — я двигаюсь ближе и скольжу ладонью по ее спине. Слегка сжимаю талию пальцами, и ее кожа тут же покрывается мурашками. Светлые волоски на руках электризуются.

— Ты что делаешь?! — она шипит. — Здесь же люди.

— Ага, а чуть правее твой папик с какой-то комиссией, — я нарочно задеваю губами мочку ее ушка.

Делаю шаг в сторону, пока Агата не зарядила мне по яйцам в очередной раз, прислоняюсь спиной к стойке и смотрю на этого хрена, который сейчас реально распинается перед какими-то мужиками в деловых костюмах.

Нас с Потеряшкой он тоже заметил, но походу не придал особого значения. Что еще раз подтверждает — моя горячая училка ему до лампочки.