Наконец мы оставили позади открытое травянистое пространство и ступили на тропинку, петлявшую в зарослях тростника дэ. Здесь было уже безопаснее, и я вознамерился было присесть, снять с плеч вещмешок, развязать стягивавшую его бечевку, открыть жестянку и, доставая руками вареный рис, жевать, жевать и глотать.

— Нет, мы должны во что бы то ни стало найти пункт связи. Слышите? — говорил Нам Бо.

Выбора не было. Нагнувшись, я надел сандалии и зашагал дальше. Солнце встало, но у меня уже не осталось сил любоваться солнечным утром. Я заглянул в одну сторожку на сваях — никого. Все еще стоя у ступеней и не успев повернуть назад, я снова услышал голос Нам Бо:

— Самое главное сейчас — найти пункт связи. Вам ясно это?

Отвечать не хотелось, я встряхнул на спине вещмешок, чтоб пристроить его поудобнее, повернул назад и зашагал вслед за ним в поисках следующей сторожки — а ну как там найдутся связные.

С пригорка мы увидали множество этих сторожек; они разбежались по всей долине — сотня, а то и более, все разом и не углядишь. Стоят здесь с давних пор, не поймешь, кто и построил-то их. Торчат небось с незапамятных времен, когда сюда ступила впервые человеческая нога. Построены просто — края двускатных крыш утопают в высокой траве; полы устланы охапками травы, листьями, тростником. Иные будки совсем зарылись в густую траву, а то и вовсе осели или развалились. Каждый год в половодье их уносит течением, сорванные крыши плавают в воде и распадаются на клочья. В сентябре — октябре реки возвращаются в свои русла, начинают дуть северные ветры, земля высыхает, и сторожки снова вырастают то тут, то там, как грибы. Они служат местом отдыха для косарей, ловцов черепах и змей, рыбаков, птицеловов, сборщиков лотоса и просто для тех, кого ночь застигает в поле.

Теперь-то они опустели, и неприятель ежедневно наблюдает за ними с воздуха. Одни давно сожжены ракетами, другие рухнули от вихрей, поднятых винтами вертолетов.

В одной из таких будок размещается пункт связи. Сторожки на сваях! По дороге Нам Бо рассказал мне столько удивительных историй, связанных с ними. Это — места условленных встреч людей, прежде никогда не видавших друг друга, знакомств, свиданий. Привязанности, боевая дружба, даже любовь зарождаются здесь, в сторожках. Бывает, люди исходят всю округу, ища друг дружку, и вдруг повстречаются в одной из будок. А главное, на пункте связи всегда есть девушка-связная, и все они милы и привлекательны — каждая на свой лад.

Как-то ночью один подпольщик сидел в будке, ожидал связного. Ждал он долго, луна стояла уже в зените, подул свежий ветер, но никто не показывался. Поле молчало, с дамбы доносились какие-то шорохи. Услыхав вдруг шум вертолетов, он выглянул и увидел огненные трассы, протянувшиеся к земле. Еженощные обстрелы с воздуха стали уже привычными, но на этот раз подпольщик встревожился. Стая из трех вертолетов, постреляв, удалялась, потом подлетала снова и открывала стрельбу — и так всю ночь.

Никто не приходил. Наверно, что-то помешало, подумал подпольщик. Вдруг он увидел — луна светила довольно ярко — приближавшуюся хрупкую фигурку.

— Кто идет? — спросил он.

— Это я, связная.

— А я тут жду-дожидаюсь.

Связная подошла совсем близко:

— У вас не найдется бинта? И еще бы вату и йод.

— Что с вами?

— Меня ранило.

Подпольщик отправился в будку за вещмешком, развязал его при свете луны и, роясь в мешке, спросил девушку:

— Рана хоть не тяжелая? — В голосе его послышалась тревога, даже испуг.

— Да нет, легкая. Я уж и повязку наложила, только вот боюсь заражения. Можно сказать, повезло — чиркнуло по запястью, — отвечала она спокойно и даже с какой-то приветливостью.

Он увидел: бинт на ее руке весь пропитался кровью. Девушка села на траву, вытянув ноги и положив поперек их карабин; подняла раненую руку, чтобы удобнее было ее перебинтовать. Свободной рукой она придерживала рассыпавшиеся волосы.

— Меня и ранило-то из-за волос.

— Как это?

— Вечером, перед тем как идти сюда, вымыла голову. Когда переходила водоем, с вертолета заметили меня и открыли огонь, пришлось сесть в воду с головой. А вода илистая, мутная, я побоялась запачкать волосы и приподняла их над водою — вот руку и задело пулей.

— Даже такая беда не смогла испортить твои волосы! — тихонько воскликнул он в восхищении и снова взглянул на девушку.

По небу быстро проплывали облака. Ярко светила луна. Он увидел ночное небо в зрачках девушки. В воздухе стоял легкий, едва уловимый запах лотосов. Нет, это был аромат ее волос… Подпольщик этот полюбил девушку и стал писать ей письма. Через год он снова пришел к старой сторожке — на свидание с любимой. Вот такую-то девушку и такую вышку я ищу. Хотя сейчас я, пожалуй, обрадовался бы и старику — окажись только он на пункте связи… И чтоб недалеко от дороги. Устали ведь. Вон та будка будет шестая по счету.

Нам Бо обернулся ко мне и спросил:

— Ну как, ноги еще ходят?

— Все в порядке, — отвечал я.

— Поднатужьтесь еще чуть-чуть. Нам ведь тут без связных — крышка. Неприятель, — пояснил Нам Бо свою мысль, — высадит солдат, а мы и не знаем, по какой дороге бежать. Может случиться, и не враги тебя убьют, на своей же мине подорвешься.

— Ясное дело, связных надо найти во что бы то ни стало, — заявил я. И уж теперь должен был держаться на высоте. Я снова поправил вещмешок — с каждым шагом он становился все тяжелее, — вырвался вперед и пошел впереди Нам Бо.

— Гляньте-ка, свежая тропинка — только что проложена. Давайте свернем, посмотрим… — Он ткнул пальцем в сторону.

Я оставил широкую тропу и свернул туда, не разбирая дороги, шел напролом, топча тростник и высокую траву. Я шагал впереди, Нам Бо сзади, мы продирались сквозь стену травы выше человеческого роста, и вдруг передо мной показалась сторожка на сваях. Я облегченно вздохнул. А ты, сторожка, хитра! Искал я тебя, искал, а ты все пряталась. Вовсе без сил остался — глядь, ты тут как тут. Сторожка под двускатной крышей из скрученных, пожелтевших уже тростниковых листьев стояла над окопом шириной более метра, длиной метра в два, заглубленным на полметра с лишком и устланным сухой травой. Я обернулся и с многозначительным видом прошептал:

— Там почивает фея.

На пункте связи гостей сегодня не было, только связная с карабином под рукой лежала на боку и сладко спала. Парашютная ткань закрывала ее с ног до головы, видны были только длинные волосы, да сквозь тонкую ткань проступали маленькие девичьи пятки.

— Тише, не будем ее будить.

Мы скинули вещмешки, сняли пояса и сложили свое добро в углу.

— Прилягте, а я выйду на минутку. — Нам Бо вышел из будки. Я не знал, куда он направился и зачем, но спрашивать не стал.

Чрезмерный голод, случается, переходит в кажущееся ощущение сытости. Есть я уже не хотел. Выпил глоток крепкого чая из фляги, вытер рот рукавом, прислонился спиной к вещмешку и облегченно вздохнул.

Вот я и на пункте связи! Вышка, затерянная в заросшем сорняками поле, место заранее назначенных встреч между незнакомыми людьми. Что здесь завяжется, что случится со мною, с Нам Бо и с этой молоденькой связной, которая сейчас так сладко спит? Вот о чем размышлял я, искоса поглядывая на девушку. Хорошо бы сейчас поспать, но я знал: стоит лишь мне улечься — сразу захраплю громогласно. Мысли эти перемешались в моем сознании с удивительными историями, рассказанными Нам Бо. Но как бы там ни было, поищу-ка, где бы прилечь. Будка сама, как назло, была очень маленькая, и почти всю ее заняла сама хозяйка. Да и прилично ли мужчине лежать с женщиной в одной будке? Хотя все равно, вдоль тут уже не уляжешься, а поперек — некуда ноги девать.

Я перетащил вещмешки, оружие и все прочее в другой угол и улегся в ногах девушки, изогнувшись, как рак. Уже засыпая, вдруг услышал, вроде кто-то зовет меня по имени. Я покосился на девушку, потрогал свой подбородок, заросший густой щетиной, и совсем было заснул, как вдруг услыхал лязг затвора. Вздрогнул и вскочил, испуганный. Девушка с раскрасневшимся лицом наставила дуло карабина прямо мне в грудь.