— Это не из-за того, что я сомневаюсь, просто… Мы вместе учились.

— И что? — удивляется он, — Я доктор, Кучинская!

И я вспоминаю школьные годы. Тот день, когда он уснул на биологии. И проспал весь урок.

— Ты — мой одноклассник. И это как-то неправильно, — говорю убеждённо.

Но Мишка Балык возражает:

— Неправильно посещать маммолога так редко.

— У меня и жалоб-то нет, — отвергаю я его помощь.

— Ну, и прекрасно, — отвечает Балык и встаёт, — Прошу за ширму.

Мне ничего не остаётся, кроме как встать и пройти в указанном направлении. Там, за плоскостью ширмы, я снимаю лишь блузку. Под ней на мне тонкая майка. Специально одела потоньше, как знала!

— Готова? — интересуется Мишка.

Я отвечаю:

— Да, да.

Он заходит в перчатках и мне становится не по себе. Он возмужал, несомненно! Он выше меня, и солиднее. С бейджиком на груди, и в белом халате. Но это всё тот же Мишка. А я всё та же Кучинская! Хотя, нет. Не та…

— Это что ещё? — вопрошает он, склонив голову на бок.

— Маечка, — поправляю я ткань.

— Осмотр производится на голое тело, — констатирует Мишка.

И мне даже не нужно ему говорить, что я против. За меня это делает взгляд!

— Настя, я — доктор, — повторяет он, будто сама эта фраза доставляет ему удовольствие, — А ты — пациентка.

После подходит, замирает в двух шагах от меня с ладонями кверху:

— Могу я тебя осмотреть?

«Могу я пощупать тебя?», — мелькает в голове его юный образ. Интересно, он тоже видит во мне школьницу? Или это моё воображение разыгралось?

Я выдыхаю, решив, что пора. В конце концов, именно Балыкова Михаила Дмитриевича мне рекомендовал гинеколог. А ей я всегда доверяла! Она вела меня дважды, во время родов. И оба раза — успешно.

Берусь за бретели, спускаю их к локтям. Отвернувшись, смотрю на стену. Мишка подходит. И я чувствую, как мужская ладонь сжимает левую грудь. Это малоприятно! Совсем не таких ощущений я ожидала… Он давит на что-то и мне становится больно. Я ойкаю.

— Тихо, — шепчет Мишка. И пальцы его начинают кружить в районе соска.

Я кусаю губу.

— Руку подними, — велит он. И, стоит мне сделать это, вжимает два пальца в подмышку.

Жуткий приступ щекотки вынуждает меня опустить её! И я ловлю его пальцы.

— Кучинская! — одёргивает Балыков, — Чуть посерьёзнее.

Сам он серьёзен до смеха! Сосредоточен. И взгляд смотрит вовсе не на меня, а в сторону. Это я замечаю, подняв на него глаза…

— Всё, всё, — выдыхаю и остаток осмотра стараюсь ему не мешать.

— Значит так, — произносит Балык, когда мы его завершаем.

Одежда на мне. Так спокойнее!

— Сдашь кровь, маммографию и сделаешь УЗИ, а после — ко мне на приём.

Я смотрю на бумажки, которые он мне даёт.

— А зачем это всё? — уточняю. В мои планы совсем не входило ходить по врачам.

Мишка вздыхает. Спускает на нос очки. Они добавляют ему деловитости! Знала бы биологичка, что за последней партой спит будущий врач.

— Это стандартный перечень исследований. Если бы ты чаще посещала маммолога, то была бы в курсе, — произносит с упрёком.

— А что у меня… там, какие-то проблемы? — я опускаю взгляд на свой небольшой, но компактный размер.

— Там у тебя всё в порядке, — заверяет меня Михаил. И я понимаю, что это уже не «Балык», это действительно, доктор.

Покидая его кабинет, я бросаю взгляд на последнюю строчку его заключения:

«… остаточные проявления диффузной мастопатии… косвенные признаки фиброаденомы левой молочной железы…».

Собираюсь вернуться, чтобы спросить его, что это. Он же сказал, всё в порядке…

Но женщина, что сидела за мной, напирает. Она и так прождала очень долго! Решаю ей уступить. У меня ещё будет шанс побеседовать с ним.

Когда Эльдар говорил о поездке на море, он не шутил. Он всерьёз полагал, что я поеду. И даже купил мне билет! И оформил отель на двоих.

Теперь мне по-своему стыдно, что я обнадёжила его обещанием подумать. Но представить себя вдали от дома просто не могу. Здесь и сейчас моя жизнь то и дело меняется, а я буду так далеко. Вдруг не сумею отреагировать?

И скоро дети вернутся! А я до сих пор не придумала, как им сказать…

— Я очень хочу, правда, Эльдар! — говорю ему в трубку.

И держу в руках загранпаспорт. Чемодан уже собран. Но не на море, а к Машке. Решила пожить у неё. Не могу больше здесь находиться! К тому же, та только что разбежалась с Рубенчиком. И страдает! Будем вместе страдать…

— Тебе не помешает отдохнуть и набраться сил, — убеждает Эльдар.

Я представляю себе это море, эти пальмы и этот песок. И душа разрывается от предвкушения.

— Но у меня ещё будет шанс? — уточняю с улыбкой.

Он тут же бросает:

— Конечно!

— Но ты поезжай, — говорю я ему.

— Без тебя? — возражает Эльдар.

— Да! И отдохни за нас двоих, — даю наказ.

— Нет, я не могу оставить тебя в такой сложной ситуации, — отвечает он тут же.

Я слышу нотки сочувствия. Мы, словно две птицы с подбитыми крыльями. Оба хотим взлететь, но не можем.

— А я говорю, поезжай! — настаиваю, — Я не одна, со мной Машка. Тем более, я буду чувствовать себя виноватой, если ты не поедешь.

— Я могу сдать билеты и отель отменить.

— Нет! — противлюсь.

Мне очень хочется отделаться ото всех и остаться одной. Виктора я исключила из жизни. Исключу и Эльдара. А Самойлов пусть катится к новой семье. Я вернусь, когда он уже съедет…

Мы долго спорим, и он, наконец, соглашается. Я уверяю, что буду звонить, отвечать на звонки. И даже пришлю ему фото с собакой. У Машки их две.

Завершив разговор, изучаю содержимое чемоданчика. Оказывается, столько всего нужно! Хоть весь дом забирай. А я всего-то собралась на несколько дней.

Внизу хлопает дверь. Самойлов явился! Скажу ему, что уезжаю. А куда, не скажу. Спускаюсь вниз с чемоданчиком. По залу витает дымок. Он совсем обалдел? Курит, как в собственном доме.

— Я уезжаю, — говорю ему.

В руках до сих пор держу загранпаспорт. Не знаю, зачем. Но Илья тоже видит его. На лице у него отражается недоумение:

— Куда?

Я пожимаю плечами:

— В Таиланд.

Почему бы и нет? Пускай думает, что я в Таиланде. Может, в моё отсутствие выкинет ещё что-нибудь? К примеру, притащит Снежану в наш дом…

Далее следует вполне закономерный вопрос:

— С кем?

— Какая тебе разница? — бросаю пространно.

Копирую его манеру отвечать на вопросы. Самойлову это не нравится. Он скрежещет зубами:

— Скоро дети вернутся.

Ну, надо же! Кто бы мог подумать? Вспомнил о детях!

— Не скоро, — машу я рукой.

Динка пробудет у бабушки до конца лета. А Денис написал, что ещё две недели намерен купаться и загорать. Но его две недели легко превращаются в три. Я-то уж знаю!

— Настя, — произносит Илья, и в его голосе слышится предостережение.

Я стою, сжимая в одной руке абсолютно ненужный мне загранпаспорт, а в другой — ручку чемодана. Багаж маловат. Но я налегке! Зачем мне брать с собой много вещей? Можно купить всё на месте.

— А что? — говорю ему с вызовом, — Я теперь девушка состоятельная, могу себе позволить.

Он стоит. Руки в боки. И смотрит в упор. Сперва — на меня, потом — на багаж, потом — на загранпаспорт.

— Ты едешь с ним? — слышу я фразу, от которой буквально веет пренебрежением.

— Тебе-то что? — усмехаюсь, — Закончишь ремонт, переедешь. Ключ оставишь под ковриком. Хотя…, - пожимаю плечами, — Я всё равно поменяю замки.

— По-твоему, это нормально? — цедит Самойлов.

— По-моему, нет, — отвечаю с иронией в голосе. Смотря, что он имеет ввиду.

На долю мгновения я отвлекаюсь, и упускаю момент, когда он вырывает из рук загранпаспорт. Идёт с ним на кухню.

Вбегаю туда, оставив в прихожей все сумки.

— Что ты делаешь? — пытаюсь понять, видя Илью рядом с мойкой.

Он держит в руках… Только, что? Нож? Он… режет мой паспорт!