Он даже не знает, что прямо сейчас совершил. Какое безумство!

А всё оказалось не так уж и страшно. И после мы вместе пьём кофе. Виктор расслаблен, и взгляд его мягкий и тёплый ласкает меня.

— Я каждый вечер сидел, как дурак, и думал найти какую-то причину тебе позвонить, — говорит он, смущаясь своим откровениям.

— Не нашёл? — отзываюсь лениво. До сих пор не могу отойти!

Он выдыхает:

— Мне показалось, что в тот первый раз между нами какая-то искра была. А потом…

— Что потом? — я смотрю на него, просто не в силах поверить, что он только что был во мне…

Виктор хмыкает:

— Я понял, что льстил себе.

Я хочу возразить, но молчу. Он только что брал моё тело. Разве это не повод забыть о былом?

Виктор ставит стакан и берётся за дверцу. Шкафчик скрипит. Он вынимает какую-то вещь и, протянув её мне, говорит.

— Вот, я хотел в прошлый раз подарить, но момент был упущен.

Я беру шелестящий пакет. И, развернув его, вижу… сердечко. Красное, с именем «Настя» и золотым ободком.

— Спасибо, — шепчу, не решаясь взглянуть на него, на дарителя. Стыдясь своих слёз.

Моё сердце болит. Но не так, не надрывно! И что-то совсем незнакомое уже зарождается в нём…

Сегодня солнечный день. Лучи его бьют сквозь макушки деревьев. Кукушки кричат в вышине. Ненавижу кукушек! Мы с Машкой бежим не спеша. Она обгоняет меня, убегает вперёд. А затем разминается, ждёт, пока я одолею трусцой эти несколько метров.

— Солнышко, — произносит заискивающе, — Я не хочу тебя напрягать. Знаю, что тебе нелегко сейчас! Но ты всё просчитала? Ведь дом — не единственное, что стоит делить. У тебя двое деток растут, нужно подумать о будущем.

— Я думаю, — отвечаю пространно.

Я думаю… Но не о будущем! А о Викторе. Это ж надо так вляпаться? Переспать с незнакомцем. Знакомцем… Неважно! С чужим мужиком.

Вчера я уехала, хотя он предлагал мне остаться, поехать к нему. Он рассказал, что живёт в скромной двушке. Неподалёку от сервиса. У него есть авто. Тоже скромное. А сервис этот — его! Дядя ему завещал перед смертью. К слову, родителей у Виктора нет. Его воспитали тётя и дядя. Мать с отцом умерли, когда он был ещё маленьким. Он совершенно не помнит о них. Они разбились на машине. А теперь он их чинит. Машины. Чтобы другие на них разбивались… Вот такой каламбур!

— Насть, ты меня слышишь? — Машка требует. Треплет меня за плечо.

— А? Да, — отзываюсь. Сама вспоминаю его смс.

«Когда я увижу тебя?», — написал он с утра.

А я написала: «Не знаю».

Вот такая я стерва! Виктор спросил:

«Тебе не понравилось?».

Смешной! Будто в этом причина. Знал бы он, что я замужем. И у меня двое детей. Стал бы он спать со мной? А, если бы стал, того хуже!

«Очень понравилось», — честно ответила я.

«Тогда не томи, приезжай», — написал, вынуждая меня промолчать.

Я борюсь с собой! И хочу отказаться. Но тело, увы, не обманешь. И этот постыдный момент вновь и вновь мельтешит перед мысленным взором. Тревожит меня. Этой ночью, впервые за множество лет… я ласкала себя. Раньше, когда были вместе с Ильёй, засыпали с ним рядом. Я и помыслить не смела об этом!

«Таким занимаются только подростки», — так думала я. Хотя иногда так хотелось себя ублажить. Если муж не умеет! Если наш с ним супружеский секс превратился в рутину. А мне так хотелось иного! Чтобы как раньше… потеть и стонать. И шептать ему на ухо: «Милый».

— Насть, да что с тобой? — теребит меня Машка.

— А что? — я смотрю на неё с удивлением.

— Ты слышишь, что я говорю, или нет? — продолжает она.

— А… что ты сказала? — хмурю брови.

Машка вздыхает, бросает взгляд в небо. Адресует ему свой нервический смех:

— Я говорю, пора раскошелить Илюху! Пусть платит моральный ущерб!

— Он и так заплатил, — отвечаю расплывчато.

— Ага, — ухмыляется Машка, — Две тысячи долларов — это ничто по сравнению с тем, какую он боль причинил!

Я кусаю губу. И решаю сказать ей! Самойлов копил. Он складировал деньги на счёт в неком фонде. Фонд заграничный, и сумма на нём была в долларах. Проценты её умножали на два. В итоге, за несколько лет, получилась такая «подушка». Перина! О которой он раньше молчал.

— Он оформил его на меня, — говорю, и самой с трудом верится.

Машка хмыкает:

— Боже ты мой! Какая щедрость. И сколько там? Небось, миллион? — голос её источает сарказм.

Я тоже сначала не верила! Пока не увидела цифру воочию. На документах, которые дал адвокат.

— Два, — бросаю я коротко.

— Чего два? — усмехается Машка.

— Два миллиона долларов, — отвечаю вполголоса. И озираюсь по сторонам. Вдруг кто-нибудь слышит?

Пару мгновений подруга взирает. Взгляд отупелый, потерянный. Точно также и я смотрела в лицо адвокату, когда он озвучил объём его средств.

— Чё, шутишь? — щурится Машка.

— Нет, правда, — кусаю губу и смотрю на кроссовки. Шнурок развязался, и я приседаю его завязать…

Но Машка препятствует этому.

— Да ладно! — хватает меня за рукав.

Сегодня я в лёгкой рубашке. И вовсе не потому, что прохладно. Просто… засос на груди! На плече и на шее, мешает ходить налегке.

— Я тоже была в шоке, когда узнала, — отвечаю серьёзно.

Вспоминаю свою реакцию, и то, как смотрела на цифру. На имя, своё. И на подпись Самойлова.

— Как? Это что… это он для себя? — удивляется Машка.

Пожимаю плечами:

— Наверно, на новую жизнь собирал.

— Офигеть! — она прикрывает ладонь лицо, — Это что ж получается, Насть? Ты теперь — миллионерша?

Я смущённо киваю:

— Ну, да.

— И много у него таких счетов? — озаряет её.

Усмехаюсь:

— Не знаю, может быть, есть и другие.

Что я знаю о нём? Об этом мужчине, который был рядом. Если он умудрился в обход изменять, у меня за спиной жить двойной жизнью…

— А чем он, говоришь, занимается? — с подозрением щурится Машка.

Вздыхаю:

— Производством упаковки.

Их компания в прошлом году заняла призовые места и вошла в ТОП самых быстрорастущих компаний России. Илья был среди рядовых работяг. Основатель компании вышел на пенсию, и давно управляет руками других. Самойлов всегда называл себя «пешкой» на шахматной доске. Говорил, что король где-то там, за кулисами. А теперь я узнала, что он, получив высший пост, вместе с должностью выкупил часть его акций. Какие ещё сюрпризы меня ожидают в процессе развода? Может быть, он — нефтяной магнат? И в списке Forbs есть его имя…

Машку такой ответ не устраивает.

— А ты уверена, что это всё, чем он занимается? — продолжает она свой допрос.

— Откуда мне знать? — я вздыхаю, — Мой муж — как ларчик с секретом!

— Как чемодан со вторым дном, — добавляет подруга.

Я улыбаюсь. И чувствую острую тягу раскрыть свой секрет. Просто знаю, что, если не сделаю это, взорвусь! Съем себя с потрохами.

— Маш, — начинаю таинственно, — Я должна тебе кое-что рассказать. Только ты поклянись, никому!

— Да кому я могу? — удивляется Машка, и тут же испуганно ахает, — Ты что, залетела?

— Что? Нет! — от изумления я отступаю на шаг. И тут же думаю: почему бы и нет? Ведь кто-то же может…

— А что? — в нетерпении требует Машка.

— В общем… ту такое дело, — я жмурюсь. Но не от солнца, а от стыда! — Я переспала с другим.

Машка ахает. Чувства, её охватившие, рвутся наружу. И шок молниеносно сменяется радостью.

— Правда? Ты всё-таки сделала это? Настюх! Поздравляю! — кричит она так, что замолкают кукушки.

Я стыдливо смотрю на кусты. Мне всё время кажется, там кто-то есть. Не тот ли старик наблюдает за нами из зарослей?

— И как тебе? Эльдар, наверное, был на высоте? Он же опытный! Знает, куда нажимать, — Машка топочет, взбивая кроссовками пыль. Как пони, со своим белым хвостиком.

— Как бы это сказать…, - формулирую медленно. Просто нужно сказать, вот и всё! Только как?