— О нет! — боль бушевала в Ириде, и она выплеснула ее на того, что был ни в чем не повинен, но был рядом. — В ее смерти виноват только ты! Это ты похитил ее от котаури, а потом соблазнил. Только ты виноват в том, что Дарк узнал о вашем местонахождении, а потом и о том, кто она такая! И только ты виноват в том, что он захотел прибрать ее к рукам, а раз не вышло, то просто убил.

— Зачем? — обезумевший от горя Гадриэль не понимал, чем такая милая девушка как Дея могла быть полезна Дарку.

— Ты не слышал, что ли?! Она такой же верум беллатор, как и ты! И по правилам обязана быть в его рядах, раз уж стала кустодиамом. Только Дарк не Михаил, он не ценит и не превозносит верумов, а убивает их или калечит, чтобы они не заняли его место. И я четырнадцать лет ее прятала и гипнотизировала у котаури не для того, чтобы какой бонумский выкормыш соблазнил ее и тем самым убил!

— Я не знал… — остатки сердца Гадриэля рассыпались на осколки. На лице воина, пораженного наличием сердца у считавшейся бессердечной ведьмы, отобразилось не только удивление, но и понимание.

— Ты, и только ты, убил мою маленькую девочку! — не желала признавать своей вины Ирида, посвятившая дочь в кустодиамы и не предупредившая о том, кто она такая и об охоте, открытой Дарком на ей подобных. — И я сделаю все, чтобы и твоя жизнь была короткой.

Гадриэль обессиленно осел на землю. Любимая была мертва, а в ее смерти был виноват только он. Идиот, который не знал ничего о том, кем была Дея на самом деле и какой опасной была их близость. Все еще находясь в состоянии аффекта, он схватив меч Михаила и попытался заколоть себя. Меч сопротивлялся, но Гадриэль усиливал напор. Капельки крови появились на поверхности кожи и окрасили светлую рубашку, но воин давил все сильнее. Острие, через сопротивление пробирающееся к разбитому сердцу влюбленного парня, вспороло кожу и алый ручеек потек быстрее. А Гадриэль все усиливал нажим, желая покончить с болью раз и навсегда.

Ирида как завороженная любовалась тем, как Гадриэль медленно лишает себя жизни. Она видела, как оружие все глубже погружается в грудную клетку парня, а в его глазах гаснет жизнь. Ведьма чувствовала, что конец близок, а упоение местью все ближе. Но радость убитой горем матери не была долгой.

Меч вдруг выпорхнул из тела Гадриэля и переместился в правую руку седого мужчины. За артефактом наконец явился тот, кто не собирался использовать его для того, лишить себя жизни. Он не стал ругать юного влюбленного парня за такой порыв, быстро переместил погибающего воина в Заставу к лекарям.

Мужчина подоспел вовремя, и лекари успели спасти бонума, ведь сердце задето не было. Но травмы от древних артефактов заживали очень медленно и болезненно. Кустодиамские врачеватели потратили почти три месяца на восстановление Гадриэля, что было куда быстрее чем год на восстановление пострадавшей руки Дарка.

Лекари вылечили тело Гадриэля, но не его душу. На разбитом в дребезги сердце беллатора навсегда осталась отметина в виде шрама, ежедневно напоминавшая бонуму о самой главной клятве.

А в разбитом вдребезги сердце Ириды навсегда поселилась ненависть к парню, укравшему сердце ее дочери. Ему же она приписала и кражу ее жизни, потому поклялась отомстить не только Дарку, на которого отныне не работала, но и Гадриэлю.

Клятву она сдержала.

Боль утраты — чувство, которое невозможно заглушить. Но с ним можно научиться жить. Да, в начале непросто, но постепенно на смену непониманию и ярости приходит принятие и спокойствие, а потом и благодарность. Благодарность за то, что покинувший тебя навсегда человек все же был в твоей жизни, пусть и не так долго, как того хотелось бы. Но Селена и Вар еще не были готовы благодарить за то, что в их жизни были Гадриэль и Лиза, пока они недоумевали, почему жизнь их лучших друзей так быстро оборвалась и почему им не дали еще один шанс несмотря на их заслуги. А еще они неожиданно узнали о том, что боль утраты знакома и их другу. И боль та была куда более невыносимой, чем та, что испытывали сейчас они, потому что любимую Гадриэля убили у него на глазах.

Трудно было представить, какую боль испытывал Гадриэль и как сложно ему было справляться с ней в одиночестве. Можно было только догадываться о том, как он себя ненавидел и как пытался бороться с эмоциями, но они брали верх так же, как и бушующая в нем Тьма. Можно только предполагать, как ему хотелось рассказать новому наставнику Витиуму, прикрепленному к нему через пару месяцев после гибели Деи, о том, что терзает его не только Тьма. Но историей своей трагической любви он не делился ни с кем, потому что Михаил потребовал хранить тайну. Но рано или поздно на тайны проливается свет. На свою тайну Гадриэль пролил свет сам, рассказав правду наставнику.

В одну из совместных вылазок Витиум узнал о том, откуда у Гадриэля шрам на груди и почему его не смогли залечить лекари, хотя такие ранения убирают за пару минут. Гадриэль признался, что несколько лет назад влюбился в дочку Ириды, но Дарк убил ее прямо на глазах у него и ведьмы. Мать поклялась отомстить за дочь, а сам он собрался лишить себя жизни мечом Михаила, но его остановил Амалиэль. Он же перенес к лекарям, чтобы те его откачали. Жизнь угасающую они вернуть смогли, а вот шрам залечить так и не сумели.

Михаил узнал обо всем произошедшем после возвращения в Заставу со встречи с гамаюн. Амалиэль просил о снисхождении, но глава бонумов взбесился и запретил кому-либо рассказывать о произошедшем. Амалиэль хотел поддержать лишившегося любимой Гадриэля, но Михаил не позволил брату помочь, отослав его куда подальше с «особо важной миссией». Гадриэль остался один на один с той черной дырой, что появилась вместо его сердца. Валяясь месяц в лазарете в полном одиночеств Гадриэль поклялся никого больше не любить и клятву эту сдержал несмотря на то, что Вар и Селена думали о том, что он был влюблен в Лизу.

Если бы Вар и Селена узнали, что именно Гадриэль сделал для Лизы, то поняли бы, что это тоже была любовь. Но не та, которую мечтали увидеть они. То была любовь братская. Гадриэль старался помочь девушке, которая влюбилась в такого же монстра, которым должна была стать сама. Девушке, которая, как и он когда-то, выбрала опасную и самую неподходящую для себя пару. Девушке, которая, как и он когда-то, пошла за любовь, несмотря на все преграды. Гадриэль хотел помочь Лизе и искупить тем самым свой главный грех. Ему хотелось надеяться, что это зачтется и он в итоге встретится с Деей, где бы она ни была.

Гадриэль верил в то, что любимая ждет его где-то там… Может быть за Завесой, может в Раю или в другом воплощении, но она ждёт и они обязательно встретятся. Такую же веру он подарил и Лизе. И пожертвовавшая собой девушка поверила, что встретится с Мэшем. Может быть за Завесой, может в Раю или в другом воплощении. Ну а Селене с Варом оставалось только верить в то, что мечты друзей сбудутся и они воссоединятся со своими любимыми.

Утрата Гадриэля сказалась не только на Варе с Селеной, она затронула многих бонумов, включая их главу. Михаил впал в депрессию и не покидал своей комнаты в Восточной крыле. Беллаторы были уверены, что глава горюет из-за потери преемника. Предикторы считали, что он злится на них за вариативность трактовок будущего. Обсерваторы же думали, что он горюет из-за того, что на обряде погибла еще и Лиза. Но только Амалиэль знал, что убивало его брата: Михаил просчитался. Он был уверен, что все знает и выбирает лучший вариант развития будущего, но ошибся и не смог уберечь Гадриэля. Да, ранние видения предикторов показывали, что беллатор пострадает во время обряда, но провидцы клялись, что он останется жив. Михаил даже не сомневался в этом, ведь убить верум беллатора можно только мечем и копьем. Меч против Гадриэля не пойдет, а копье Дарк бережет больше своей жизни. Михаил был уверен, что проконтролировал все. Все, кроме Ириды, которая вообще ни разу не появилась в видениях предикторов, но явилась на обряд и убила Гадриэля. Михаил был готов вырвать себе сердце, потому что сначала его решения привели к гибели Тенакса, а теперь и Гадриэля. Глава бонумов был раздавлен и единственное, что поддерживало в нем жизнь — безумный план, который мое все изменить.