— Давайте хотя бы сегодня без этого! — попросил Вар. — Я же завтрак еще не доел!

— Традиции надо чтить. — констатировал Гадриэль. — Если малум хочет в лазарет, он попадёт в лазарет. Кто ж откажет себе в удовольствии?!

Гадриэль схватил Мэша за руку и переместил во двор за кафе. Туда же отправился и Вар, еще надеющийся разрешить очередной конфликт словами. Но конфликт был уже на стадии битья по морде, так что Ингвар со своей миротворческой миссией снова опоздал.

Мэш получал от заранее оговорённого представления огромное удовольствие и продолжать поддевать своего не эмоционального «оппонента»:

— И как же ты убьешь меня, бом-бом? Забьешь до смерти ругательствами? Или ножичек светящий снова призовёшь?

— Без них справлюсь! — предупредил Гадриэль и бросился на противника.

Мэшер его уже заждался и встретил ударом в солнечное сплетение, а потом боковым в голову. Гадриэль, ожидавший классическую двоечку, был дезориентирован и пропустил несколько ударов в корпус, но быстро собрался и нанес ответные удары. Вар пытался следить за происходящим, но скорость бойцов была стремительной. Все, что видел бонум, это двух равных противников, которые с удовольствием наносили друг другу многочисленные травмы. Причем с большим удовольствием и каким-то остервенением, словно выплескивая на противника всю накопившуюся боль. Удары сыпались один за другим и единственное, что Ингвар смог разглядеть четко — окончание драки и малума, влетающего в стену здания.

Болевой шок после знакомства позвоночника со стеной вернул Мэшера к реальности. В ушах у малума гудело, во рту был привкус крови и металла, что в купе с головокружением указывало на сотрясение где-то средней тяжести. А расплывавшийся под глазом синяк и сломанная честь намекали на то, что есть в ближайшие дни он будет бульончики и овсянку.

С трудом восстанавливающий дыхание Гадриэль, держащийся за сломанные ребра и выплевывающий кровь через выбитые зубы, выглядел не лучше. Он привык к тому, что среди бонумов ему равных не было, но Мэш был одним из тех немногих, кто мог дать ему отпор. Это бесило вдвойне, потому что малум даже не был верум беллатором, но при этом дрался ничуть не хуже. Гадриэль знал, что в случае с Мэшером речь шла не о даре из Колодца Истине, а об опыте и стойкости, выкованной литрами крови и кучей сломанных Дарком конечностей.

Вар попытался помочь лучшему другу, но тот его оттолкнул. Шатающейся походкой Гадриэль добрел до стены, недавно принявшей Мэшера, и оперся на нее.

— Защита Дарка на удары по морде не распространяется, как видно. — заметил беллатор, с наслаждением разглядывающий лицо противника.

— Ммммм мм ммм… — только и смог промычать задыхающийся Мэш.

— Только после тебя. — Гадриэлю не составило труда угадать, куда послал его малум.

Мэш снова что-то промычал, но Вар его не понял. Зато очень хорошо понял его лучший друг.

— Возомнил, что сможешь сломить меня? Ты ошибся. Мне терять нечего. — Гадриэль неплохо знал намерения противника. — А у тебя в запасе осталась жизнь. Но я заберу и ее.

Оторвавшись от стены, беллатор побрел к выходу с внутреннего двора и поманил друга за собой.

— Может поможем ему? — совесть не позволяла Вару оставлять в таком состоянии того, кто жил с ними под одной крышей.

— Сломанная челюсть не мешает бросить Зов. Сломанные ребра не мешают переместиться в лазарет. — отмахнулся Гадриэль. — Выкормыша Дарка быстро подлатают. К вечеру рожа будет как новая. А утром снова будет нас бесить. Но урок запомнит на всю оставшуюся жизнь. Пусть и короткую.

Вар возразил другу, что Мэш хоть и говнюк первостепенный, но для Селены лучшие лекарства добыл, чтобы ее видения легче проходили, так что нужно проявить сострадание. Но его не слишком складная речь в защиту Мэша, была прервана истошным женским криком.

Кустодиамы незамедлительно переместились на место происшествия. В отличие от остальных зевак, спешащих на работу, они точно знали, что произошло и куда бежать. Следом за ними переместился и Мэшер, кое-как регенерировавший часть травм, как и Гадриэль, которому восстановление далось куда лучше.

Девушка, первой обнаружившая то, что никому из людей не следовало видеть, все продолжала кричать. Вар бросился успокаивать свидетельницу, переживающую шок. Мэш, не имеющий права подойти к месту трагедии, так как ему не ступить на святую землю, наблюдал за всем со стороны. Он бросил Зов и вызвал на подмогу Карро, так как здесь нужны были силы всех кустодиамов. Гадриэль же приблизился к месту преступления и подобрал тот самый телефон, который навел на ложный след. Как и в ведении Селены, на дисплее светилось время 6:15, хотя стрелка его наручных часов приближалась к девяти утра.

Малум оказался прав, это была «утка», пустившая всех по ложному следу и когда Вар с Гадриэлем покинули пост, наблюдающие за ними убийцы притащили жертв к памятнику. Пока они попивали чай, да били друг другу морды, здесь для них готовили «сюрприз». Сюрприз насколько омерзительный, что даже Гадриэлю стало не по себе. Ведь антураж никак не вязался с жестокой действительностью.

Присыпанная первым снежком монастырская поляна была усеяна лепестками белых роз, а окружающие памятник фонарные столбы украшали красные шарики в форме сердечек. Издалека можно было принять все за праздничный декор, но присмотревшись ты замечал капли крови как на белых лепестках, так и на воздушных шарах. Хотя не они были в эпицентре событий. Все внимание зрителей было приковано к памятнику, у основания которого сидели два парня и девушка.

Они были босы и полураздеты. У облаченных только в брюки парней за спинами были прицеплены бутафорские крылья. Белые у парня справа и черные у того, что слева. Голову светлого венчал белый нимб, а темного — черные рожки. У брюнета со сломанной челюстью алел на левой щеке свежий шрам, а у его оппонента с выбитыми зубами в правой руке лежал окровавленный меч. На груди у обоих были рваные раны. А выкрашенные в белый и черный цвет сердца лежали в руках брюнетки с алыми губами, одетой в костюм Лары Крофт.

С правой стороны памятника была прислонена еще одна пара. Белые крылья и белый нимб украшали тело еще одного полуобнаженного парня. Его сердце покоилось в руках облаченной в белоснежное платье девушки. Голову погибшей украшал венок из белых роз, а безымянный палец правой руки колечко. В груди седовласой тоже отсутствовало сердце. Оно хранилось в руке сидящего рядом парня.

Глаза всех пятерых жертв были выколоты и создавалось ужасающие впечатление, что все они плачут кровью. А изуродованные глаза Лары Крофт еще и крестами из черной ленты заклеили.

Завершала и без того гротескную картину алеющая на памятнике надпись «Amor caecus» — «Любовь слепа», сделанная кровью.

Вызванный Гадриэлем отдел зачистки немедленно возвел вокруг места преступления ограждающий купол и занялся стиранием памяти свидетелей. Бойцы Гадриэля делали виртуальную карту места преступления, а сам беллатор обменивался информацией с подоспевшими малумами. Пока бонумы выполняли свою работу, малумы выяснили личности пострадавших. Они оказались именно теми, кем их и представили в посмертном спектакле — малумом, двумя девушками и двумя бонумами. Оказалось, все они проживали в коттедже «Любовь слепа», о котором кустодиам слышал впервые. Карро кратко рассказал Гадриэлю о том, что из себя представляет пристанище для тех, чья любовь не поощряется, а после откланялся.

Дослушав Карро, беллатор вернулся на площадь и заметил, что укрывающий купол начал мерцать. Купол был капризной штукой и для его поддержания необходимо было как минимум шесть бонумов на радиус до пяти метров, а здесь трудились всего тридцать. Техотдел давно обещал Гадриэлю создать нормальное устройство, помогающее надолго удерживать защитный барьер, но дальше разработок дело не заходило. Пока на такое был способен только мощный артефакт, который был давно утерян, а может пылился где-нибудь в недрах восточного крыла Заставы, ожидая своего часа.

Артефакта у Гадриэля все не было, а удерживающие купол бонумы обессилили настолько, что местами просвечивала реальная картина событий. С каждой минутой защитный купол все больше походил на дуршлаг. Понимая, что времени осталось немного, Гадриэль спешно изучал место преступления и тела жертв, стараясь найти хоть какие-то улики.