Но никакой радости от этой гонки Вадим не испытывал. Она ему казалась бессмысленной: ну, приедут они к месту назначения на полторы минуты раньше — и что? Когда же он перевел взгляд с летящей навстречу дороги на два пальца, которыми Стасик по-прежнему держал руль, то у него, как и на площади, второй раз за вечер шевельнулось в груди недоброе предчувствие.

Чтобы как-то отвлечься, он стал думать, что на той стороне Яузы, на крутом взгорье, скоро будет Андроников монастырь, где похоронен Андрей Рублев. Недавно там открыт музей древнерусского искусства, надо им с Викой обязательно сходить…

Свободной правой рукой Стасик достал сигарету, красивым отработанным жестом сунул ее в рот и что-то сказал Лере. Тот открыл дверку тайничка, нашел там зажигалку, выщелкнул огонек и протянул его Стасику. Стасик слегка склонился к трепещущему желтому язычку и, видимо, по этой причине не заметил, что дорога впереди, повторяя изгиб реки, делала поворот вправо. А еще именно в эту минуту и в эту секунду с правой же стороны из переулка вынырнул на середину дороги хлебный фургон, а следом — велосипед с парнишкой лет, наверное, тринадцати — четырнадцати за рулем и такой же юной девчушкой на багажнике у него за спиной. Должно быть, паренек катал по тихому переулку свою подружку, но этого ему показалось мало и вот он, под прикрытием фургона, даже не взглянув, как следовало бы, в левую сторону, выехал на магистраль. Фургон повернул вправо, велосипедист сделал то же самое, но дальше поехал уже не следом, а устремился с середины шоссе на обочину, и еще каких-нибудь две секунды назад свободная дорога теперь на всю ее половинную ширину оказалась занятой.

«Тормози!» — хотелось крикнуть Вадиму, но от волнения голос куда-то пропал. Стасик же, прикурив наконец свою заграничную сигарету, оценил сложившуюся обстановку по-своему: вместо тормоза еще сильнее нажал на газ. Значит, пошел на обгон? Но обогнать фургон слева, как того требуют правила, — выйти на встречную полосу… Баранка в руках лихого водителя поползла вправо. Но там же ребятишки, и по тому, как беспечно виляет из стороны в сторону их «велик», неужто непонятно, что они не видят настигающую их «Ладу»?! Или он хочет пролететь-проскочить в щель между фургоном и велосипедом? Но там и так узко, а фургон с середины дороги, как нарочно, начал смещаться ближе к велосипеду…

Вадим не успел больше ни о чем подумать — все решали уже не секунды, а мгновения! — как неведомая сила властно взметнула его с сиденья, заставила вцепиться в руль и резко повернуть его влево…

«Лада» не врезалась в фургон, пролетев от него в каком-то метре. Не столкнулась она и ни с какой машиной. Но именно в этом месте река, а заодно с ней и дорога, делали поворот вправо, и значит…

Вадим зажмурился, когда увидел, как с ужасающей стремительностью серый гранитный парапет несется прямо на радиатор их машины. Страшной силы удар бросил его вперед, он перелетел через Леру и врезался головой в верхний край ветрового стекла.

Вадим еще чувствовал, понимал, что машина, ударившись в парапет, взлетела на воздух, перевернулась и упала в воду. Но сознание его с каждой секундой слабело, гасло. «Извини, Вика, что опять так глупо получилось… И с отцом не удалось поговорить… Подарок ко дню рождения в экспортном исполнении. Два пальца на руле… И сам я хорошо ли, руками ли держал руль собственной жизни?.. Прости, Вика…»

Следующий после дежурства день считался полурабочим, и Николай Сергеевич, как следует выспавшись и позавтракав, пришел в редакцию лишь во второй половине дня.

Позвонил знакомый лейтенант милиции. Он сказал, что его статьей заинтересовались соответствующие правовые инстанции. И поскольку о том же пишут со всех концов страны, видимо, в действующее законодательство будут внесены необходимые изменения. Так что опубликованную подборку читательских писем нелишне послать по тому же адресу: она, надо думать, ускорит дело.

Николай Сергеевич так и поступил: не откладывая сдал пакет с газетой в редакционную экспедицию.

Где-то в третьем часу он позвонил Вадиму: может, уже пришел из института, надо договориться о встрече. Что ему хочет сказать сын, Николая Сергеевича интересовало не меньше, а пожалуй, даже больше, чем отзывы на газетную подборку.

Снятая с аппарата трубка какое-то время молчала, а потом, раньше голоса, он услышал всхлипывания Вики.

— Что случилось? — Николай Сергеевич и сам не узнал свой встревоженный голос.

— Я вам… неско-о-олько раз… звонила… — с перерывами отвечала Вика.

«Да, жена ушла утром по каким-то делам и, чтобы зря не беспокоили, выключила телефон».

— Что? Что случилось-то?

Он еще не знал, что именно случилось, а предчувствие беды уже охватило его всего.

— Вадим вчера… не вернулся.

— Всего-то? Зачем же раньше времени горевать? Может, он…

Николай Сергеевич осекся: ему-то хорошо известно, что Вадим не какой-то забулдыга, ночующий по чужим домам, и если он не вернулся, значит, действительно что-то с ним стряслось.

— Двое ребят взялись подвезти его от Боба домой, — удерживая рыдания, говорила Вика, — и вот ни ребят, ни машины нигде нет…

Откуда-то взявшаяся горячая волна захлестнула все тело, затуманила сознание. И все, что потом было с ним, словно бы происходило в этом горячем тумане. Временами он даже переставал понимать: с ним это происходит или с кем-то другим…

Вот он набирает номер лейтенанта милиции, с которым только что разговаривал, и просит его помочь в розысках сына.

А вот они вместе едут в какое-то учреждение, где лейтенант наводит нужные справки. Ему указывают место вероятного столкновения автомобиля марки «Жигули» с хлебным фургоном, в результате которого «Жигули» оказались в Яузе. И произошло это примерно между девятью и десятью часами вечера.

Теперь, уже в сопровождении еще одной милицейской машины, они едут на место происшествия — на набережную Яузы напротив Андроникова монастыря.

Дальше начинаются какие-то странные провалы. Он видит себя то на одном берегу реки, то на другом, у самых стен монастыря. Ну, на этом берегу — ладно, а зачем он там-то, на том высоком берегу, оказался — непонятно. Далеко видно с того места? Но он, кроме как на реку, никуда не глядел…

Туман стал еще плотней и еще горячей, когда из воды показалась зацепленная тросом машина марки «Жигули».

«А что если все это — ошибка? Что если Вадим к этому автотранспортному происшествию никакого отношения не имеет? Мало ли куда эти двое ребят могли его увезти! А что «Жигули» в воду упали, так мало ли «Жигулей» по Москве бегает…»

Напрасно он пытался ухватиться за спасительную соломинку надежды. Увы, никакой ошибки не было.

И когда он в этом удостоверился, его как громом поразила простая и страшная мысль: повидайся он вчера с Вадимом — был бы сын жив и невредим. Ни к какому Бобу он бы не поехал, никому подвозить его нужды бы не было. Сидели бы они в каком-нибудь тихом месте и разговаривали по душам… Дежурство по номеру? Да, во время дежурства никуда отлучаться нельзя, в редакции тоже много не поговоришь. Но ведь можно бы кого-то попросить, с кем-то поменяться. Можно было бы… Все можно было бы, если бы знать, если бы… Бы! Бы!! Бы!!!

Какой ужасно длинной была для Вики эта ночь!

Чтобы ожидание не было таким мучительным, она придумывала самые разные причины, по которым Вадим не смог вернуться в условленное время.

Ребята по дороге уговорили его ехать вместе с ними — ведь уговорить Вадима ничего не стоит. И заехали они на какую-то глухую окраину Москвы. Правда, Вадим — парень аккуратный, он бы обязательно позвонил. Однако сунулся позвонить, а телефона ни на улице, ни в доме нет. И вот небось переживает, что не может дать знать о себе…

Нет, не на окраину, а в дачное место поехали ребята. И где-то свернули с асфальта в сторону да и завязли-загрязли. А ночь, тьма — откуда помощь ждать? Вот и сидят, кукуют, ждут случайной машины или трактора, чтобы их выдернули…