— А что это может быть?

— Ты сказал, что будешь держаться подальше от Акиры, если я появлюсь по указанному тобой адресу.

— Я сказал, что подумаю об этом. Кроме того, дата, о которой мы договорились, была вчера, а не сегодня.

— Что ты хочешь сказать?

— Именно то, о чем ты думаешь, — жестокая ухмылка кривит его губы. — Все это было напрасно.

Я вскакиваю, позволяя испорченному платью упасть на землю, и подхожу к нему. — Ты не можешь этого сделать!

— Только что сделал.

— Себастьян, не испытывай меня, или я клянусь…

— Что? Что ты будешь делать, Наоми? — его глаза горят, когда он опускает их на мои покрытые синяками соски. — Неразумно угрожать мне, когда твои сиськи соблазняют меня чем-то совершенно другим.

Мое либидо снова пробуждается от его внимания. Я так долго голодала, и теперь, когда я почувствовала вкус того, чего действительно жаждала, мое тело не в состоянии смириться с моим разочарованием.

Но я держусь за свое едва существующее хладнокровие. — Почему ты так настаиваешь на работе с Акирой?

— Потому что ты этого не хочешь.

— Ты можешь ненавидеть меня столько, сколько захочешь, но не разрушай себя при этом.

Он делает паузу, его загадочный взгляд возвращается ко мне. — Я не могу уничтожить то, что уже уничтожено.

У меня в горле встает комок, и я не могу избавиться от него, сколько бы ни глотала. — Себастьян…

— Почему ты пришла сюда?

— Потому что ты попросил меня об этом.

— Ты могла бы не появляться, как вчера, но выбрала другое. Почему?

— Ты сказал, что не будешь работать с…

— Не произноси больше его гребаное имя в моем присутствии и не используй его в качестве оправдания, потому что мы с тобой знаем, что ты здесь не из-за этого.

Мои плечи сутулятся, а внизу живота возникает странное ощущение холода. — Если ты уже понял, зачем спрашиваешь?

— Я хочу услышать, как ты это скажешь. Я хочу услышать, как ты признаешь, что ты шлюха, которая предпочитает, чтобы я трахал ее на земле, а не твой муж.

— Не называй меня так вне того ебаного дерьма, которое только что произошло, — я вздергиваю подбородок. — Это был просто секс. У людей это происходит постоянно.

Его челюсть напрягается, и на его черты падает темная дымка. — У тебя что, входит в привычку трахаться с людьми вне брака?

— Не понимаю, почему это тебя беспокоит.

— Я только что трахнул тебя без презерватива. Кто знает, что за дерьмо ты мне только что подсунула.

— Должно быть наоборот.

Он ничего не говорит, выражение его лица немного смягчается, но он продолжает открыто пялиться на мою наготу.

Я отступаю назад и собираю свое разбросанное нижнее белье, которое тоже испорчено.

Именно тогда я замечаю, что его гостиная пуста. Например, там вообще нет мебели.

Насколько я знаю, он недавно сюда переезжал, так почему же здесь так… пусто?

— Ты можешь одолжить мне какую-нибудь одежду?

— С чего вдруг?

Я разворачиваюсь, показывая ему свое порванное нижнее белье, и указываю подбородком на платье. — Это меньшее, что ты можешь сделать после того, как испортил мою одежду.

— Скажи, пожалуйста.

— Я не собираюсь выпрашивать одежду.

— Тогда ты можешь остаться голой.

Я поджимаю губы, глядя на него сверху вниз. — Ты такой мудак.

— Обзывая меня, ты уменьшишь свои шансы, а не увеличишь их, Цундэре.

Я вздрагиваю, тяжело сглатывая при звуке этого прозвища, слетающего с его губ. Черные бабочки порхают у меня в животе, и мне требуется вся моя сила, чтобы не ухмыляться, как идиотка.

— Ты делаешь вид спорта из того, что ты мудак, или это просто твой характер? — я притворяюсь, что на меня это никак не влияет, хотя внутренне я нахожусь в полете.

— Немного того и другого.

— Просто дай мне какую-нибудь одежду, чтобы мы могли не мешать друг другу.

— Я не слышу там «пожалуйста», а ты?

Я стискиваю зубы. — Пожалуйста.

— Я этого не слышал.

— Пожалуйста!

— Намного лучше, — он отталкивается от стены и направляется в комнату.

Я ерзаю, рассматривая его квартиру и удивляясь, почему она холодная и безликая. Как будто здесь вообще никто не живет.

Несколько мгновений спустя Себастьян возвращается со спортивными штанами и толстовкой, которая определенно поглотит мою миниатюрную фигуру.

Наши руки соприкасаются, когда он протягивает их мне. Вместо того чтобы отступить, он остается неподвижным.

Я прочищаю горло. — Могу я воспользоваться твоей ванной, чтобы помыться?

— Нет.

— Нет?

Он хватает меня за запястье, и я вскрикиваю, когда он тянет меня вперед и шепчет мне на ухо: — Ты вернешься к своему мужу с моей спермой, засохшей в твоей пизде и между ног, чтобы он знал, что тебя трахнули так, как он никогда не сможет тебя трахнуть.

СЕБАСТЬЯН

— Внимание.

Серьёзный тон Аспен возвращает меня в настоящее.

Мы представляем фирму на благотворительном мероприятии, организованном моими бабушкой и дедушкой в их особняке.

Нейт не явился, и, в отличие от других мероприятий, на которые он опаздывает, он, скорее всего, сделает глупый шаг и пропустит это. Бабушка будет хвататься за свои жемчужины, а дедушка будет придумывать сотни оправданий, почему его «крутой» сын ненавидит его.

Конечно, никто не знает всех ниточек, за которые они дергали, пытаясь помешать ему основать компанию Weaver & Shaw. По сей день они все еще надеются, что мы с моим дядей продолжим семейное наследие и пойдем в политику.

Но в то время как Нейт избегает мистера и миссис Уивер, Аспен и я думаем иначе. Поскольку они все равно используют наш с Нейтом успех как возможность похвастаться, мы должны использовать их ради себя, независимо от наших личных отношений.

Незадолго до этого мои бабушка и дедушка устроили шоу, представив меня своим друзьям и другим членам партии, но они прокляли бы меня, если бы мы были совсем одни.

Не то чтобы меня это волновало.

Я показываю свое лицо здесь только для того, чтобы Аспен могла получить то, что она хочет — связи — и я могу получить то, что хочу — судейские файлы. Если бы это зависело от меня, я бы преследовал свою маленькую добычу.

Мою Наоми.

То, что произошло прошлой ночью, не должно было так закончиться. Я действительно планировал заявить на нее права и взять все, что она могла предложить. Когда я увидел ее, стоящую перед моей квартирой, в моей голове пронеслись тысячи сценариев, и все они включали в себя траханье с ней до тех пор, пока она не сможет двигаться.

Но я не рассчитывал на ее реакцию.

Я не думал, что ей это так понравится, что это затронет что-то внутри меня.

Понятия не имею, что это за "что-то", но оно было там с каждым стоном из ее горла, каждой борьбой и каждым когтем. Даже с тем, как она пыталась прикоснуться ко мне.

Она, блядь, хотела прикоснуться ко мне.

Вот что спровоцировало все это для меня. В тот момент, когда она протянула ко мне руку, мне захотелось прижать ее к стене и спросить, какого черта она думает, что имеет право прикасаться ко мне.

Мне нужно было наказать ее за то, что она заставила меня хотеть ее, но в итоге я потерял себя в ней.

Мой зверь нашел в ней идеальную добычу, и я не мог остановиться или сдержаться.

В этом не было никакой логики.

Были только я и она. Как будто и не прошло времени с тех пор, как я в последний раз прикасался к ней.

Как будто я только вчера был внутри нее.

Но в том-то и дело. Прошло время, и это нельзя просто списать нахрен.

Я не могу собрать осколки, когда она так и не вернула их обратно.

Вначале я думал, что почувствую триумф, сделав ее изменщицей и разрушив ее живописный гребаный брак. Я думал, что сам факт разрушения части ее тщательно выстроенной жизни заставит меня почувствовать себя победителем.

Этого не произошло.

Или, может быть, так было какое-то время, пока она не переоделась и не вернулась к своему мужу.